Мой Грех - Каролина Льюис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Угомони свой пыл, Рам, — прерываю тираду друга. — Я могу всё объяснить.
Рамиль был моим лучшим другом с самого рождения. Теперь же он моя правая рука в компании. Только на него я мог оставить все дела и приехать сюда. Вот только я не стал объяснять причины своего внезапного для всех отъезда. Я и не планировал это делать, но, похоже, теперь у меня нет выбора. Этот гадёныш докопался до истины. Радует то, что я могу доверять этому человеку. И он знает о моём желании мести. Знает, почему для меня это так важно. Думаю, он поймёт, зачем я здесь. Или, по крайней мере, не будет мне мешать. Этот сорвиголова всегда поддерживал мои ненормальные идеи.
Мой рассказ был довольно долгим. Но, как я и ожидал, друг не высказался неодобрительно против моей затеи. Просто посоветовал быть осторожнее.
Ещё некоторое время мы обсуждали дела компании и новый проект на строительство в Лондоне. Нам был важен этот контракт и ради него я был готов ненадолго прекратить игру в чужую жизнь и вернуться в главный офис. Хотя Рамиль и уверял меня, что в этом нет необходимости.
В целом этот день был насыщенным и продуктивным. Поэтому как только я оказался дома в огромной уютной кровати, то моментально вырубился.
Первая половина следующего дня прошла для меня, словно одно мгновение. Я был в предвкушении встречи со своей принцессой, поэтому не замечал ничего вокруг. Даже лекции для моих студентов прошли для меня как в тумане. В это трудно поверить, но мне нравилась данная часть жизни Винсента Гордона. Когда я проводил уроки, то будто делился со студентами частичкой себя. У нас была одна страсть. Тот, кто никогда не брал в руки кисти, никогда не поймёт мои чувства. Когда ты рисуешь, весь остальной мир, будто уходит на второй план. Остаются только холст и чувства, которые ты на нём отображаешь.
Парадокс в том, что я никогда не планировал связать свою жизнь с искусством. Для меня это было всего лишь хобби, которое спасало в трудные моменты. Это как катание на лошадях. Оба эти занятия помогают мне проветрить голову и избавиться от негативных эмоций.
До того как я приехал в Грецию, я долгое время не притрагивался к холсту. Просто не мог. После того, что случилось ничто на свете не могло заглушить мою боль. К тому же я был уверен, что не имею право радоваться жизни. Поэтому я забыл обо всём, что доставляло мне удовольствие. Даже не навещал своего коня больше года.
Теперь же, когда я делюсь своими умениями с этими юными художниками, то получаю истинное удовольствие. Это ощущается так, будто я заполняю пробелы, которые образовались за эти годы.
— Можно войти, мистер Гордон? — вырывает меня из раздумий нерешительный женский голос. На моём лице расплывается широкая улыбка. Ты пришла, смелая девочка.
— Проходи, Кара, — отвечаю девушке поднимаясь из-за своего стола. Лекция закончилась минут сорок назад, и все студенты давно разошлись.
Она не спеша направляется ко мне. Вижу, как ей неловко. Очевидно, девочка не думала, что мы останемся с ней наедине. Но мне это только на руку. Я заставлю тебя понервничать моя al'amira. Пройдя к середине кабинета, Кара останавливается на достаточном от меня расстоянии.
— Ты боишься меня, Кара? — с удивлением спрашиваю её. Я хороший актёр. Мой вопрос заставляет её ещё больше смутиться. Но спустя секунду девушка гордо расправляет плечи и приближается ко мне ближе.
— Вы слишком высокого о себе мнения, мистер Гордон, — вздёрнув носик, отвечает Кара.
— Я думал, мы договорились и ты будешь обращаться ко мне на «ты», — не могу перестать улыбаться. Мне нравится её смущение.
— Almujrib (искуситель), — совсем тихо произносит она, и я готов рассмеяться в голос над её прозвищем. Но вовремя сдерживаю себя, продолжая играть роль.
— И что это значит? — интересуюсь у девушки. Как же ты выкрутишься в этот раз?
— Это значит, что ты напыщенный индюк, — пытается уколоть меня маленькая злючка и тут я не сдерживаюсь и начинаю смеяться.
— И что в этом смешного? — она снова злится. И я понимаю, что злость — это ещё один защитный механизм. Таким способом она пытается держать свои истинные чувства под замком. Только меня не проведёшь.
— Ты не умеешь лгать, принцесса.
— С чего ты взял, что я лгу? — удивляется Кара, но затем до неё доходит: я понял, что значит это слово. — Ты знаешь арабский.
— Не так хорошо, как хотелось бы. Но да, ты права.
— Почему ты так увлечён моей страной? — Alshaytan, если так пойдёт и дальше, она быстро меня раскусит. Впредь нужно быть осмотрительным.
— Люблю всё запретное, — не очень умный ответ, но, кажется, с ней умная часть меня куда-то исчезает.
Она обречённо закатывает глаза, но ничего не отвечает. Видимо, понимает, что не удастся вытянуть из меня какую-либо информацию.
— Ты хотел что-то обсудить, — напоминает девушка деловым тоном.
— Да, — на моих губах расцветает лукавая улыбка. — Я подготовил тебе костюм. Надеюсь, тебе подойдёт размер, — конечно, подойдёт, ведь этот костюм был пошит специально для неё.
— И что за костюм? — наконец-то, вижу в её взгляде заинтересованность.
Достаю из-под стола большую прямоугольную коробку и протягиваю девушке. Кровь по венам начинает бежать быстрее в предвкушении её реакции.
Кара не спеша поднимает крышку и замирает на некоторое время. На её лице сменяется множество эмоций, пока она осмысливает увиденное.
— Ты, чёрт возьми, издеваешься?! — кричит Кара. — Я не надену ЭТО.
— Почему нет? — в моём голосе нет ни намёка на издёвку. — Это ведь костюм из твоей страны.
— Я тебе не какая-нибудь танцовщица или mahaziya (наложница), чтобы разгуливать при всех в полуобнажённом виде, — громко возмущается упрямая девочка, но вместе с тем жадно разглядывает изысканный костюм для танца живота изумрудного цвета. Я заказал его для своей девочки у одного из лучших марокканских дизайнеров и стоит эта прелесть больше полутора миллиона. Все украшения, инкрустированные в этот костюм, это драгоценные камни и металлы. Но Каре не
