От первого мгновения - Андрей Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К нам в армию в большом количестве стали поступать снятые с недостроенных линкоров и крейсеров броневые башни, башни с танков KB, отдельные бронелисты. Мы стали усиливать полевые сооружения главной и второй полосы обороны армии ботами (броневыми огневыми точками), дзотами (деревоземляными огневыми точками), усиленными броневыми листами. Бот и дзот врезались в железнодорожные насыпи, особенно в районе «Рогатка», значительно укрепляя подступы к городу.
«Осенью 1941 года войска и население проделали громадную работу по строительству оборонительных сооружений. На южном и северном обводах к началу 1942 года было около 82 км противотанковых рвов, почти 25 км эскарпов и контрэскарпов, около 9 км надолб, 144 км проволочных заграждений, более 24 км баррикад, 1400 броневых, железобетонных и деревоземляных огневых точек»[7].
Зимой город не мог выделять для строительства военно-инженерных сооружений достаточное количество людей, и в армейских частях ослабевшие от недоедания бойцы меньше занимались тяжелыми оборонительными работами.
Костлявая рука голода простерлась над мирными жителями и защитниками города Ленина. С 20 ноября 1941 года по рабочим карточкам стали выдавать 250 граммов хлеба на день, а по остальным — 125 граммов. На передовой бойцу выдавали 500 граммов в день, а в тыловых частях — 300 граммов. В декабре иссякли запасы крупы и овощей. Вот так выглядело обычное меню тех дней: завтрак — суп из муки, обед — тот же суп или мучная каша, ужин — снова мучной суп.
В частях, особенно в тех, которые находились во втором эшелоне, многие бойцы, как и горожане, болели элементарной дистрофией — истощением.
«На 1 декабря 1941 года в войсках Ленинградского фронта, действовавших на блокированной территории, болели тяжелой формой дистрофии 6061 человек, на 1 января 1942 года количество больных возросло до 12 604 и на 1 февраля — до 13 719. За три месяца части потеряли более 11 тысяч командиров и рядовых бойцов, то есть фактически полную дивизию. С февраля 1942 года количество больных дистрофией начало постепенно сокращаться, и к лету случаи заболеваний уже почти не встречались»[8].
Крылатыми в городе стали слова старых рабочих Кировского завода: «Камни будем есть, а Ленинград не сдадим».
«Своим героическим примером ленинградцы говорят нам — нет выше дела, нет благороднее долга, чем отдать всю силу ума, весь пламень души, всего себя без остатка Родине», — писала 12 февраля 1942 года фронтовая газета «На страже Родины».
В этот период перед партийными и комсомольскими организациями была поставлена задача воспитывать у бойцов непоколебимую веру и правоту нашего дела и победу над врагом, высокую стойкость в обороне и постоянную боевую готовность.
Военный совет фронта требовал от политорганов вести свою работу так, чтобы наши люди постоянно стремилась вступить в схватку с врагом. И это должно быть не единичным явлением, а массовым.
Штаб и политотдел 42-й армии приложили немало усилий для организации широкого снайперского движения. Вскоре оно во всех частях стало массовым и эффективным. Мне часто вспоминается один эпизод. На огневой позиции выстроен минометный расчет. Политрук роты, круглолицый лейтенант, крепко пожимая руку взволнованному всеобщим вниманием бойцу, объявляет: «Рядовой Иван Петрович Гаврилов, выполняя боевую задачу по защите города Ленина, будучи на боевой охоте, сегодня убил фашистского зверя. По русскому обычаю поклонимся рядовому Ивану Петровичу от матери-Родины и от себя. Убив фашистского зверя, он сохранил жизнь своим товарищам-воинам, жизни наших матерей, отцов, жен и детей, приблизил час нашей победы». Нужно ли говорить, насколько волнующими стали такие поздравления для снайперов.
Советский патриотизм и лютая ненависть к гитлеровцам, пытавшимся в кольце блокады задушить Ленинград, стали главными побудительными причинами рождения снайперского движения в войсках фронта. Будущий Герой Советского Союза снайпер Ленинградского фронта сержант Владимир Николаевич Пчелинцев рассказывал в своей книге: «Ленинградцы страдали от холода и голода, их бомбили, у них не было воды, освещения. И вот в эти дни я получил маленькую посылочку из Ленинграда, в которой заботливой детской рукой среди других вещей был уложен бублик. Прошло много лет, но каждый раз, когда я вспоминаю фронт, мне приходит на память этот бублик. В такие минуты перед моими глазами предстает худенький, голодный, посиневший от холода ленинградский мальчик, который тоненькими, прозрачными пальчиками кладет в посылку этот бублик… «дяденьке солдату… чтобы кушал бублик и крепче бил фашистов!!!».
Нет, теперь я не удивляюсь тому, что мог лежать на лютом холоде целые дни, выслеживая фашистскую мразь, которая пыталась отнять у наших детей счастливое детство.
Часто, направляясь на «охоту», я встречал своих многочисленных друзей. «На охоту?» — спрашивал кто-нибудь из них. И в их голосе чувствовалась товарищеская зависть. «Не забудь и за меня хлопнуть одного, а то я сегодня дежурю!»[9]
Зимой 1941/42 года снайперы стали самыми знатными людьми армии и фронта, а их движение благодаря широкой пропаганде, заботе командиров и политработников — поистине массовым. Много сделала армейская газета «На разгром врага» для переклички снайперов, в ходе которой они раскрывали секреты своего мастерства.
Письма известных истребителей гитлеровцев читались и перечитывались бойцами, горевшими желанием открыть свой счет мести. Патриотическому движению снайперов способствовали их слеты в полках, дивизиях, армиях.
Во время армейского слета снайперов мне довелось познакомиться со многими из них.
Вот Александр Калинин. Круглое, доброе русское лицо, прозрачные синие глаза. Военная форма сидит на нем мешковато. И не подумаешь, что перед тобой грозный снайпер и отважный разведчик. За первые полгода войны Калинин уничтожил 115 фашистов. Двадцать раз переходил линию фронта, около ста семи дней он провел в тылу врага.
С большим интересом слушал я выступление сержанта Владимира Николаевича Пчелинцева. Он рассказал, что еще до войны, особенно во время учебы на геофизическом факультете Горного института, увлекался стрелковым спортом. Поэтому, записавшись добровольцем в Красную Армию, он попросил снайперскую винтовку.
Свой боевой счет комсомолец Пчелинцев открыл 8 сентября 1941 года, а ко дню слета он уже уничтожил около 150 гитлеровцев. Когда в 11-й стрелковой бригаде была организована снайперская школа, командование во главе ее поставило сержанта В. Н. Пчелинцева. Теорию ученики знаменитого снайпера изучали в тылу, а практику проходили на передовой, вместе с учителем уничтожая гитлеровцев.
Пчелинцев рассказал о своих поединках с 14 фашистскими снайперами и закончил выступление любимой поговоркой: «Русский богатырь единожды бьет, да метко кладет».
День за днем рос боевой счет бывшего архангельского лесоруба и охотника ефрейтора Ивана Вежливцева и его товарища Петра Голиченкова. За два месяца они уничтожили более 250 вражеских солдат и офицеров.
Сотни сверхметких стрелков не только истребляли гитлеровцев сами, но и обучали своему мастерству товарищей.
Конечно, не каждая снайперская пуля разила врага. Главное, что по всему переднему краю велся прицельный огонь. Каждую пулю, каждый снаряд воины стремились послать в цель — по врагу. И вскоре фашисты это хорошо усвоили. Наши истребители «научили их ползать», загнали в траншеи.
6 февраля 1942 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил высокое звание Героя Советского Союза десяти лучшим из лучших снайперам-истребителям. Вот их имена: старшина И. Д. Вежливцев, красноармеец П. И. Голиченков, заместитель политрука А. А. Калинин, лейтенант Н. А. Козлов, старший сержант С. П. Лоскутов, сержант В. Н. Пчелинцев, старший лейтенант Ф. Ф. Синявин, красноармеец Ф. А. Смолячков, лейтенант Ф. Ф. Фомин, младший лейтенант М. И. Яковлев.
130 лучших снайперов Ленинградского фронта были награждены орденами и медалями. 22 февраля 1942 года, выступая на фронтовом слете снайперов-истребителей, А. А. Жданов назвал их подлинными героями Великой Отечественной войны и поставил задачу перед командирами, комиссарами, политорганами и партийными организациями сделать снайперское движение массовым.
С каждым днем все ощутимее становились результаты снайперского движения. Пленный гитлеровец показывал: «Русские стреляют дьявольски метко, все попадания — в голову, меж глаз, в шею. В тихие дни русские снайперы выбивали из нашей роты по 6–10 человек».
В дневнике убитого фашистского ефрейтора сделана такая запись: «Основные потери наш батальон несет от огня артиллерии и от огня русских снайперов, которые сильно затрудняют работу саперов… За четыре месяца наша рота потеряла от их огня 119 человек».
Боевая слава ленинградских снайперов не забыта и в наши дни. Тот, кому представится возможность побывать в Государственном музее истории Ленинграда, несомненно заметит среди его экспонатов и этот — винтовку, к которой прикреплена металлическая пластинка с надписью: «Снайперу-истребителю И. Добрику от члена Военного совета Ленинградского фронта А. Жданова. 22 февраля 1942 года». К тому времени отважный снайпер уничтожил 300 гитлеровцев.