Девушка не от мира сего - Наталья Кривошея
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока я восстанавливала силы после атаки на грязь, Олли принялся лихорадочно листать книгу. Усевшись напротив меня, он буквально зарылся в старинный том, выискивая новый рецепт избавления от назойливого духа. Мы провели в молчании несколько минут, после чего юноша, издав радостный вопль, кинулся искать ингредиенты для новой смеси. На этот раз он не ограничился простой нарезкой кореньев. Достав откуда-то ступку, он принялся толочь что-то твердое. Привлеченная монотонным звуком, я приоткрыла глаза, с интересом наблюдая за действиями парня. Его волосы растрепались, лицо раскраснелось от жара очага и работы тряпкой, рукава рубашки были закатаны, а в глазах блестел маниакальный огонь. Олли решил во что бы то ни стало избавиться от меня, и был готов идти на любые жертвы, лишь бы достигнуть намеченной цели.
— Что на этот раз ты собираешься добавлять в свое варево? — поинтересовалась я.
— Немного чива, чуть-чуть корня дерева бунро, листьев крапивы, толченого мела и кое-каких химикатов.
— А оно сработает?
— Откуда я знаю? Вот проверим — и если ты останешься на моей кухне, продолжим экспериментировать дальше. Кто знает, может, у меня вообще ничего не получится!
— Нет, что ты, я целиком и полностью верю в твои силы!
Вода закипела, парень отправил в нее подготовленные ингредиенты. Как следует прокипятив свою бурду, он капнул в котелок реактивов, но взрыва не произошло. С открытым ртом я наблюдала, как Оливер, бубня себе под нос непонятные слова, помешивает нечто густое, похожее на жидкий цемент.
— Почему нет взрыва? Это хорошо или плохо?
— Не знаю… Не сбивай меня с мысли, мы же тут ритуал проводим, а не в игрушки играем! Так, и что нам теперь с этим делать? Наверное, тебе надо будет выпить это варево.
От слов юноши я поперхнулась.
— Ты издеваешься?! Я не буду пить это! Кто знает, какую отраву ты умудрился приготовить!
— Смотри на вещи более позитивно! Если откинешь копыта — то точно покинешь этот мир.
— Если я умру тут, то вряд ли вернусь домой! Так та девушка говорила, которую я во сне видела. Она сказала, чтобы я не подвергала себя опасностям, связанным с моим здоровьем, потому что медицина тут просто отвратительная. Да и в моем мире никакие доктора не помогут, если ты вдруг решишь выпить толченого мела с крапивой и еще какой-то химической дрянью! Нет, даже не уговаривай, я это внутрь принимать не буду!
— А если сработает?
— Не сработает! Оно у тебя сейчас загустеет, и можно будет выкидывать вместе….
Договорить мне не дал мощный взрыв, сотрясший всю кухоньку. Непроизвольно я соскользнула под стол, закрывая голову руками. Вся комната была укутана черным туманом, от запаха жженой пыли было невозможно дышать.
«А если с Оливером что-то случилось?! Что же тогда получается, я убила человека?!» — подумала я, осторожно выползая из своего укрытия. Не поднимаясь на ноги, я поползла к тому месту, где, предположительно, должен был находиться молодой человек. В темно-сером облаке я не могла различить ничего на расстоянии вытянутой руки. Проснувшийся страх перелиновывал, приказывал спрятаться и ждать развития событий, но я все равно решила проверить, как там юноша. Он же находился практически вплотную к источнику взрыва! Я ползла до тех пор, пока не врезалась лбом во что-то твердое. Тихо пискнув, я вылупилась на Олли, сидящего напротив меня и потирающего голову.
— Ты нормально? — послушался его приглушенный полотенцем голос.
— Ага… Только дышать нечем…
— Секундочку!
Парень вскочил на ноги и бросился к окну, которое мы прикрыли на время приготовления зелья. Почувствовав, что уже готова упасть в обморок от сильного запаха химии и чего-то горелого, я последовала следом за ним. Высунувшись на улицу, я принялась жадно глотать свежий воздух. Рядом со мной стоял Оливер, явно наслаждаясь ощущением свободы в легких. Он набрал полную грудь пахнущего скошенной травой воздуха, и, не переставая улыбаться, закашлялся. Сев на подоконник и подставив лицо лучам полуденного солнца, юноша довольно улыбнулся. Не открывая глаз, он проговорил:
— Еще пара экспериментов — и заканчиваем на сегодня.
— Почему только пара? — поинтересовалась я, усевшись рядом с ним.
— Потому что соседи не привыкли к такому частому нарушению спокойствия! Обычно я взрываю что-то примерно раз в неделю, люди уже привыкли к моим бабахам, а сейчас я шумлю второй день подряд. Ты представляешь, что со мной сделает господин Доусон, если я буду и дальше нервировать народ? Поэтому у нас с тобой на сегодня есть две попытки. И завтра три. Вообще, будем делать в день не больше четырех заходов. Надеюсь, соседи не прибегут жаловаться на такое количество дыма!
— Я думала, что мы в деревне находимся. А если мы в деревне, и уж тем более летом, значит, все жители должны работать в полях.
— Ну я же не работаю.
— Ты не в счет, ты меня вытаскиваешь из этого Алема в нормальный мир. А остальные люди?
— Многие действительно работают в полях, там какие-то злаки зреют, ну или картошка, не знаю точно. Дел там невпроворот, на меня смотрят, как на последнего бездельника. Людям, видите ли, не нравится, что я все время прохлаждаюсь, когда все, от мала до велика, находятся в полях. Но, знаешь ли, вон в том доме живет кузнец, он-то определенно слышал все наши попытки вернуть тебя в твой мир. Он может пойти жаловаться на меня господину Доусону, и тогда нас с тобой вышвырнут на улицу, и это в лучшем случае. Хотя он так и так пойдет ябедничать, у меня же ни один эксперимент тихо не проходил, так что можно уже заранее готовить вещички для переезда.
— Ты же говорил, что только зимуешь в этой деревне. — вспомнила я вчерашний разговор. — Из того, что ты вчера мне наговорил, я сделала вывод, что ближе к лету ты продолжишь путь. Сейчас, судя по погоде, июль, а ты все еще торчишь в деревушке, занимаясь непонятно чем. Почему не ушел раньше?
— Не знаю, как-то не сложилось. Да и местным нужен писарь, тут же половина населения только имя свое написать может, а вторая и на это не способна. Я всю зиму зарабатывал на хлеб тем, что писал письма и читал корреспонденцию обитателей этого захолустья. И кстати, еще не поздно сорваться с места — июнь только начался, у меня все лето впереди! Вот избавлюсь от тебя —
