Хозяйка «Солнечного моста» - Ферн Майклз

Ее тело шевельнулось в его руках, позволяя исследовать себя. Он наблюдал за лицом Билли, лаская ее грудь, медленно, интригующе спускаясь к животу, к раздвинутым ногам. Длинные ресницы сонно прикрыли глаза, она отдавалась ему, доверяла, позволяя унести себя в то чудесное место, куда он обещал взять ее с собой.

Рука Мосса скользила по нежной плоти, поднимаясь все выше. Он заметил удивленное выражение на ее лице, когда она зашевелилась от прикосновения, слышал, как в ответ на ее страсть участилось его собственное дыхание и охрип голос.

– Мне нравится вот так прикасаться к тебе, – прошептал Мосс. – Нравится смотреть, как ты отдаешься мне. Прикоснись ко мне, Билли, – попросил он. – Прикоснись ко мне.

Она протянула к нему руки, стремясь познать его, раскрыть тайну, сулившую такое наслаждение. Возбуждение усиливалось по мере того, как она сознавала свое блаженство. Билли испытала восторг от прикосновений к телу Мосса, ей снова и снова хотелось проводить пальцами по широкой груди, плоскому животу, сильным ногам. Биение сердца отдавалось в груди, когда ее трепетные пальцы скользнули между его ног.

Сам Мосс затаил дыхание, ощущая эти прикосновения; глядя в ее глаза, он понимал, что эта девушка получает от него такое же наслаждение, как и он от нее. Ресницы Билли трепетали, а кончиком языка она облизала губы, словно собираясь съесть лакомый кусочек. Он снова прильнул к ее рту, томясь желанием, пробуя языком шелковистую внутреннюю поверхность ее пухлой нижней губки. Его руки неотрывно скользили по юному телу, в одном ритме – вверх и вниз, – в то время как Билли прижималась к нему, откликаясь на движения его рук, ища утоления страсти.

Билли захватило желание, которое Мосс вызывал в ней; она не знала, когда оно исчезнет, и опасалась, что оно уйдет. Внутри образовалась пустота, жаждущая его, требующая освобождения. В этом прикосновении была особая острота, словно Билли распалась на кусочки, отделилась от самой себя, и во всем мире существовали только ее тело и его руки.

Мосс опустился между ее раздвинутыми ногами, его глаза загорались огнем, куда бы ни падал взор. Золото волос девушки на подушке, ее белая кожа, изящные изгибы тела, такие юные и соблазнительные – все манило и притягивало. Они смотрели друг другу в глаза, не прекращая ласк; страсть Мосса разгорелась, когда он встретился с открытым взглядом девушки, увидел в нем желание, отозвавшееся ощутимым трепетом ее лона.

– Билли, Билли… – Он шептал ее имя, словно любовную поэму. – Ты милая, такая милая.

Мосс утолял ее страсть, шел навстречу ее желаниям, подводил медленно и непреклонно к тому моменту, когда пути назад уже нет, и нежно улыбнулся, услышав, как она вскрикнула от сладости подступившего наслаждения. Она пришла в экстаз от его прикосновения, заметалась по подушке, тихо вскрикивая от удивления, повторяя его имя. Он приложил ладонь к вздрагивающему животу девушки, успокаивающе улыбаясь ей, прогоняя прочь сомнения.

Придя в себя, Билли улыбнулась, радуясь чуду, которое открыл для нее Мосс, а сам он никогда не испытывал такого прилива нежности, какой почувствовал в тот момент к Билли. Он хотел быть ее любовником, перенести через порог своей страсти, исследовать тайны ее чувственности.

– Скажи, что ты хочешь еще, Билли. Скажи мне снова, как ты хочешь, чтобы я показал тебе еще больше. – Голос его звучал глухо, отдаваясь гулом в ушах, но она поняла и жарко прошептала те слова, которые он хотел услышать.

Мосс наклонился вперед, нежно, так нежно входя в нее, заполняя ее собой. Ее плоть сомкнулась вокруг него, удерживая в упоительном объятии. Билли ласкала его широкую спину, выгибаясь и прижимаясь к нему грудью. Ее рот ждал прикосновения его губ, прикосновения долгого, любовного. Она поощряла его объятия, разжигала его страсть, захватывая ягодицами и прижимая к себе, позволяя глубоко проникнуть в свое лоно. Билли чувствовала, как горячая волна снова поднимается в ней от соприкосновения их тел. Чувствовала, что ее движения совпадают с медленным чувственным ритмом, который задавал Мосс. Она сознавала, что в глубинах ее существа снова возникает напряжение, побуждающее и ее саму, и его к страстному освобождению.

Мосс ощутил, как Билли замерла и напряглась в высочайшем наслаждении, трепет ее плоти призывал и его достигнуть этой вершины. Он приподнялся, обхватил ее ягодицы и стал Короткими, быстрыми рывками погружаться в нее.

Тело Билли было изумительным, на его ласки она отзывалась, повинуясь инстинкту, а выражение полной самоотдачи на милом лице вознесло его к немыслимому блаженству, и он рухнул рядом с Билли, чтобы вместе с нею отпраздновать обретение женственности.

Их тела блестели от испарины наслаждения и удовлетворения. Они лежали бок о бок на узкой кровати, ноги их переплетались, ее голова лежала на плече Мосса. Он вернул Билли с высот страсти, лаская грудь и шею, поцеловал лоб и вдохнул аромат ее волос. Голос у Мосса стал тихим и хрипловатым, когда он принялся описывать блаженство, которое она ему подарила, перечисляя все, что считал таким прекрасным.

– Я люблю тебя, – еле слышно проговорила Билли, касаясь губами волос на его груди.

– Я знаю, Билли. Знаю. – И ответом был поцелуй, столь мягкий и нежный, что у Билли слезы навернулись на глаза.

Агнес пошла по двору, ступая на траву, чтобы каблуки не стучали по каменным плитам, и вошла в дом через дверь кухни. Положив сумку на кухонный стол, она прошла в темную гостиную. Фрэнк Синатра мурлыкал что-то по радио. Дверь спальни дочери была закрыта, и Агнес затаила дыхание, услышав тихий, интимный смех Мосса и торопливый шепот Билли.

Сидя в темно-коричневом моррисовском кресле, любимом кресле ее матери, Агнес повернулась лицом к двери спальни и стала прислушиваться к доносившимся до нее спокойным звукам. Она знала: Мосс находится там с Билли. Знала, чем они там занимаются.

Агнес показалось странным, что она сидит здесь, в то время как любая достойная мать ворвалась бы в комнату, чтобы спасти свою дочь. Но Агнес так или иначе спасала Билли – и саму себя тоже. По всей видимости, учитывая поведение дочери в последние дни и блеск ее глаз, Мосс рано или поздно заманил бы ее в постель. Хитрость состояла в том, чтобы обратить все возможные недостатки – например, наличие влюбленной дочери, не желающей оставаться девственницей, – в преимущества. Нарочно обрызгав пуншем платье Билли и устроив ее уединение с Моссом, Агнес страшно рисковала, но с тех пор события развивались, как она задумала. Глубоко вздохнув, Агнес стала ждать. Следующий эпизод в этой небольшой игре следовало сыграть хорошо, и она должна была сохранить присутствие духа.

Агнес ждала, сложив руки на коленях, с бесстрастным лицом, и теперь уже не имело значения, сколько времени прошло. Когда дверь, наконец, открылась и Мосс, голый до пояса, в белых брюках, вышел из комнаты под звуки песенки сестер Эндрюс «Буги-вуги бабл бой», доносившейся из приемника, то в первую очередь увидел Агнес, смотревшую на него с ледяным спокойствием. Билли, завернувшаяся в халат, наткнулась на Мосса и сразу же обнаружила, что заставило его так резко остановиться.

– Мама!

Агнес пристально посмотрела сначала на Билли, потом на Мосса. Да, риск был большой, и ставка в игре чудовищна. Мосс усмехнулся, по его глазам было видно: он понял, что она сделала. Агнес внутренне собралась, но уже знала, что выиграла. Она чувствовала это всей кожей, каждым своим вздохом. Билли станет миссис Коулмэн. Беспокоило ее в этот момент лишь сознание того, что она выиграла эту игру, не перехитрив Мосса. Нет, лейтенант Коулмэн не позволил ей одержать победу.

Когда Мосс открывал дверь в гостиную, все его мысли были поглощены Билли. Какой восхитительной любовницей она оказалась! Податливой, идущей навстречу. И красивой своей особенной, мягкой, нежной красотой. Даже сейчас, думая об этом, он едва мог поверить в ее смелость. Только она надела халат, а в следующий момент, увидев его в дверном проеме, протянула к нему теплые, нежные руки, приглашая стать ее любовником. Довольная улыбка расползалась по его лицу, а потом он увидел в кресле напротив двери ее. Агнес. Не требовалось внезапного озарения, чтобы понять: она давно уже сидит здесь. А выражение ее глаз очень напомнило ему отцовский взгляд после заключения очень выгодной сделки. В долю секунды Мосс осознал, что, будь у него шанс повторить все сначала, он бы воспользовался им. Независимо от того, оказалась бы тут Агнес или нет. Билли стоила того.

Мелькнула мысль об одном из глубоких убеждений отца. Матери сразу же, не рассуждая, думают об изнасиловании; они не могут допустить, что их дорогие дочки сами охотно пошли на это. Следом у них возникает мысль о внебрачных детях и об общественном осуждении. И, наконец, третья, самая удивительная, мысль о женитьбе.

– Застегните молнию на брюках, лейтенант, – тихо проговорила Агнес. – Уже поздно. Нет смысла возвращаться на танцы. Было бы неплохо, если бы вы оделись и ушли.