Великая война на Кавказском фронте. 1914-1917 гг. - Евгений Масловский

Наконец, начав операцию всем корпусом, командир его командование войсками первой линии поручает начальнику 1-й Кавказской каз. дивизии генерал-лейтенанту Баратову. Не говоря уже о том, что такой должности не должно и не могло быть, командир корпуса этим самым как бы переложил с себя на начальника казачьей дивизии дело управления корпусом, так как в первой линии, по существу, был почти весь корпус; но, передав командование войсками начальнику казачьей дивизии, он не дал ему средств управления, т.е. соответствующий штаб с органами связи, почему начальник дивизии не мог должным образом управлять. Благодаря этому, многие части перемешались; 153-й пех. Бакинский полк был вкраплен в 4 или 5 мест; то же было и с другими частями. Дело снабжения, и так не организованное штабом корпуса, от такого дробления еще более страдало.

И несмотря на это, 39-я пех. дивизия и 2-я бригада 20-й пех. дивизии выдержали тяжелые удары шести турецких дивизий, только лишь немного отступив от Кеприкея и заняв линию, первоначально занятую корпусом в районе Ардоса. Правда, 39-я дивизия в этих неравных боях понесла до 40% потерь.

Действия войск в Пассинской долине и далее до Сарыкамышской операции носили тот же неуверенный и неустойчивый характер, с переходом от излишнего оптимизма к настроению, близкому к панике, несмотря на прибытие в Пассинскую долину 2-го Туркестанского арм. корпуса и подчинения его командиру 1-го Кавказского арм. корпуса с наименованием его командующим Сарыкамышской группой.

Насколько неустойчиво было управление корпусом и группой, видно из следующего:

Числа 7-го или 8-го ноября 1914 г., вследствие очень неспокойных донесений штаба Сарыкамышской группы о трудности держаться на указанном штабом армии фронте, начальник штаба армии генерал Юденич, с доклада и по приказанию Главнокомандующего, выехал на фронт, чтобы лично ознакомиться с положением на нем. Его сопровождали начальники оперативного отделения полковник Масловский и разведывательного отделения подполковник Драценко.

В пути, на станции Караклис, начальнику штаба армии была передана из Тифлиса вслед телеграмма командующего Сарыкамышской группой на имя Главнокомандующего, очень тяжелого содержания; командующий группой доносил, что наши войска, отступая под давлением превосходящих сил турок, переходят уже государственную границу[32].

Начальник штаба армии, обеспокоенный этой телеграммой, не подозревая некоторое преувеличение, прибывает в Сарыкамыш, куда только что спешно переехал из Караургана штаб группы и корпуса. Командующий группой со штабом встретил начальника штаба армии и подтвердил донесение свое об отступлении наших войск и проходе их через государственную границу.

Но начальник штаба решил лично проверить состояние и положение войск и, приказав выгрузить прибывший с ним автомобиль, тотчас же выехал на нем вперед к войскам. Ни командир корпуса, ни его начальник штаба генерал Верховский не выехали вместе с начальником штаба армии.

В нескольких верстах от Сарыкамыша единственное шоссе, идущее по ущелью к границе через Сатаплугский хребет, было совершенно забито повозками обозов, а также беженцами армянами и греками с их имуществом на повозках и стадами. Единственная наша связь с войсками, шоссе Сарыкамыш — Караурган, было сплошь забито.

Не имея времени разбираться во всем этом хаосе, начальник штаба армии, потребовав к себе ближайшего из начальников обозов, поручил ему навести порядок, очистить шоссе от беженцев с их имуществом и стадами, забившими шоссе, и направить их по проселочным дорогам. С трудом добравшись до нашей государственной границы у Караургана, мы не встретили ни до нее, ни на ней никакой войсковой части, отступающей с позиции, а спрошенный начальник этапа Караургана, проходили ли отступающие русские войска через границу, был изумлен и ответил, что об отступлении войск с позиций не имеет никаких сведений, но что, действительно, произошла по какой-то причине паника среди местного населения нашей приграничной полосы, передавшаяся некоторым обозам в тылу, следствием чего и было бегство к Сарыкамышу.

Начальник штаба армии поехал далее в пределы турецкой территории; далее, по мере удаления от границы, стало спокойнее.

Достигнув расположения наших войск, начальник штаба армии проехал по всему фронту 2-го Туркестанского и 1-го Кавказского корпусов, от правого фланга на Хорумдагских высотах до реки Аракса у с. Царе. Все части были на местах и спокойны, об отступлении не думали, не видя для этого никакой причины, о панике в тылу не знали. В исходящем углу у Царса на расположение 156-го пех. Елисаветпольского полка турки вели наступление, поддержанное артиллерийским огнем трех-четырех батарей, но не особенно энергично. Начальник штаба обошел все окопы, нашел все в порядке и полное спокойствие людей и начальников. Единственная и общая жалоба всех начальников была на плохую подачу снарядов и патронов и продовольствия. Части очень часто сидели почти без огнестрельных припасов и без хлеба.

Убедившись в прочности положения, выяснив нужды, начальник штаба армии вернулся в Тифлис.

Результатом поездки было устранение от должности начальника штаба группы и 1-го Кавказского корпуса генерала Верховского.

Принужден был подробно остановиться на изложенном выше, чтобы была ясна главная причина наших не всегда удачных действий в Пассинской долине в первые два месяца войны. Дело было не в войсках, блестящих по подготовке и историческим боевым традициям и неизменно выказывавших в течение всей войны присущую им доблесть; не было оно и в превосходстве турок в количестве, — оно было в течение всей войны, а в начале турки не проявляли особой активности, не будучи вполне готовы и сосредоточены. Все дело было в неуверенном руководстве командующего группой, слишком большой впечатлительности и переходах от излишнего оптимизма к настроению, близкому к панике.

Вот почему, когда только через несколько дней после указанного выше донесения командующего группой об отступлении его войск, которого хотя и не было, но что указывало на достаточно сильный пессимизм пославшего донесение на бывшую в районе группы обстановку, — он возбудил ходатайство о разрешении ему перейти в наступление войсками группы. Главнокомандующий, не видя никаких оправдывающих данных для начала такого наступления, ответил ему довольно резким отказом, указав, что нам «важен не гром побед»[33].

Наконец, было еще одно неблагоприятное обстоятельство в эти первые месяцы войны; оно заключалось в нарушение нормальной организации. Это нарушение происходило под влиянием помощника Главнокомандующего по военной части. Облеченный правами командующего армией, он всегда присутствовал на докладах начальника штаба армии Главнокомандующему и всегда оказывал влияние на принятие того или другого решения. Часто он приходил в штаб и в кабинете начальника штаба присутствовал на докладах последнему чинов штаба, также оказывая влияние на решение.

По условиям театра было неизбежно в некоторых случаях образование отдельных отрядов на большом фронте театра. Но стремлением помощника Главнокомандующего было управлять всеми даже мелкими отрядами непосредственно, помимо командиров корпусов или начальников дивизий. С его требованиями приходилось считаться, и благодаря этому, одно время штабу армии подчинялось непосредственно 17 единиц.

Только после Сарыкамышского сражения, когда начальник штаба армии был назначен командующим Кавказской армией, он тотчас же перешел, где возможно, к нормальной организации, установив правильный порядок подчинения.

Как сказано выше, ни командующий 3-й турецкой армией, ни командование Кавказской русской армии, по ряду причин, не предполагали в ближайшие месяцы начинать крупных операций всей армией; казалось, что в зимние месяцы не должно ожидать решительного сражения, но задуманная Энвером-пашой и проведенная им лично крупная, по замыслу чреватая неисчислимыми последствиями, операция всей 3-й турецкой армии привела вскоре к столкновению русскую и турецкую армии, столкновению, за которым с тревогой следила вся Россия и из которого наша Кавказская армия вышла с честью и славой.

ГЛАВА 5

Сарыкамышская операция: ход ее. Заключение об операции.

Приступая к изложению Сарыкамышской операции, хочу остановиться на одном событии, по времени почти не отделимом от вскоре начавшегося сражения.

Как необычайна, полна неожиданностей и случайных предвходящих обстоятельств была Сарыкамышская операция, так необычны были дни, предшествовавшие началу ее.

Действительно, всего за неделю с небольшим до начала жестоких боев, в которых зачастую на волоске висела судьба Сражения, — этот самый район, с суровым лесисто-горным зимним пейзажем, тишина которого вскоре огласилась шумом длительного сражения, посетил Верховный Вождь Русской армии, Государь Император.