Перекресток - Сергей Синякин

Пришедшая в голову идея не была особенно неожиданной, скорее она являлась естественным следствием его дневных размышлений. Тем не менее ему сразу стало легче.

Оставалось только прожить день.

Он позвонил Шахову. Его интервью с Нуликом было получено, одобрено и отправлено в набор. Шахов сварливо осведомился, когда Дмитрий покинет волжские берега, они поговорили о приближающемся вручении ежегодной премии имени братьев Стругацких и сошлись на том, что в этом году премию получит роман Вячеслава Фишера "Гравилеты империи Тан".

"Поедешь ты", - сказал Шахов. "Пусть едет Имперян. С друзьями пообщается", - возразил Баскунчак. "Я уже все решил, - непреклонно сказал Шахов. - Поедешь ты". С начальством не спорят. С начальством соглашаются. Тем более если начальство предлагает именно то, что тебя и в самом деле интересует.

Закончив разговор, Баскунчак разделся и пошел в ванную.

Вечером следовало быть в форме. Приняв холодный душ, Баскунчак вернулся в комнату. Решение было принято, поэтому он быстро заснул под легкое, почти неслышимое кошачье урчание, кондиционера.

И проснулся за пару часов до намеченного времени.

Он открыл дверь, и ему понравилось тихое озеро, окруженное ивами. По берегу озера белели мраморные ротонды.

Он вошел в одну из них, сел на барьер, разглядывая зеркальную гладь озера, и услышал голоса: Разговаривали двое.

Один из собеседников был чернокожим с лоснящимся круглым лицом, на котором выделялись толстые темные губы и живые белки глаз. Второй - белокурый громадный скандинав - неторопливо втолковывал ему на непонятном языке, в котором причудливо смешивались английские и русские слова:

- А я говорю, время пришло. Ты только подумай, Мгуи, природа словно нарочно отгородила пустыню от влажных морских ветров. С севера - Тянь-Шань, на западе - Памир, на юге хребты Тибета и Гималаи. С востока ворота открыты, но там до океана почти три тысячи километров. Сто миллиметров осадков в год - в десять раз меньше, чем нужно в субтропиках!

- Технически проблема выполнима, - задумчиво сказал негр. - Решение само напрашивается - проломить Карокорум, а пустынную впадину соединить с долиной реки Инд.

- На Инд рассчитывать не приходится, - возразил скандинав. - Воды Инда давно израсходованы на орошение сухих степей Пакистана.

Негр пошевелил пальцами, Баскунчак увидел его розовую ладонь.

- Ерунда. Нам не нужна вода Инда, нам требуется русло реки. Русло можно будет использовать как естественный водопровод. А подавать по нему мы станем талую воду антарктических айсбергов. Можно опреснять океанскую воду и качать ее вверх по реке.

- Надо все просчитать, - с некоторым сомнением сказал скандинав.

- У меня все уже давно просчитано, - самоуверенно сказал неф.

Собеседники неторопливым прогулочным шагом прошли мимо ротонды, поприветствовав незнакомого им Баскунчака взглядами. Видно было, что между негром и скандинавом постепенно разгорался спор. Негр энергично жестикулировал, в чем-то пытаясь убедить собеседника. Скандинав невозмутимо парировал доводы негра.

Баскунчак попытался сообразить, в какую утопию он попал на этот раз, ничего не вспомнил и, махнув рукой, отправился на разведку.

Лес закончился, неожиданно перед Дмитрием открылась огромная котловина, в которой таился город. Белоснежные кубы и параллелепипеды зданий открылись взгляду журналиста. Кубы и параллелепипеды окружала зелень. Небо было безоблачным, но над городом шел мелкий дождь. Солнечные лучи, отражаясь в каплях, образовывали над городом сочную гигантскую радугу, переливающуюся всеми цветами спектра.

Зрелище было изумительное. Некоторое время Баскунчак любовался картиной, открывшейся ему. Потом он стал неторопливо спускаться в город. Через полчаса он уже был на окраине города. Ему попадались странно и непривычно одетые люди.

Баскунчак полагал, что и он в их глазах выглядит необычно, но особого любопытства со стороны прохожих он не наблюдал - короткий любопытствующий взгляд, и прохожий следовал своей дорогой, не задавая Дмитрию каких-либо вопросов.

Изъяснялись жители города на все том же невообразимом сленге, в котором русские слова мешались с английскими, иногда даже ему казалось, что по звучанию он распознает испанские слова, но все это было искаженным, словно полученный словесный сплав был непрочным и норовил развалиться на составляющие его основы. Тем не менее окружающие легко понимали друг друга, да и сам Баскунчак, к своему изумлению, понимал почти все из сказанного ими.

Несколько часов он бродил по городу, пытаясь самостоятельно определить, что это за город и где он находится, но так и не определил.

Судя по погодным условиям, это был юг, но в парках росли кедры и лиственницы вперемежку с колючими шишкастыми кактусами, а на грядках пламенели маки и тюльпаны. Город был изрезан узкими каналами, вода в каналах была ледяная, словно в горной речке. Не было реклам и вывесок, но дома были отделаны разноцветными мозаичными панелями, которые делали их непохожими друг на друга.

У застекленного подъезда одного из них стоял человек в серебряном комбинезоне. Мужчине было лет под пятьдесят, у него было усталое вытянутое лицо, высокий лоб, широкая полоска усов под крупным, с горбинкой, носом. Его собеседником был плотный юноша, завороженно смотрящий на старшего товарища.

- Твою кандидатуру удалось отстоять, - сказал пожилой.

- Спасибо, - сказал юноша. - Не знаю, печалиться или радоваться. Не могу сейчас, через год бы...

- Почему? - строго и недовольно спросил пожилой.

Юноша явно смутился.

- Вы же сами учили меня, что у каждого человека есть своя функция. Я не сразу сформулировал свою, хотя ответ напрашивался сам собой. Врач борется со смертью. Его функция отодвигать смерть. Мы надеемся вернуть к жизни человека, который в лапах смерти уже второй год. Это небывало!

- Космос бесконечен, - по-прежнему хмуро сказал пожилой. - Есть расы, победившие смерть. Ты получишь решение, как только установится Галактическое товарищество.

Молодой заметно замялся.

- Можно ли быть уверенным, что рецепты чужой жизни подойдут для нас? И потом, готовый рецепт может записать любой человек, ему не обязательно быть медиком. Заманчивее поломать голову самому...

Некоторое время пожилой внимательно разглядывал собеседника, потом сказал:

- Малыш, будем откровенны до грубости. Работой, о которой ты мне рассказываешь, занимаются около трех тысяч человек, и никто не знает тебя. Отправившись в космос, ты будешь одним из многих, а вернувшись, станешь высшим авторитетом, к медицинскому заключению которого будут прислушиваться все.