Роза и червь - Роберт Ибатуллин

Укус не прошёл и дома. Родителям Саид соврал, что ужалила оса.

Он попытался вынуть жало иголкой, но не смог – только расковырял ранку до крови.

Проклятый цветок оказался ядовитым. После обеда начался жар и заболела голова. Покраснение и зуд распространились от опухоли на всю руку. Саиду стало совсем страшно – но не настолько страшно, чтобы признаться родителям во всём. Проще было тайком сходить в больницу, что в космиковской благотворительной миссии.

Отец как раз очень кстати послал его на базар – удачный повод уйти из дома. Саид снова оседлал велосипед и покатил в сторону, противоположную базару – в благотворительную миссию.

Тогда Саид не мог и подумать, что не вернётся домой.

Рианнон. Воспоминание

– Зара.

– Что, папа?

– У меня к тебе разговор.

– Говори быстрее, папа.

– Торопишься?

– На благотворительный концерт. На первое отделение уже опоздала. Ещё немного – опоздаю и на второе, и это будет уже неприлично. Давай. Что ты хотел сказать?

– Концерт придётся пропустить. Разговор серьёзный. Сядь.

– Ну?

– Я хочу поручить тебе задание.

– Опять соблазнить какого-нибудь несчастного марсианского дипломата?

– Я сказал, сядь.

– О нет! Аквилианского дипломата?! И сколько у него щупалец?… Ладно, ладно. Я села. Всё. Я настроилась серьёзно.

– Надеюсь. Ты не ребёнок. Тебе уже тридцать шесть, четверть жизни позади. Довольно развлекаться. Пришла пора сделать нечто достойное Янгов. Нечто по-настоящему важное для Космофлота.

– Папа, ты меня обижаешь. По-твоему, я только развлекаюсь? Я пропагандирую наше дело везде где могу.

– Есть вещи поважнее пропаганды на светских вечеринках. Ты ещё не в курсе, но Дуэт начал войну.

– Что?

– Фламмарион направил к Венере два вооружённых до зубов циклера, «Санторо» и «Хольцман». Марс направил циклер «Нефер» к астероиду Рианнон. Это война. Сепаратисты шестьдесят лет орали «Раздавить гадину», и наконец-то решились. Началась серьёзная игра, Зара. И она потребует предельного напряжения сил от всех нас.

– Что я должна сделать?

– Ты ничего не должна. Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать. Если тебя пугает ответственность – только скажи, и иди на концерт.

– Ты меня опять обижаешь, папа.

– Прости, моя девочка. Это я так… Я никогда в тебе не сомневался.

– Итак, что мне делать?

– То же, что и всегда. Говорить с людьми. Убеждать людей. Но на этот раз помнить, что от твоих слов зависит всё. И зависит самым прямым образом.

– Как-то неконкретно. Всё – это что?

– Будущее Эрикса. Будущее Космофлота. Будущее Солсистемы. Жизнь и смерть человечества. Ты готова взять на себя такую ношу?

– Готова, папа, готова. Хватит предисловий.

– Тогда прочти вот это.

– «Уроборос»? Что это значит?

– Червь, моя девочка. Червь, кусающий себя за хвост.

Из архива. Доклад комиссии

26 сентября 2234 г.

Только для руководства штаба

Объединённого Космофлота.

При признаках утечки информация дезавуируется.

Маячный сигнал на волне связи с зондом «Параллакс-4» был принят телеметрической станцией в 2186 году. Сигнал достоверно повторялся и содержал астрометрические координаты движущейся точки в системе координат, привязанной к пяти стабильным пульсарам.

Область ошибок включала в себя карликовую планету Седна в облаке Оорта. Предварительные поиски сигнала от Седны на указанной в сообщении частоте не дали результата. Однако продолжительные наблюдения выявили, что диаграмма направленности сигнала указывает на область вне орбиты Земли, и уверенный прием был достигнут только со станции дальней связи на Церере.

Контакт состоялся и продолжается до сих пор. Поток информации со стороны Седны велик, но большая его часть нам непонятна. Причина непонимания заключается в невозможности декодировать сигналы различных протоколов. Перевести информационный поток в единый протокол без знания принципов его организации не представляется возможным.

Седной была предложена помощь в создании транслятора протоколов. Условием его исполнимости и функциональности была передача нами спецификаций на уровне микроядра процессоров и исполняемого кода ядра операционной системы, в которой предполагалась инсталляция кода. Только после этого контактёр переслал бы нам принципиальную схему адаптера или подобного устройства, и начал бы передачу.

Это требование не было принято, поскольку означало бы открытие сегмента нашей информационной сети для внедрения инопланетного кода с последующим непредсказуемым воздействием на остальные сегменты. Поскольку уровень развития математики и электроники наших собеседников заведомо выше нашего, никакая изоляция адаптера и компьютера с запущенным кодом уже не имела бы значения. Код нашёл бы лазейку в нашу информационную среду сам, помимо нас.

В то же время реакция контактёра на наши вопросы вызывает сомнения в его разумности, если понимать её как способность пройти тест Тьюринга. До определенного момента переговоров происходило накопление смысловых единиц, понятных обеим сторонам. Однако когда мы задали вопросы о природе системы передачи данных, об их источнике, а также о целях летящих к нам объектов, переговоры зашли в тупик. Всё большая часть вопросов получала стандартный ответ – «задайте вопрос в запрашивающем потоке, ждите ответа от полномочных представителей, я не имею достоверных знаний об этом. Поставить вопрос в запрашивающий поток (да/нет)?» В настоящий момент это единственный ответ на все наши новые вопросы. Кроме того, нам постоянно напоминают, что разъяснение можно получить, проинсталлировав предложенный код в нашу вычислительную систему.

В ходе переговоров удалось узнать о самом контактёре и состоянии дел в Солнечной системе следующие факты:

1) Седна является местоположением промежуточного ретранслятора, но не самого контактёра. Доверительный интервал задержки превышает время на прохождение сигнала на передачу и приём, но имеет статистически достоверную, плавно нарастающую добавочную составляющую. Хотя это может быть и уловкой, но с таким же уровнем достоверности это указывает на объект в радиусе пяти световых часов от Седны, удаляющийся от неё со скоростью порядка гелиоцентрической круговой.