Мастер марионеток - Макс Гордон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все случилось в холодном декабре за неделю до празднования нового года. Сразу два повода заставили меня покинуть тепло и уют городской квартиры и провести воскресенье вне дома. По установившейся традиции, начало которой я уже не могу и припомнить, каждый год в конце декабря я еду на автомойку и навожу порядок в своем автомобиле. Особой пользы в этом занятии никакого, но не у всего же должен быть смысл…
После автомойки, в которую входят и услуги освобождения салона от мусора и пыли, я заезжаю на елочный базар и приобретаю небольшую, но пушистую елку. Глупость, конечно, если задуматься — пропылесосить салон, а потом запихивать туда липкую хвою, но у этой глупости есть названье — традиция, так сказать, на том и стоим. Возвращаясь домой, устанавливаю елку в специальную подставку и оборачиваясь назад, окидываю взглядом пустую комнату, — да сойдет, Серега, — слышу внутри насмешливый голос.
В то утро я сразу почувствовал надвигающуюся беду, едва распахнул дверь, ведущую в автокомплекс. Электрические разряды висели, как туман, пропитав воздух в небольшой душной комнате. Застывшее лицо девушки-кассира, стоявшей у кассы и боявшейся пошелохнуться. Перед кассой замерли двое мужчин с округлившимися глазами и перепуганными лицами. Никто из этих троих не обратил на меня ни малейшего внимания, все смотрели на другого участника представления.
Небритый мужчина в валенках и телогрейке стоял в проходе напротив них, держа кассиршу под дулом пистолета, широко улыбаясь щербатым ртом, — деньги на бочку, — прохрипел незнакомец и засмеялся. Смех быстро перешел в надрывный, лающий кашель. Трясущейся рукой девушка извлекла из кассы помятую пачку и протянула грабителю, который остался стоять на месте, — деньги на бочку, — снова повторил он. В отличии от трех человек, бледных и перепуганных насмерть, мужчина с пистолетом наслаждался ситуацией.
Сзади хлопнула входная дверь, заставив меня отойти в сторону, и вместе с морозным воздухом, на пороге появился сотрудник автоинспекции, отряхивая с формы налипший снег. Небритый в телогрейке повернул к нам ухмыляющееся лицо, а затем снова обратился к кассирше, — деньги на бочку, я тебе сказал! Перепуганная девица едва не плакала, не понимая, что от нее ожидает грабитель. Мы с автоинспектором одновременно вынули табельное оружие и наставили его в спину грабителя.
— Бросай оружие! — скомандовал инспектор.
Телогрейка снова повернулся к нам, его ухмылка сделалась еще шире. Он понимал, что сейчас произойдет, но такая перспектива его совсем не пугала. На секунду я заглянул в глаза абсолютно свободного, счастливого человека, а затем в тесном помещении моечного комплекса, отразившись от стен, грянул выстрел. Содрогнулись стекла и барабанные перепонки, а миниатюрную кассиршу с бейджиком «Оксана», невидимая рука толкнула за прилавок, она перелетела через кассовый аппарат уже с расплывающимся на груди пятном.
Мы с автоинспектором выстрелили одновременно. Одна пуля угодила грабителю в плечо, заставив того развернуться на месте, вторая попала в шею и вылетела с другой стороны, пробив дыру за его спиной в книге жалоб и предложений. Это был первый и последний раз, когда мне пришлось стрелять в человека. На следующий день, после проведения баллистической экспертизы, я узнал, что убила его именно моя пуля, сотрудник автоинспекции случайно, или намеренно выстрелил в грабителя, попав в плечо.
После этого происшествия у Соколова с Романовой тоже появилась традиция, на каждый новый год они приглашали меня к себе, готовые, даже, отметить вместе, ради такого случая. Я вежливо отклонял ежегодные приглашения. Но совсем не по той причине, как думали они. Все было просто и вместе с этим печально — я решительно не представлял, о чем нам беседовать, находясь за столом…
В таких размышлениях, не замечая пробок, я доехал до работы и, пользуясь лифтом, поднялся наверх. В лифте я думал о нашем преступнике, пытаясь сформулировать его мотив. Вспомнил лицо, увиденное на камере — бледное и испуганное, в отличии от грабителя, погибшего от моей руки два года назад, этот тип маньяком не был и никакого удовольствие от содеянного не получил. Да и был ли он на самом деле преступником? Все улики, свидетельствовавшие против него на данный момент, во всяком случае та информация, которой сейчас мы располагаем, это запись, полученная с камеры наблюдения, но что этот человек делал на ней? Забежал в метро, нацепив на голову карнавальную маску и, запрыгнув на лавку, произнес какую-то речь. Слов нет. Но, даже, если бы мы каким-то чудом сумели их восстановить, можно ли на основании этих данных предъявить ему обвинение в умышленном убийстве пятерых человек? Шестерых, — приправил я себя, вспомнив про девчонку-подростка, попавшую под автобус, — шестерых человек…
Войдя в кабинет, я застал Романову и Соколова, услышав обрывок их спора, который с моим приходом окончился и затих. Моя команда времени не теряла и, если я правильно понял предмет их оживленной дискуссии, то спорили они именно о том, о чем я думал, поднимаясь на лифте — преступник на видеозаписи, или нет?
— Есть новости? — спросил я, наливая кофе.
— Их много, но, во-первых, добрый день! — за них двоих ответила Романова, как, впрочем, бывало всегда.
— Тогда начни, пожалуйста, с хороших, — морщась от горячего напитка, попросил я.
— Хороших нет, — ответила Дарья, Вадим, при этом покачал головой. Из его неопределенно-отрицательного жеста делаю вывод, что он скорей не согласился с Романовой, а не ответил так на мой вопрос.
— Тогда выкладывай все по порядку, — делая очередной глоток, прошу я.
— Пришли результаты биопсии профессора, — ровным голосом говорит она, — алкоголь присутствует, но в пределах разумного и никаких следов психотропных веществ.
Я киваю и слушаю дальше, предполагав и раньше такой результат.
— Пятеро погибших на станции метро Купчино, — продолжает Романов, — и то же самое, никаких психотропных веществ. Правда, у одного из погибших в крови обнаружили алкоголь, отметка приближается к смертельно-допустимой дозе.
— И кто же этот счастливчик? — уточняю у Дарьи, а в голове в эту секунду заново проматывается видеофайл, — пари держу, что это бритый в спортивном костюме, — но эту мысль держу при себе.
— Кутепов Эдуард Дмитриевич, на камере он в шляпе и пальто, — поясняет Романова, видя, как у меня вопросительно вскинулись брови.
— Вот уж от кого я точно не
