Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса - Эрик Ларсон

Когда Элсворт вернулся, Олмстед сказал ему, что изменил свое решение и примет участие в проекте.

Вернувшись в Чикаго, Элсворт поручил официальному руководству нанять Олмстеда на работу с подчинением напрямую Бернэму.

В одном из писем к Олмстеду Элсворт писал: «Моя позиция может быть сформулирована следующим образом: в деле, которым мы занимаемся, на карту поставлена репутация Америки, а также и репутация Чикаго. Как любой американский гражданин, вы в одинаковой степени должны учитывать оба этих фактора, содействуя успеху этого великого и невиданного доселе предприятия, а из разговоров с вами я знаю, что при разработке таких проектов, как этот, вы сразу берете всю ситуацию под контроль и не сужаете пределы своего участия».

Несомненно, именно это и подтвердилось, когда в последующих переговорах, предшествовавших заключению контракта, Олмстед – вести переговоры было поручено Кодмэну – оценил работу своей фирмы в размере 22 500 долларов (что составляет около 675 000 по сегодняшнему курсу) и получил их.

В среду, 6 августа 1890 года, спустя три недели после визита Элсворта в Бруклин, компания, занимавшаяся подготовкой выставки, телеграфировала Олмстеду: «Когда вы сможете прибыть сюда?»

Олмстед и Кодмэн приехали через три дня, утром в субботу, когда весь город буквально гудел от только что полученных окончательных результатов переписи, подтвердивших выдвинутую ранее версию, согласно которой Чикаго является вторым по численности населения городом Америки; правда, согласно данным окончательного подсчета, Чикаго обошел Филадельфию всего лишь на 52 324 человека. Эта радостная новость воспринималась как своего рода утешение в тяжелое летнее время. Ранее изнурительная жара буквально довела жителей до звероподобного состояния, убив семнадцать человек (в том числе и мужчину по имени Христос), и практически выставила жителей города лгунами и хвастунами перед Конгрессом, которые ранее утверждали, что летний сезон в их городе на редкость приятный – «прохладный и восхитительный», как описывала «Трибюн», «летом вы словно оказываетесь на курорте». Как раз перед тем, как город накрыла волна этого изнуряющего зноя, один начинающий молодой британский писатель опубликовал скандальное эссе о Чикаго. «Я видел этот город, – написал Редъярд Киплинг, – но больше не желаю видеть его. Там живут одни дикари».

Бернэма поразила молодость Кодмэна – на вид ему было около тридцати. Кодмэн должен был обладать несомненными выдающимися способностями, чтобы в столь молодом возрасте завоевать полное доверие одного из величайших американских ландшафтных дизайнеров. Взгляд его глаз цвета вулканического стекла был настолько пронзительным, что, казалось, способен прожигать отверстия в стали. Что касается Олмстеда, то Бернэма поразила хрупкость остова его тела, который, как казалось на первый взгляд, не в состоянии был удерживать столь массивный череп. Его голова, практически полностью облысевшая, окаймленная снизу спутанной белой бородой, походила на рождественский шар из слоновой кости, лежащий на слое мягкой стружки. Олмстед выглядел усталым из-за своих нескончаемых поездок, но взгляд его больших глаз оставался теплым и проницательным. Он хотел приступить к работе немедленно. А Бернэм наконец-то увидел человека, который понимает истинную цену каждой потерянной минуты.

Бернэму, конечно же, было известно о достижениях Олмстеда: Центральный парк на Манхэттене, Проспект-парк в Бруклине, площадки вокруг Корнельского и Йельского университетов, десятки других выполненных им проектов. Он знал и то, что до того, как заняться ландшафтной архитектурой, Олмстед был писателем и издателем, который многократно путешествовал по предвоенному Югу, изучая культуру и повседневную жизнь в условиях рабства. Олмстед прославился своими блистательными способностями исследователя, а также неутолимым интересом к этой работе, а кроме этого, и откровенной прямотой, которую со стойкой уверенностью выражал в присутствии людей, у которых не укладывалось в голове, что он стремится создавать не цветочные клумбы и декоративные сады, а создает то, что является продолжением пейзажа или ландшафта, виды, полные скрытых таинств, теней и полосок земли, разрисованных солнечным светом.

Олмстед со своей стороны знал, что Бернэм был ведущей силой в деле высотного строительства. Как говорили, Бернэм был деловым гением своей фирмы, Рут – художником. И именно в Бернэме Олмстед сразу почувствовал родственную душу. Бернэм был решительным, прямым, иногда даже резким, но в то же время сердечным; во время разговора он не спускал с собеседника пристального взгляда голубых глаз, который, по мнению Олмстеда, придавал словам Бернэма большую убедительность. Олмстед и Кодмэн, обсуждая ситуацию в Чикаго, согласились, что Бернэм – это тот человек, с которым они смогут работать.

Объезд города начался практически сразу, но его результаты едва ли можно было считать объективными. Бернэм и Рут не скрывали, что им особенно нравится один участок: Джексон-парк, расположенный на южной стороне Чикаго, к востоку от Энглвуда, на берегу озера. Как ни странно, Олмстеду был знаком этот участок земли. Двадцать лет назад по заказу членов городской комиссии по строительству Южного парка в Чикаго Олмстед изучил и Джексон-парк, и расположенный к западу от него Вашингтонский парк, а также и соединяющий их широкий бульвар, названный Мидуэй. В планах, разработанных им для комиссии, он предвидел преобразование участка, на котором впоследствии был разбит Джексон-парк, из песчаной пустыни с прудами стоячей воды в парк, не похожий ни на один из существующих в стране парков; в этом парке главными должны были стать вода и путешествия на лодках, а для этого необходимы были каналы, лагуны и затененные бухточки. Олмстед завершил работу над этими планами незадолго до Великого пожара 1871 года. В горячке восстановления и перестройки города властям Чикаго было не до реализации того, что сформировалось в сознании Олмстеда. Этот парк вошел в состав Чикаго во время присоединения прилегающих территорий в 1889 году, но тем не менее Олмстед видел, как мало изменилось это знакомое ему место. Он знал об изъянах этого места, о его многочисленных изъянах и недостатках, но верил, что, если не пожалеть сил на продуманные дренажные и землеустроительные работы, этому парку можно будет придать ландшафт, отличный от тех, в которых когда-либо устраивались выставки.

К тому же он знал, что Джексон-парк имеет нечто такое, чего не имеет больше ни один в мире город: расстилающуюся голубую плоскость озера Мичиган, а это может стать самым привлекательным и подходящим задним планом для выставки, планом, от которого любой человек пришел бы в восторг.

Во вторник 12 августа, всего через четыре дня после того, как он и Кодмэн прибыли в Чикаго, Олмстед представил совету директоров выставки свой отчет, который, вопреки его желанию, почти сразу получил всеобщую огласку. Олмстед составлял свой отчет в расчете на профессионалов, которые без возражений согласятся с тем, что Джексон-парк является приемлемым местом для устройства выставки, а поэтому основное внимание сосредоточил на описании предстоящих работ и последовательности их выполнения. Он был до крайности удивлен, узнав, что его доклад используется противниками его идеи строительства выставки в Джексон-парке, настаивающими на расположении ее в другом районе города.

Совет директоров обратился к нему с просьбой составить второй доклад. Олмстед представил его в понедельник, 18 августа, через четыре дня после подачи первого. Бернэм с великой радостью увидел, что в нем Олмстед представил на рассмотрение совета директоров именно то, что они рассчитывали от него получить.

Олмстед не был стилистом в литературном смысле. Предложения, в которых он излагал ключевые мысли, проглядывали в тексте, словно пятна утреннего солнечного света сквозь щели в заборе. Но его проза открывала перед читателем всю глубину и остроту его представлений о преобразовании окружающего ландшафта для того, чтобы произвести необходимое воздействие на сознание посетителей.

В начале доклада он изложил ряд принципиальных моментов и высказал несколько критических замечаний.

Прежде чем спорить о выборе места, писал он, группировки, придерживающиеся различных мнений по этому вопросу, должны признать, что для успеха выставки в первую очередь необходима совместная работа всех, участвующих в проекте, независимо от того, какое место для устройства выставки выберет совет директоров. «Необходимо – и это наша общая задача – изменить представление некоторых наших сограждан, согласно которому планируемая выставка – это всего лишь Чикагская выставка. Нет. Это Всемирная выставка, и Чикаго должен предстать перед всем миром в качестве избранного страной демонстратора стандартов, принятых в Соединенных Штатах Америки. Все, что может позволить себе Чикаго, – всего лишь выбрать самое лучшее место для размещения выставки, не принимая при этом в расчет особых интересов той или иной части города».