Моя жена – ведьма. Дилогия - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, ты слышал, Циля? Этот неугомонный ниспровергатель Бродского и здесь пытается колдовать…
* * *
Я обернулся. Близнецы стояли за моей спиной, перемигиваясь, как опытные заговорщики.
— Сергей Александрович, отвлекитесь, пожалуйста, от ваших литературных опытов, нам необходимо серьезно поговорить.
— Минуточку, Анцифер, я должен извиниться перед моим новым другом. Вас можно представить?
— Бессмысленно, Фармазон ведь предупреждал, что другие смертные не могут нас видеть или слышать.
— Иван. — Я повернулся к недоумевающему царевичу. — Тут неожиданно пришли мои… м-м… как бы это поточнее выразиться… в общем, ангел и черт, помнишь, я рассказывал? Ты их видеть не можешь, потому что они мои личные духи. Мы тут поболтаем немного, а?
— Да, конечно, о чем разговор! — с несколько преувеличенной готовностью отодвинулся он. Не спешу осуждать парня, на его месте я еще быстрее принял бы сам себя за психопата. Представляю, как это выглядело со стороны…
— Серега, — начал черт, виновато уставясь в пол. — Мы тут перетерли на досуге и решили… В общем, я, конечно, виноват, но… Между прочим, ты человек образованный и отлично знал, с кем связываешься!
— Фармазон! — укоризненно покачал головой Анцифер.
— А чего?! — огрызнулся нечистый. — Нечего все на меня валить! У него своя голова есть? Тоже мне теленок на веревочке — куда повели, туда и пошел. Пусть впредь сначала думает, а потом делает. Чем, кстати, и мне задачу усложнит…
— Ребята, я устал. Меня тут казнить собираются, давайте отсюда выбираться.
— За этим мы и пришли. Сереженька, вопрос о ваших панибратских отношениях с вон тем лукавым искусителем мы обсудим позднее, в другом месте и другой обстановке. Сейчас мой долг и моя святая обязанность — не допустить вашей бессмысленной гибели. Дело выглядит так — мы с Фармазоном способны проводить тебя сквозь миры.
— Я не один, мне еще и товарища вызволить надо.
— Увы, при всем моем расположении к человеку, которого вы называете другом, это невозможно… Я очень сожалею, но подобные чудеса не в нашей компетенции.
— Короче, — вмешался Фармазон, он вообще не мог молчать больше двух минут, справедливо полагая, что без его вредительского участия все рухнет. — Я умею открывать заветную дверцу (или вход в параллельный мир, или врата, или портал, называй как угодно), а белобрысый может их закрывать. В смысле — взять тебя за ручку и увести из этого места навсегда.
— За территорию монастыря? — не понял я.
— За территорию этого мира, дубина!
— Фармазон! Что за выражения в адрес хозяина?! — Вспыхнувший Анцифер возмущенно отвесил брату подзатыльник. — Никакого воспитания… но в целом он прав. Я вас забираю, дайте мне правую руку, попрощайтесь с вашим товарищем — и в путь.
— Нет… так нельзя. Его тоже намерены казнить, я не могу… это неудобно.
— Конечно, — поддержал черт. — Вот зажарят вас двоих у одного столба, это будет куда удобнее и, главное, не так скучно. А то что ж он один? И анекдот рассказать некому…
На этот раз я честно попытался пнуть его ногой, но нахал успел увернуться.
— Сереженька… — с укором в голосе и одобрением в глазах протянул его белый братец. — Ну нельзя же так, в самом деле. Очень вас понимаю, самому давно хотелось, но вы ведь культурный человек.
— Извините, погорячился… Просто, на мой взгляд, здесь не место и не время для дурацких шуток. Каким образом мы можем отсюда вырваться?
— Я как раз начинал объяснять… Мы с Фармазоном возьмем вас за руки и сделаем шаг. Двери этого мира за нами закроются, а двери нового откроются. Как видите, таким образом можно провести лишь одно лицо.
— Все дело в том, чтобы держать меня за руки?
— Именно, и только вас, а не какого-то постороннего.
— М-м… но ведь теоретически, если я посажу этого постороннего себе на плечи и руки у меня будут свободны, условия не нарушатся?
Анцифер вопросительно глянул на Фармазона, тот пожал плечами:
— А леший его знает, вполне может оказаться, что и сработает…
Повернувшись к царевичу, я бегло обрисовал ему возможную картинку нашего спасения. Он выслушал не перебивая, но задал один вопрос:
— А назад потом как?
— Назад так же? — переспросил я.
— Назад уже не получится. Мы не можем дважды войти в один и тот же мир.
— Иван, ничего не выйдет, они не смогут нас вернуть. Тебе придется остаться со мной.
— Нет. — Подумав, он отрицательно покачал головой. — Мне так нельзя. Не могу я слово нарушить, матушку без лекарства оставить, братьев не предупредить, батюшку подвести… Лучше уж мне здесь голову сложить, чем в чужом мире неприкаянным скитаться. Беги один, Сергей Александрович. За честь предложенную спасибо, но не могу я. Беги сам.
— Ребята, — я вновь обернулся к ангелу и черту, — но ведь мне обязательно нужно поискать здесь Наташу. Пока вас не было, на нас напал волк-оборотень, его подсадили в камеру под видом ворчливого старика. Наташа рассказывала о таких. Надо найти его, и, возможно, он выведет нас на стаю, а там уж хоть кто-нибудь, но должен что-то знать о моей жене.
— Это невозможно. — Анцифер осторожно взял меня за руку. — Я не могу позволить вам погибнуть.
— Но… вы уверены, что ее здесь нет?
— Я не могу позволить вам погибнуть.
— Да, конечно… просто у меня душа неспокойна, вдруг она…
— Я не могу позволить вам погибнуть.
— А там, в другом мире, она может быть?
— Не знаю…
— Хватит врать! — раздраженно рявкнул Фармазон, прожигая близнеца праведным взглядом. — У, подлейший из ангелов… так и вертишься, словно грешник голым задом на сковороде с подсолнечным маслом. А ну сейчас же скажи человеку правду!
— Правду? Но… — беспомощно залепетал покрасневший Анцифер, у него даже нимб потускнел и крылышки стыдливо затрепетали. — Но ведь я обязан… я не могу позволить вам…
— Она здесь?! — догадался я. — Говорите, она — здесь?
— В каком-то смысле… если исходить из теории вероятности, то один шанс из ста… Я не исключаю самой возможности, хотя полное совпадение весьма приблизительно… Так что мне лично степень неоправданного риска ни в коей мере не кажется оправдывающей слишком уж зыбкую надежду на…
— Значит, Наташа здесь. — Я обессиленно прислонился к стене, закрыв глаза. Голова сразу закружилась, кровь застучала в виски, а руки стали холодными. Господи, сколько нервов за два
