Дверь - Юля Лемеш

– Осторожно, там камни, – напомнил Пиксель, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Ну да, я – молодец. Старик остался целый, невредимый и при шляпе. Он как на колени на берегу встал, воду из нее вылил, отжал и тут же на голову нацепил. А только потом краем глаза проверил – видел ли кто его чудесное спасение.

Видели. На берегу за дедом следили. Не менее внимательно, чем мы. Тот самый черный колдун. Он некоторое время наблюдал, как дед торжественно встает во весь рост на подгибающихся ногах, как кланяется озеру, делая вид, что зрителей не замечает, а потом вдруг повернулся и уставился прямо мне в глаза. Я вскрикнула и на землю рухнула.

– Ты что? – испугался Пиксель и хотел высунуться, чтоб посмотреть, что меня напугало.

– Он меня видел. Или почуял, – объяснила я.

– Кто? Дед?

– Нет. Колдун черный.

– Фигово. Но, наверное, тебе показалось. Он что – орел? Ему вдаль нипочем тебя не заметить.

Может так, а может и я права. У меня самой только что зрение было получше бинокля. Но как бы ни было, выглядывать мне не больно хотелось. Противно бояться взгляда. А я испугалась тогда. Очень.

Дети окружили учителя и под руки повели его от озера, наверняка в поселке из всех давно заждались. Черный колдун неторопливо встал на камень и смотрел в нашу сторону – я как только высунулась – сразу напоролась на его насмешливый прищур. Спряталась, задыхаясь от ужаса.

– Меняем дислокацию, – поняв мое состояние, Пиксель торопливо собрал вещи, разбудил Тоника и мы постарались как можно тщательнее уничтожить следы нашего пребывания. Получилось так себе. Любой сразу заметит – натоптано и не зверями.

Перебрались подальше. Все равно до утра нам к двери не пройти.

– Ну у тебя и силища, – восторгался Пиксель. – Прикинь, вес старикашки, сопротивление воды, а она гонит его как пробку по течению.

Хорошо, что я в тот момент ни про какие сопротивления не думала. У меня с физикой совсем плохо, не понимаю я ее. Напрочь.

Тоник немного скис, поняв, что теперь лавры героя достались мне. И зловредно ехидничал над моим недоумением – как это, смогла спасти, а объяснить ничего толком не может.

Глава 9. Новые способности и подлое убийство

Камни, за которыми мы разбили новый лагерь, были раз в пять выше прежних. Округлые, серые и теплые, один – с кривой трещиной, из которой пробилось тонкое деревце, похожее на березу.

– Теперь можно ходить спокойно. Нас тут никто не обнаружит, – решил Пиксель.

– А вот из-за такой беспечности и убивали беззаботных партизан, – Тоник хотел чтобы мы дежурили по очереди, но сам спрятаться в засаде не пожелал.

Побурчав друг на друга, ребята угомонились, сменив тему разговора. Они старались мне не мешать.

– Она в себя ушла. Пусть там и побудет. Ей полезно. Столько переживаний за один день. У нее психика сломаться может, – объяснил Тоник громким, почти зловещим шепотом.

Я все слышала, но возражать не было никакого желания. Во мне зрела неуверенность переросшая в ужас. Учителя спасла не я, а тот черный колдун. Ну конечно же! Это он все делал, а из скромности и из каких-то иных соображений не стал выставляться. А я, дура, ручонками махала и глаза таращила. Поэтому он так насмешливо и улыбался. Но ребятам я про это не скажу.

Оставалась только одна попытка проверить права я или нет. Хлипкая, но другой я не придумала.

Моментального успеха в новом деле добиться практически невозможно. Особенно если вам предстоит совершить что-то принципиально новаторское. Например, передвинуть спичку на полсантиметра. Взглядом. Инструкций по освоению телекинеза тьма. Одна глупее другой. Но в некоторых из них замаскирован настоящий совет. Странный, но правильный. Он про ваш ум, то есть – никакой продвинутый ум не поможет вам передвигать предметы нестандартным способом. Мозг тут лишний. Он только мешает. Это как с первым знакомством с горшком. Родители не могут понадеяться на природные навыки своего ребенка. И с изобретательностью и коварством приучают его задницу делать то, до чего не додумается голова. Тут ведь как – либо подчиняйся, либо всю жизнь ходи в обосранных подгузниках.

И еще я для себя поняла важную штуку – если у тебя получилось, пусть даже случайно сделать что-то экстраординарное, ты обречен на успех. Даже если не ты, а кто-то другой, в твоем присутствии вытворит что-то этакое, навроде перышка, ползающего без видимых причин, то и у тебя процесс пойдет гораздо быстрее.

– Ничего у меня не получится, – намекнула моя неуверенность, а совесть добавила – Зависть тебе гложет. Старика спас черный колдун, а не ты.

Мне не раз снился сон. Падает что-то, например, мобилка, а я протягиваю руку и телефон начинает шевелиться на полу, а потом запрыгивает мне на ладонь. Сон был настолько реальный, что я иногда пробовала повторить его в реальности. Мобилку не кидала, но расческу или коробок притянуть пробовала. И даже злилась, когда они тупо продолжали валяться на полу.

– Я очень хотела, чтобы он получил свою дурацкую шляпу и не умер, – слова вырвались сами собой и ребята тут же решили, что теперь со мной можно разговаривать.

Тоник с Пикселем были в неописуемом восторге. Они бы еще больше восторгались, если бы и у них тоже что-то начало передвигаться, но они даже сообща спичку сдвинуть не смогли. Про свои подозрения, насчет дядьки в черном плаще, я говорить им не стала.

– И еще она меня обвиняла, что это я обожрался Гаспаром, – укорил меня Пиксель.

– Наверное, она съела самую волшебную часть. Ты что ела? Вспоминай! – настаивал Тоник.

Дураки какие – да не помню я. Мясо оно и есть мясо, хоть и рыбное.

– Ты особо не обольщайся. Твои способности только тут действуют. Дома будешь как раньше, – Тоник специально так сказал, чтоб меня расстроить.

– А может, теперь у нее и здесь ни чего не получится. Ты давай, передвинь еще что-нибудь, а? – алчно настаивал Пиксель.

Они меня так разозлили, что я не раздумывая решила попробовать. Перед глазами был песок, на котором валялся клок сухих водорослей. Плевое дело – вот он уже катится вдоль камней. Следом был отправлен короткий стебель камыша.

– Офигеть!

– Я тоже так думаю. Но харе баловаться – пора и домой, – вздорно напомнил Тоник.

Пока они решали, пора или не пора отправляться к двери, комок сухих водорослей так и сновал туда-сюда, подчиняясь моей воле. Достаточно было просто смотреть на него и двигать взглядом. Руками я теперь не размахивала, решив, что и так сойдет, раз получается. Потом настал черед половинки озерной ракушки. С рюкзаком сначала получилось не очень удачно – из него вещи вывалились, но я не отчаивалась – с пятой попытки он полз он будьте-нате. А вот устроить гонки наперегонки хоть тресни не вышло. Похоже, я могу концентрироваться только на одном объекте. Пока. Потренируюсь – толпами все сдвигать начну.

– Теперь ее надо в говноящик пристроить. Народ офигеет. Наша, отечественная Ури Геллерша. Слабо ложку согнуть?

Если бы Тоник про ложку не спросил, я бы не догадалась, кем меня только что обозвали. Я этого фокусника в лицо запомнила, а имя – нет.

– Не знаю. Давай, попробую.

Ложка подло не поддавалась. Я забыла все правила и начала думать. Вспомнила обрывки фильма про Геллера. Как он ложку держит, как поглаживает ее пальцем, даже выражение его лица смогла вспомнить, а ложке плевать. Она такая железная была, что тверже некуда.

– Да забудь ты про нее. Неужели тебе хочется в телек попасть? – вкрадчиво поинтересовался Пиксель, зная мою нелюбовь к телевизору.

Брошенная ложка валялась на песке как дохлая рыба. А потом начала медленно, почти незаметно гнуться. Мы втроем на нее смотрели и было совершенно неясно, кто виноват.

– Дед меня убьет, – Тоник спохватился и попробовал разогнуть испорченный предмет.

Но теперь ложка расхотела становиться нормальной и упорствовала, сломаться – да пожалуйста, а гнуться – из принципа не стану.

– Дай я попробую, – предложила я.

Дурак Тоник. Разве можно в поход брать такую дорогую ложку? Красивую и очень похожую на серебряную. Небось, антикварная. Он прав, дед теперь его точно поколотит. У меня похожая есть, от бабушки досталась.

Вместо того, чтобы распрямиться, ложка вдруг перекрутилась и стала похожа на штопор.

Я так взбесилась, словно она мне назло это вытворила.

– Надо нашу девочку остановить, а не то она свихнется, – Тоник кивнул в мою сторону.

После транспортных упражнений у меня заболела голова, а борьба со строптивой ложкой привела к резкому приступу тошноты.

– Это все от растраты сил, – многозначительно сообщил Тоник. – В кино всегда так, если ты колдуешь, то тратишь кучу сил, а потом лежишь как труп и восстанавливаешься.

– А я думаю, это у нее от голода. Она же не ела совсем.

– Ну конечно, для нее телекинез главнее, – тут же укорил Тоник.

Они обсуждали меня как глухую напрочь морскую свинку.