Санкция на жизнь - Сергей Палий

– Привет, Стас, – сказал он, почесав указательным пальцем темечко так осторожно, словно боялся продавить себе череп. – Меня зовут Игорь. Игорь Минаков. Мы сегодня уже имели короткую радиобеседу. Помнишь?

– Да-да. Майор космодесантных войск, командующий карантинной операцией.

Майор просиял.

– Так точно. Имей в виду: наши КДВ разительно отличаются от КВД. Это шутка. Можешь снять шлем.

Уговаривать Стаса не пришлось. Он хрустнул фиксаторами, отсоединил шланги и контакты и с удовольствием отбросил надоевшую скорлупку в сторону. Сфера по плавной параболе полетела в угол, отскочила от стены и неторопливо приземлилась прямо возле ног Минакова.

Тот задумчиво посмотрел вниз и поставил на нее ногу в начищенной до блеска туфле, став похожим на какого-то доброго былинного героя, победившего злодея-рыцаря.

«Только не поддаваться на провокации, – внутренне одернул себя Стас. – Чтобы разобраться в происходящем, мой горячо уважаемый пилот-неудачник, придется тебе играть по их правилам. Иначе – в дуркомплексе остаток дней проведешь. Никакие реабилитационные санкции не помогут».

– Поговорим, – предложил тем временем Минаков, продолжая стоять в позе победителя. При его комплекции, никак не вязавшейся с образом боевого офицера, выглядело это немного забавно.

– Кажется, у меня нет выбора, – полувопросительно ответил Стас.

– Кажется, – почему-то вновь просияв, согласился Минаков. – Покажи-ка мне свое командировочное удостоверение.

Нужный пожал плечами, достал стартовый ключ и пластиковый прямоугольничек с магнитной полоской. Протянул карточку майору.

Тот сноровисто извлек из заднего кармана джинсов портативный кодер и ловко вогнал удостоверение в щелку инфоснимателя. Мельком глянул на маленький дисплей и неопределенно подвигал бровями. Затем вернул карточку Стасу и с показушным удивлением провозгласил:

– Все четко.

– Я рад, – стараясь оставаться спокойным, кивнул Нужный. – Можно задать вопрос?

– Валяй.

– На станции есть санкционеры из «Трансвакуума»?

Минаков пожевал губами и легонько покатал под туфлей шлем из стороны в сторону.

– Нет, – наконец заявил он. – А можно встречный вопрос, Стас?

– Можно.

– Кто такие санкционеры?

Нужный вздрогнул. Он ожидал, пожалуй, любых каверзных провокаций, кроме такой… нелепой. Внутри все сжалось, словно пружина, и ему пришлось приложить немало волевых усилий, чтобы эта пружина не распрямилась.

«Только по их правилам… – медленно проговорил Стас про себя. – Только по их».

– Санкционеры – это лица, обладающие полномочиями на одобрение или отклонение тех или иных действий граждан, – осторожно сказал он вслух.

– Хм. – Казалось, пухлый майор задумался. – И кто же наделяет этих… э-э… лиц подобными полномочиями?

– Общество, – еще более осторожно ответил Стас. – Другие санкционеры, контролирующие выбор профессий.

– Хм-хм, – вздохнул Минаков, и на его ровном лбу появилась вертикальная складочка. Он снова почесал пальцем темечко. – Как ты оказался за плоскостью эклиптики, родной мой Станислав Иванович?

– Разве вам не доложили с марсианской станции «Багрянец»? Впрочем, какая разница… Во время противометеоритной коррекции курса мощный электромагнитный импульс неизвестного мне происхождения вывел из строя всю бортовую электронику и повредил двигательные функции шаттла. Вот и весь кисель. А потом ваши истребители пытались сбить меня, чтобы я не прошел через какую-то координату в пространстве. Понятия не имею, что там такое! Я, по приказу каперанга Редьки, разгерметизировал борт, чтобы попробовать с помощью выходящего воздуха изменить курс челнока, но меня выбросило наружу, и я потерял сознание. Когда пришел в себя и сумел вернуться на борт, обнаружил, что истребители исчезли с радаров… Но там, кажется, некоторые скан-системы врали. Навигация барахлила… А потом эта спасательная операция, карантин, неведение, несанкционированные зуботычины от ваших оперативных сотрудников…

Стас замолчал, чувствуя, что начинает заговариваться.

– Вот ведь как чудно все получается, – покачал головой майор. – И личность твоя подтвердилась, хотя, бесспорно, до проведения анализа ДНК наверняка утверждать рано. И корабль твой опознан, хотя, опять же, непонятно каким образом в базы данных закралась ошибочка с бортовым номером. И накладные на груз в порядке. Да только погиб ты, Станислав Иванович, пять дней назад. С астероидом столкнулся и превратился в быстро развеянную по вакууму плазму.

У Стаса внутри все похолодело. А майор, не дав ему опомниться, ввинтил:

– И еще пара загогулинок в придачу, уважаемый. Нет и никогда не было возле Марса никакой станции «Багрянец», равно как и призрачного каперанга… Как его там? Овощного такого?

– Редьки, – машинально подсказал Стас.

– Во-во, Редьки. И истребителей никаких не было, Станислав свет мой Иванович. Такие дела.

В каюте воцарилась дребезжащая тишина.

Стас тупо смотрел на Минакова, лихорадочно пытаясь понять: правда ли все то, что только что было сказано, или это – очередная проверка?

Мир стремительно рушился.

Оказывается, пилот Нужный давно мертв, и атомы его бренного тела бодро разлетаются сейчас по Солнечной системе. Белиберда какая-то получается… Кто-то явно рехнулся.

Затянувшееся молчание нарушил майор.

– Вставай, Нужный. Пойдем анализы сдавать, пока нам командование башку не оторвало.

Пока в стационарном медотсеке станции «Порог-3» проводили первичные тесты соответствия структуры ДНК, дактилоскопию, сверяли рисунок радужки и рельеф сетчатки, Стас пребывал в прострации. После веера событий, обмахнувшего его за последние дни прохладным воздухом непонимания, навалилась апатия и заторможенность. Не хотелось думать. Не хотелось есть. Не хотелось спать.

Нужный автоматически отвечал на вопросы психологов, психиатров, терапевтов, невропатологов и хирургов. Он часами неподвижно лежал, облепленный датчиками, порой вообще смутно понимая, что происходит вокруг.

А иногда на него накатывало. И чужеродные мысли разъяренными осьминогами врывались в голову и начинали рвать мозг на части. В такие моменты Стасу казалось, будто его поместили в искусственную среду для проведения опытов. Становились совершенно отчетливо видны нестыковки в деталях. Предметы были чуточку… не такими. Поведение людей пугало.

Пару раз Стас готов был окончательно поверить, что свихнулся, и смириться с этим фактом. Но ему вкалывали успокоительное, и постепенно мир обретал привычные очертания. Вокруг вновь были обыкновенные люди. И узнаваемые вещи.

Так прошло два неспокойных дня…

Бортовые часы показывали восемь утра. В палату к Нужному, клацая магнитными ботинками, зашел главный врач станции и пристально посмотрел на него поверх кругленьких линз в тончайшей титановой оправе.

– Как? – задал он свой коронный вопрос.

– Терпимо. Что со мной произошло? – вяло проговорил Стас, чувствуя, как язык тяжелым комком ворочается во рту. Действие снотворного еще не до конца прошло.

– По версии марсианских орбитальных диспетчеров, твой «пеликан» размазало по астероиду. Вместе с тобой. – Главврач частенько грешил черным юморком. – Если же интересует лично мое мнение… Думаю, ты пережил серьезный стресс. Первичное обследование позволяет предположить, что на глубинных уровнях твоя психика не пострадала. Но присутствуют некоторые ложные воспоминания, которые на самом деле являются защитной реакцией на внешние раздражители. Во время аварийной ситуации была наглухо блокирована короткая память. Ну и… плюс некоторые нюансы…

– Какие нюансы?

Главврач снял очки.

– Твой мозг не только блокировал воспоминания. Он смоделировал несколько мнимых понятий мнимой действительности. Легкий социальный психоз. Редкий случай, между прочим.

– Мнимых понятий? – Стас приподнялся на локте и потрогал ладонью щетину на щеке.

– Да. К примеру, чрезвычайно точно сконструированное представление о неких санкционерах, вершащих судьбы людей и друг друга. И ведь не подкопаешься! Все продумано до мелочей.

Нужный не счел необходимым отвечать. Он глотнул воды прямо из горлышка прозрачного графина, стоявшего на тумбочке, и спросил:

– Почему меня так испугались? Я же не заразный какой-то, в конце концов…

– Ну сам прикинь, Станислав Иванович. – Главврач снова водрузил очки на узкую переносицу. – С грузовым бортом неожиданно рвется связь. Через пару минут, по данным доброго десятка радаров, гражданский пилот погибает в нелепой катастрофе, столкнувшись с астероидом. Концы в воду. Ни бортовых самописцев не остается, ни логов радиопереговоров – ничего. А потом вдруг – спустя час – сразу несколько станций и бортов пеленгуют сигнал бедствия. Автоматика немедленно распознает борт, который только что разнесло на атомы о здоровенную железную глыбу.