Подарки фей - Редьярд Киплинг

– Ужас! И что же ты сделала, Фил?

– Что? Ровно в пять утра я поехала потолковать с мистером Джерри, прихватив с собой новый хлыст. Мне все равно, главный он колдун или не главный.

– А что такое главный колдун?

– Это значит – начальник над всеми местными ведьмами. Я-то в ведьм не верю, но люди говорят, что в Марклейке они водятся и Джерри у них за командира. Он прежде был контрабандистом, потом моряком на военном корабле, а теперь считается плотником и столяром – он во всяком деле мастер, – но по-настоящему, он колдун – добрый колдун, исцеляющий людей всякими травами и заговорами. Он может вылечить тех, кого сам доктор Брейк признал безнадежными, оттого доктор так его и ненавидит. Он делал мне игрушечные тележки, когда я была маленькая, а еще заговорил мне бородавки. – Филадельфия вытянула вперед руки с тонкими пальчиками и блестящими ноготками. – Говорят, его нельзя сердить – он может по-своему поквитаться с каждым. Но я не боялась Джерри! Когда я подскакала, он работал в саду, и я дважды хлестанула его по спине, прямо поверх живой изгороди. И тут, моя милая, в первый раз с тех пор, как отец подарил мне Трубадура (жаль, что ты не видела моего красавца Трубадура!), он подвел меня: прянул в сторону, и я свалилась прямо в кусты. Стыд и срам! Джерри вытащил меня и отряхнул листья с моего платья. Я страшно искололась о шипы боярышника, но мне было все равно.

«Вот что, – сказала я, – сперва я с тебя спущу шкуру, а потом отправлю в Льюисскую тюрьму. Сам знаешь, почему».

«Ой-ой-ой! – вскричал он и спрятался между ульями. – Держу пари, моя душенька, что вы пришли из-за старой Сисси».

«Вот именно, – подтвердила я. – И потому вылезай-ка из-за ульев. Мне там до тебя не добраться».

«Мне и здесь неплохо, – возразил Джерри. – С вашего позволения, мисс Фил, я предпочитаю обходиться без утренней порки – годы уже не те».

Здоровенный мужчина, он выглядел очень смешно, сидя на корточках между колодами с медом. Я рассмеялась, и он рассмеялся тоже. Не стоило, конечно, давать ему поблажку, но я всегда смеюсь не вовремя. Впрочем, я опять напустила на себя важный вид и потребовала:

«Тогда верни мне то, что украла бедняжка Сисси».

«Да, бедная Сисси, влипла же она в переделку! – молвил Джерри. – Но я верну вам эти ложки, мисс Фил, сейчас же, не сходя с этого места».

И вы не поверите, но старый мошенник в тот же миг извлек из кармана мои серебряные ложки и потер их для блеска платком.

«Вот они!» – сказал он и вручил их мне – преспокойно, как будто я пришла к нему заговаривать бородавки. Хуже нет, когда люди помнят тебя еще маленькой! Но я сумела сохранить достоинство.

«Джерри, – сказала я, – отчаянная ты голова! Ну а если бы тебя схватили с поличным? Ты понимаешь, что виселица была бы тебе обеспечена?»

«Понимаю, – ответил он, – но теперь-то я чист».

«Это ты заставил Сисси украсть ложки!»

«Ни боже мой, – ответил он. – Ваша Сисси сама не оставляла меня в покое много недель, упрашивая заколдовать вас против кашля».

«Знаю, и еще в придачу „нагнать жирку“. Весьма благодарна тебе, Джерри, но я не домашняя свинка!»

«Э, так вам все известно, – сказал Джерри. – Ну да, она не давала мне проходу, а я не люблю иметь дело с глупыми старухами: вот я и поставил такое условие, какое считал невыполнимым, чтоб только отвязаться от нее. Мне и в голову не пришло, что старая перечница рискнет ради вас своей шеей. Но она рискнула. Пошла и украла – спокойно, как цыганка. Я чуть не упал, когда она притащила мне эти ложки в своем переднике».

«Не хочешь ли ты сказать, – прикрикнула я на него, – что всего лишь испытывал бедную Сисси?»

«Как же иначе, душенька моя? – удивился он. – Воровство мне ни к чему. Я свободный арендатор, у меня деньги в банке. Но женщинам доверять я теперь зарекусь! Вот уж верно, и на старуху бывает проруха! Бьюсь об заклад, она украла бы и карманные часы у сквайра, если б я ее попросил».

«Ты злой, гадкий старик!» – закричала я, не помня себя от гнева, и вдруг разрыдалась, а там, конечно, и раскашлялась.

Джерри перепугался. Он подхватил меня на руки, внес к себе в дом – у него там полно всяких заморских диковинок – и заставил что-то съесть и выпить. Он клялся, что даст себя повесить, если только я успокоюсь. Он даже сказал, что извинится перед Сисси. Для главного колдуна это большая жертва, сами понимаете. Мне стало стыдно за свои глупости, и, вытерев слезы, я сказала:

«По крайней мере, ты должен ей дать то колдовское средство для меня, что было обещано».

«Это будет по-честному, – согласился он. – Скажи-ка мне, милая, известны тебе имена всех двенадцати апостолов? Отлично. Ты должна проговорить их все по очереди, стоя перед открытым окном, какая бы ни была погода – солнце или ненастье, дождь или буря, – и так пять раз в день натощак. Но запомни: произнеся имя апостола, ты должна вдохнуть как можно глубже своим хорошеньким носиком и медленно-медленно выпустить воздух через свой миленький ротик. Если сделаешь в точности так, то имена апостолов исцелят тебя от кашля. И я тебе дам еще кое-что. Видишь эту палочку, вырезанную из клена – самого теплого из всех деревьев?»

– Это правда, – вставила Уна. – Когда трогаешь клен, он почти такой же теплый, как твоя рука.

– «В этой палочке шестнадцать дюймов – по одному на каждый прожитый тобой год. Приладь ее так, чтобы она поддерживала верхнюю раму окна открытой в любую погоду – в солнце и в ненастье, в дождь и в бурю. Я заговорил эту палочку заклинаниями, исцеляющими от кашля».

«Да нет у меня никакой болезни, Джерри, – возразила я. – Это просто так, чтоб угодить Сисси».

«Ну, конечно, конечно, моя милая», – подтвердил он.

Вот и все, что вышло из моего намерения задать Джерри хорошую взбучку в то утро. Не он ли, кстати, заставил отпрянуть моего Трубадура, когда я взмахнула хлыстом? О, Джерри многое может – и многие люди испытали это на себе.

– А ты испробовала волшебное средство? – спросила Уна. – Интересно, помогло ли оно?

– Помогло? Вот глупости! Впрочем, я обо всем рассказала Ренэ, ведь он врач. Он обязательно прославится в будущем. Вот почему наш доктор терпеть его не может. Ренэ сказал: «Ого! С вашим мистером Гэммом стоит познакомиться!» – и поднял свои густые брови – вот так. Он все обратил в шутку. От плотничьего сарая, где работает Ренэ, видно мое окно, и если кленовая палочка падала, он каждый раз притворялся, что ужасно испуган, пока я не прилаживала палочку обратно. Он часто спрашивал, верно ли я произнесла свой апостольский заговор и правильно ли дышала. А на следующий день после нашего разговора он надел новую шляпу и нанес Джерри Гэмму официальный визит. Хоть он бывал у него и прежде, но на этот раз пришел как врач к своему собрату-врачу.

Джерри не догадывался, что Ренэ подшучивает над ним, и серьезно рассказывал о болезнях и о травах, и как он вылечивал людей в деревне после того, как доктор Брейк признавал их неизлечимыми. Джерри мог объясниться по-французски, как все контрабандисты, а я неплохо научила Ренэ английскому, хотя он и стеснялся своего выговора. Они называли друг друга месье Гэмм и мушье Ланарк, как два джентльмена. Думаю, что Ренэ очень забавляли эти разговоры. Делать ему было нечего, разве что возиться в своей столярной мастерской. Как и другие пленные французы, он любил мастерить всякие безделушки, а у Джерри дома был маленький токарный станок, так что Ренэ стал проводить у него больше времени, чем мне хотелось бы. Наш дом кажется таким огромным и пустым, когда отец в отъезде, а сидеть со старой Аморой – небольшое удовольствие: она так любит злословить обо всех в округе, и особенно о Ренэ.

Боюсь, что я плохо поступила с Ренэ – и, как водится, была за это наказана. Но расскажу по порядку. Однажды отец отправился в Гастингс засвидетельствовать свое почтение генералу, командиру бригады, и привезти его к нам, в Марклейк-Холл. По словам отца, в Индии он был полковником и проявил себя как отважный воин, – он служил в той же части, где отец, – в тридцать третьем пехотном, а потом поменял свою фамилию Уэсли на Уэлсли… или наоборот, я не помню. В общем, отец велел приготовить столовое серебро, что означало парадный обед. Я послала за свежей макрелью к рыбакам и так ухлопоталась вместе с Аморой на кухне и в кладовых, что довела бедняжку почти до слез.

Тем не менее, милочка моя, я все успела вовремя, лишь с макрелью вышла оплошка – в тот день не было улова, и я решила отправить Ренэ верхом в Пэвенси за рыбой. Он с утра ушел к Джерри, как бывало почти каждый день, если только я заранее не просила его быть при мне. Но не могу же я каждый раз посылать за ним. И вот – только никогда не делай, дитя мое, того, что я сделала, это неблагородно, – но наш парк подходит вплотную к саду Джерри, и если взобраться на старый дуплистый дуб у их свинарника – это не подобает леди, но я умею лазить по деревьям как кошка, – то можно слышать и видеть все, что происходит внизу. Я ведь только хотела попросить Ренэ поехать за макрелью, но когда я увидела, как он и Джерри сидят рядышком и играют в деревянные дудочки, я подавила желание откашляться и прислушалась. Ренэ никогда не показывал мне этих дудочек.