Вор комиссара Мегрэ - Жорж Сименон

– У нее были любовники?

Нора повернулась к Карю, делая вид, что с любопытством ожидает ответа.

– Вы задаете сложный вопрос.

– Почему бы тебе не сказать правду?

– Моя жена имеет в виду незначительный эпизод. Однажды мы выпили… В «Рафаэле». Мы вышли из ресторана, Маки был с нами, Драмен, фотограф Юге, он работает для рекламного издательства. Кажется, Боб тоже был. В гостинице я заказал в номер шампанского и виски. Потом через комнату, в которой горели только лампы у кроватей, прошел в ванную. Софи лежала на одной из кроватей. Решив, что ей нездоровится, я наклонился над ней…

Улыбка Норы стала еще более саркастичной.

– Она плакала. Я с превеликим трудом смог выжать из нее несколько слов. Она призналась, что в отчаянии, что хочет умереть.

– Ну, а в какой позе я вас застала?

– Машинально я обнял ее, знаете, ну так, как утешают ребенка.

– Я спрашивал, были ли у нее любовники? Я не имел в виду лично вас, — заметил Мегрэ.

– Она, обнаженная, позировала Маки. Но я уверен, что Маки не прикоснется к жене друга…

– Рикен был ревнив?

– Вы хотите от меня слишком многого, комиссар. Ваше здоровье! Это зависит от того, что вы понимаете под словом «ревность». Он не хотел терять власти над ней, не хотел, чтобы другой мужчина значил для нее больше, чем он. В этом смысле он ревновал ее далее к друзьям. И вообще, он был очень самолюбив. Если я, например, приглашал Драмена к нашему столику выпить кофе, а Фрэнсиса не приглашал, он дулся на меня неделю.

– Кажется, я понимаю.

– Вы еще не ели десерт?

– Почти никогда его не ем.

– Нора тоже. Боб, что ты посоветуешь мне на десерт?

– Блины в мараскине.[3]

Карю с шутовским видом указал на свой округлый живот.

– Чуть больше или чуть меньше — какая разница! Хорошо, пусть будут блины.

Все это время несчастный Лапуэнт погибал от скуки, повернувшись спиной к залу. Маки ковырял в зубах спичкой. Наверное, строил догадки, сядет ли комиссар и за его стол?

Самой веселой была компания врачей, одна из женщин там время от времени пронзительно хохотала, при этом Нора каждый раз вздрагивала.

Роза ненадолго отошла от плиты и обходила столы, вытирая руки о фартук, прежде чем поздороваться. Как и врачи, она пребывала в прекрасном расположении духа, несмотря на смерть Софи.

– Ну, Вальтер, старый плут! Как это вышло, что мы тебя со среды не видели?

– Мне пришлось срочно слетать во Франкфурт, чтобы встретиться с одним из компаньонов, оттуда — в Лондон.

– А ты, малышка, летала с ним?

– На этот раз нет. У меня была примерка.

– Не боишься отпускать его одного?

И, смеясь, она отошла к следующему столику. Боб на специальной подставке поджигал ликер, в котором жарились блины.

– Теперь понятно, почему Рикен тщетно разыскивал вас ночью, — сказал он.

– Для чего он меня разыскивал?

– Мне об этом только что сообщил комиссар. Ему срочно потребовались две тысячи франков. В среду он приходил сюда и справлялся о вас.

– Я улетел пятичасовым рейсом.

– Рикен дважды возвращался. Он просил, чтобы я одолжил ему деньги, но у меня не было такой суммы. Тогда он пошел в клуб.

– Для чего ему понадобились две тысячи франков?

– Хозяин квартиры грозился выставить их на улицу.

Карю повернулся к комиссару.

– Это правда?

– Так он мне сказал.

– Вы его арестовали?

– Нет. За что?

– Не знаю. Действительно, я задал глупый вопрос.

– Вы думаете, он был способен убить Софи?

Под столом по-прежнему действовали ноги, но лицо Норы оставалось бесстрастным.

– Не думаю, чтобы он был способен убить кого бы то ни было. Из какого оружия стреляли? В газете об этом не сказано. По радио тоже не упоминалось.

– Из пистолета.

– Мне кажется, что у Фрэнсиса не могло быть огнестрельного оружия.

– Но оно было, — раздался ровный и уверенный голос Норы, — и ты его видел. Как-то он выпил лишнего и изображал сцену ограбления банка. Надел себе на голову чулок Софи и начал угрожать нам пистолетом, приказав всем встать к стене и поднять руки. Все в шутку послушались. Ты один испугался и спросил, заряжен ли пистолет.

– Ты права. Теперь припоминаю. Я тогда тоже прилично выпил.

– В конце концов он спрятал пистолет в комод.

– Кто был у него в ту ночь? — спросил Мегрэ.

– Вся компания. Маки, Драмен, Пошон… Драмен привел девушку, которую я видел впервые и сейчас не узнал бы.

– Жак тоже был.

– Да, с новенькой. Она уже в положении.

– А кому-нибудь известно, что в прошлом году Софи была беременна?

Нора резко повернулась к Карю. Тот с удивлением взглянул на нее.

– Ты знала об этом?

– Нет.

– Она избавилась от беременности на третьем или на четвертом месяце.

Маки кашлял в своем углу, словно хотел призвать Мегрэ к порядку. Он давно уже закончил ужин, и ему надоело ждать.

– Мы рассказали вам все, что знали, комиссар. Если я вам понадоблюсь, заходите ко мне в контору.

Мегрэ показалось, что Карю подмигнул, доставая визитную карточку из бумажника и протягивая ее комиссару.

У него сложилось впечатление, что Карю о многом умолчал. По-видимому, его сковывало присутствие Норы.

Устроившись в своем углу, Мегрэ набивал трубку, а Лапуэнт комментировал с легкой улыбкой:

– Он еще колеблется, но скоро решится.

Речь шла о Маки. Поскольку инспектор сидел спиной к залу и был лишен возможности разглядывать публику, он все время пристально изучал поведение скульптора — единственного человека в зале, попавшего в поле его наблюдения.

– Сначала, когда вы сели за стол Карю, он нахмурил брови, пожал плечами. Перед ним стоял графин с красным вином. Меньше чем за пять минут он его осушил и знакбм велел официанту принести второй. Он следил за каждым вашим жестом, за каждым движением. Можно сказать, пытался прочесть по губам, о чем вы говорите. Иногда он подзывал хозяина и шепотом что-то ему сообщал. И оба смотрели в вашу сторону. Потом он взглянул на часы и привстал. Я подумал, что он уйдет, но он заказал арманьяк, который ему принесли в дегустационном стакане… Он, кажется, идет сюда!

Лапуэнт не ошибся. Маки, видимо уязвленный тем, что Мегрэ не проявляет к нему интереса, решил сам подойти к комиссару. На мгновение его огромная фигура застыла перед полицейским.

– Простите, — прошептал он, поднося руку к виску, изображая подобие приветствия. — Я хотел предупредить вас, что ухожу.

Мегрэ медленными затяжками раскуривал трубку.

– Садитесь, мосье Маки. Это ваше настоящее имя?

Тяжело опускаясь на стул, скульптор пробурчал:

– Разумеется, нет. Меня зовут Лекёр.[4] С этим именем никто не принял бы меня всерьез.