Enigma - Роберт Харрис

— Да?

Он попытался сказать как можно небрежнее, но вместо этого просипел:

— Клэр?

— Нет, к сожалению, у Клэр свободный день. Ее не будет до восьми часов завтрашнего утра. Чем могу помочь?

Джерихо тихо положил трубку на рычаг. В тот же момент дверь распахнулась:

— А-а, вот ты где, старина….

4

При дневном свете бараки казались меньше. Затемнение придавало им налет таинственности, а утром они представали в подлинном обличье: приземистые, безобразные, с бурыми стенами и просмоленными крышами — на них лежала печать заброшенности. Над особняком куполом полированного мрамора высилось глянцево-белое с серыми прожилками небо. Через дорогу со стороны озера в потускневшем зимнем убранстве в поисках пищи ковыляла утка. Логи, проходя мимо, чуть не пнул ее ногой. Та, сердито крякая, повернула к воде.

Логи ничуть не удивился, застав Джерихо в своем кабинете, а на заранее подготовленное объяснение — Том сказал, что возвращает радиоперехваты Акулы, — лишь махнул рукой.

— Брось их в шпаргалочной и пошли со мной.

У северного края озера рядом с бараками вытянулся блок «А», длинное двухэтажное сооружение с кирпичными стенами и плоской крышей. Шагавший впереди Логи поднялся на один пролет бетонных ступеней и повернул направо. В конце коридора открылась дверь, и Джерихо услышал знакомый рокочущий бас:

— … все наши ресурсы, людские и материальные, на решение этой задачи…

Дверь захлопнулась. В их сторону ожидающе всматривался Бакстер.

— А вот и вы. Как раз вышел искать вас. Привет, Гай. Привет, Том. Как дела? Еле тебя узнал, — проговорил Бакстер с сигаретой в рту, осыпая пеплом пуловер. До войны он был лектором в Лондонской школе экономики.

— Кто пожаловал? — спросил Логи, кивнув в сторону двери.

— Наш американский офицер связи плюс еще один американец — какая-то важная шишка на флоте. Кто-то в штатском, судя по всему, салонный бездельник. Разумеется, трое наших флотских, один из них адмирал. Все сегодня специально прибыли из Лондона.

— Адмирал? — Логи машинально поправил галстук, и Джерихо отметил, что приятель сегодня в довоенном двубортном костюме. Послюнявив пальцы, Логи постарался пригладить волосы. — Не нравится мне адмирал. А как Скиннер?

— В данный момент? Я бы сказал, перевес далеко не на его стороне. — Бакстер внимательно поглядел на Джерихо. Уголки губ чуть заметно дрогнули, означая улыбку. — А ты, Том, не так уж плохо выглядишь.

— Вот что, Алек, оставь его в покое.

— Спасибо, у меня все в порядке, Алек. Как революция?

— Идет потихоньку, товарищ. Идет. Логи тронул Джерихо за руку.

— Том, помалкивай, когда войдем. Ты здесь только для парада, старина.

Я здесь только для парада, подумал Джерихо, что, черт возьми, это значит? Но прежде чем успел спросить, Логи открыл дверь и послышался голос Скиннера:

— … время от времени такие неудачи следует ожидать.

Неудачи были налицо.

В комнате находилось восемь человек. На одной стороне стола сидел глава военно-морского отделения Леонард Скиннер, справа от него — Этвуд. Слева, на свободный стул, тут же уселся Бакстер. Всю другую сторону занимали пять офицеров в темно-синей форме — два американца и трое англичан. У одного из английских офицеров, лейтенанта, на глазу была черная повязка. У всех хмурый вид.

Еще один присутствующий сидел спиной к Джерихо. Он обернулся к вошедшим, и Джерихо мельком разглядел худощавое лицо, светлые волосы.

Скиннер замолчал. Встал, протянул мясистую руку.

— Заходи, Гай. Заходи, Том. — Это был крупный широколицый темноволосый мужчина. Кустистые брови почти сходились у него на переносице, напоминая сплющенную литеру «М» в кодовой книжке Морзе. Явно радуясь подкреплению, Скиннер нетерпеливо махнул рукой, приглашая садиться. — Это Гай Логи, — представил он адмиралу, — наш главный шифроаналитик, и Том Джерихо, о котором вы, наверное, слышали. Именно благодаря ему нам накануне Рождества удалось расколоть Акулу.

Обветренное лицо старого адмирала оставалось непроницаемым. Дымя сигаретой — а в комнате курили все, кроме Скиннера, — он, как и оба американца, сквозь табачное облако без малейшего интереса взглянул на Джерихо. Обводя рукой, словно часовой стрелкой, Скиннер скороговоркой представил присутствующих.

— Это адмирал Троубридж. Лейтенант Кейв. Лейтенант Вилльерс. Коммандер Хаммербек, — старший из двух американцев кивнул. — Лейтенант Крамер, офицер связи военно-морского флота США. Мистер Уигрэм представляет аппарат Кабинета. — Слегка поклонившись каждому, Скиннер уселся на место. С него лил пот.

Джерихо и Логи взяли по складному стулу из кучи около стола и подсели поближе к Бакстеру.

Почти всю стену позади адмирала занимала карта Северной Атлантики. Скопления цветных кружков обозначали положение союзных конвоев и их сопровождения: желтые — торговые, зеленые — военные суда. Черные треугольники отмечали предполагаемое местонахождение немецких подводных лодок. Под картой находился красный телефонный аппарат — прямая линия с Залом слежения за подводными лодками в подвальном этаже Адмиралтейства. Кроме карты единственными украшениями побеленных стен были две фотографии в рамках. На одной — король, с обеспокоенным выражением лица. Эта фотография с автографом была подарена Скиннеру после недавнего визита. На другой — гросс-адмирал Дениц, главнокомандующий немецким военно-морским флотом: Скиннеру нравилось думать, что это его личная схватка с коварным гунном.

Правда, теперь он, кажется, потерял нить рассуждений. Пока Логи и Джерихо усаживались за стол, а он перебирал заметки, один из английских моряков, Кейв, тот, что с повязкой на глазу, поймав кивок адмирала, заговорил.

— Если вы закончили излагать свои проблемы, пожалуй, не помешало бы рассмотреть оперативную обстановку, — начал он издевательски вежливым тоном. — Обстановка на двадцать один ноль-ноль…

Джерихо провел рукой по небритому подбородку. Никак не мог решить, остаться в пальто или снять его. Решил не снимать: несмотря на уйму народу, в помещении было холодно. Расстегнул пуговицы и развязал шарф. Адмирал следил за его манипуляциями. Этим вышестоящим офицерам, когда бы они здесь ни появлялись, не верилось, что такое может быть — никакой дисциплины, шарфы и джемпера, обращение по имени. Рассказывали о Черчилле, когда тот в 1941 году приезжал в Парк и выступал на лужайке с речью перед шифроаналитиками. Потом, когда его уводили, он сказал директору: «Когда я говорил, чтобы при наборе сюда не оставили неперевернутым ни одного камня, то не думал, что вы поймете меня буквально». При этом воспоминании Джерихо улыбнулся. Адмирал сидел нахмурившись и стряхивал пепел на пол.

Одноглазый морской офицер взял указку и с пачкой заметок встал у карты Атлантики.

— С сожалением должен сказать, что новость, о которой вы нам сообщили, не могла найти худшего момента. За последнюю неделю из Соединенных Штатов вышло не меньше трех конвоев. Все они сейчас находятся в море. Конвой SC-122. — Офицер недовольно ткнул указкой, будто она была всему виной, и прочел по бумажке: — Отбыл из Нью-Йорка в прошлую пятницу. На борту топливо, железная руда, сталь, бокситы, сахар, мороженое мясо, цинк, табак и танки. Пятьдесят торговых судов.

Кейв говорил отрывистыми, чеканными фразами, не глядя на аудиторию. Его здоровый глаз уперся в карту.

— Конвой НХ-229. — Он снова ткнул указкой. — Отбыл из Нью-Йорка в понедельник. Сорок торговых судов. На борту мясо, взрывчатые вещества, смазочное масло, замороженные молочные продукты, марганец, свинец, лесоматериал, фосфат, дизельное топливо, авиационное горючее, сахар и сухое молоко. — Он наконец повернулся к слушателям. Вся левая сторона его лица представляла собой багровую зарубцевавшуюся рану. — А это, можно сказать, двухнедельный запас сухого молока для всех Британских островов.

Послышался нервный смех.

— Лучше не терять, — пошутил Скиннер.

Смех сразу оборвался. Повисла гробовая тишина. У Скиннера был такой жалкий вид, что Джерихо захотелось пожалеть его.

Указка опять ткнулась в карту.

— И конвой НХ-229А. Отправился из Нью-Йорка во вторник. Двадцать семь судов. Груз примерно такой же, как и на двух других. Топливо, авиационное горючее, сталь, судовой дизель, мясо, сахар, зерно, взрывчатка. Три конвоя. Всего сто семнадцать торговых судов валовым регистровым тоннажем чуть менее миллиона тонн, сверх того миллион тонн груза.

Один из американцев, тот, что старше, Хаммербек, поднял руку.

— Сколько задействовано людей?

— Девять тысяч моряков торгового флота. Тысяча пассажиров.

— Кто они?

— Главным образом военнослужащие. Несколько женщин из американского Красного Креста. Довольно много детей. Весьма любопытно, группа католических миссионеров.