Избранные произведения в двух томах: том I - Нина Артюхова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Володя был вожатым как раз в Юрином классе, третьем «Б». Пионером Юра еще не был, но Володя знал его. Именно потому и знал, что прием в пионеры Юры Уголькова все откладывался в надежде, что парень станет хоть немного благоразумнее. Володя умел разговаривать с маленькими и умел заставить маленьких разговориться.
— Да, сказал он, услышав печальную историю о двойке и потерянном портфеле, — плохо, брат, твое дело. Вот что значит иметь подмоченную репутацию!
— А что такое репутация? — унылым голосом спросил Юра.
— Репутация?.. Ну, как тебе сказать? Живет себе человек, работает или учится, а другие люди видят, хорошо ли, плохо ли он это делает… И какое у него поведение. Присмотрятся и составят о нем мнение. Вот это мнение и называется репутацией.
— А почему «подмоченная»?
— Ну, это образное выражение! Многие вещи, подмокнув, портятся. Например, пищевые продукты, если под дождь попадут. И про репутацию так говорят в смысле подпорченная, пониже сортом.
— А можно репутацию высушить?
— Можно, — с твердостью ответил Володя. — Если очень захотеть — можно. Ну, беги домой, а то небось мама уже беспокоится.
Юра убежал. Спускаясь в раздевалку, Володя увидел высокую девушку с портфелем в руках. Она спросила его:
— Как пройти в учительскую?
* * *…На следующий день Людмила Александровна вошла в класс с двумя портфелями. Один портфель был солидный, кожаный и выглядел еще очень нестарым, хотя и служил учительнице уже много лет. Другой, значительно моложе по возрасту, был весь исцарапанный, потертый.
— Угольков, — сказала Людмила Александровна, — этот портфель принесли вчера в детский сад какие-то ребята. А воспитательница была так любезна, что принесла его в школу. Достань тетрадь и отвечай вчерашний урок. Домашние задания ты сделал неплохо. Вчерашняя двойка пока отменяется. Но, — добавила она строгим голосом, — ученику третьего класса пора бы уметь отличать зайца от кролика.
Камень
— Ах, ты драться?
Вовка нагнулся и набрал полную пригоршню мелких камешков.
— Вот тебе! Вот тебе!
— Сережку бьют! Спасай Сережку! — закричал Петя и бросил в Вовку старой рукавицей, подобранной около забора. Рукавица была мокрая и очень грязная.
Сережа захохотал, вскочил на мусорный ящик и показал Вовке язык:
— Так тебе и надо, жирафа длинная!
«Жирафой» дразнили Вовку девчонки в школе. Но чтобы Сергей, его лучший друг… у Вовки потемнело в глазах.
Он поднял с земли камень, обломок кирпича, и изо всей силы бросил в кривляющегося на ящике Сережку. Тот ловко присел, камень просвистел над его головой и упал на соседнем дворе. За забором раздалось коротенькое «ай!», потом послышался детский плач и крик: «Мама!»
Сергей заглянул через забор и спрыгнул с ящика.
— Голову девчонке прошиб. К матери побежала. Тикай, ребята!
Сергей и Петя убежали.
Первым движением Вовки было удирать. Он даже сделал несколько шагов к дому, но остановился.
«Прошиб голову девчонке…» Да, камень был тяжелый и острый.
Вовка прислушался. За забором стало очень тихо. Он влез на ящик и посмотрел на соседний двор.
Кучка желтого песка с натыканными в нее веточками, брошенный совок и ведерко… В стороне, на скамейке около двухэтажного дома, сидела маленькая девочка, обхватив руками голову.
На белой шапочке — большое темное пятно.
Одним прыжком Вовка перемахнул через забор.
— А ну покажи, что у тебя с головой!
Она посмотрела на него снизу вверх заплаканными глазами, отняла руки от головы и испуганно всхлипнула, увидев кровь на своих ладонях.
Вовка осторожно приподнял шапку. На затылке была большая шишка, светлые волосенки слиплись от крови.
У Вовки задрожали руки.
— Вот что, малыш, — начал он, стараясь овладеть собой, — как тебя зовут?
— Наташа, — пропищала девочка.
— Вот что, Наташа: я тебя к твоей маме отведу. Она тебе головку обмоет и завяжет.
— Мама вернется только в пять часов, и папа тоже, — жалобно проговорила Наташа, — а бабушка ушла в магазин. Я побежала домой, а потом вспомнила, что у нас никого дома нету… и уже больше не побежала…
Вовка огляделся кругом. Во дворе никого не было видно.
— Знаешь что? — сказал он. — Моей мамы тоже нет дома. Пойдем с тобой прямо в поликлинику. Это очень близко. Там тебе и промоют и завяжут… Платок у тебя есть?
Он вынул было свой, но сейчас же сунул его обратно.
Наташа протянула ему платок, чистенький, аккуратно сложенный. Вовка вытер ей лицо и руки.
— Ну, пошли…
Наташа доверчиво вложила свою ручонку в его руку.
— Может быть, тебе трудно идти? Понести тебя? Тебя не тошнит? Голова не кружится?
Вовка вспомнил, что так спрашивала мама, когда он упал с сарая и ушиб себе голову.
— Не тошнит. Я пойду сама.
В поликлинике длинная очередь стояла перед окошком. Наташа оробела и сжала Вовкину руку.
— Здесь записываются на прием к хирургу? — спросил Вовка.
— Здесь. Стань, мальчик, в очередь.
— Я попрошу записать ребенка вне очереди. Несчастный случай. У девочки пробита голова.
Стоявшие в очереди посмотрели на них, посторонились; сестра сунула Вовке талон.
Они прошли по белому коридору и остановились около хирургического кабинета.
— Товарищи, эту девочку вне очереди на перевязку, — сказал Вовка сидевшим около двери.
— Следующий! — сказала сестра.
Вовка подтолкнул Наташу, они вошли.
У раковины стояла высокая тетя в белом халате и мыла руки.
— Что у тебя, мальчик? — спросила она.
— Хирургический случай, — сказал Вовка. — Девочке камень попал в голову. Очень много крови. Дома у нее никого нет, я привел прямо к вам.
Сестра посадила Наташу на стул, ловко подстригла волосы.
Высокая тетя вытерла руки и стала трогать пальцами около ушибленного места:
— Здесь больно? А здесь больно? А так?
Наташа молчала.
— И здесь, девочка, не больно?
То же молчание. Вовка увидел, что углы губ у Наташи дрожат и опускаются все ниже и ниже.
— Ей больно, — сказал он, — только она терпит. Ведь тебе больно, Наташа?
— Оч-чень больно, — прошептала девочка сквозь стиснутые зубы.
— Ах ты героиня какая! — улыбнулась докторша. — Ты говори, если больно, я же мучить тебя не хочу.
Сестра забинтовала легко и плотно, получилось, как белая шапочка или шлем.
— Рвоты не было? Голова не кружилась? — спрашивала докторша.
— Нет, — ответил Вовка солидно, — ее не тошнило, сотрясения мозга нет.
Докторша опять улыбнулась и стала что-то быстро писать у себя в большой разлинованной тетради.
— Сестренка твоя? — спросила она.
— Соседка. У нее дома никого не было, я и привел.
— Мама придет в пять часов, — прошептала Наташа чуть слышно, — а бабушка ушла в магазин.
— Так ты, соседушка, — сказала докторша, — отведи ее домой и скажи ее маме, чтобы дня два ее в кровати подержали. После выходного пусть приведут на перевязку. Если будет тошнота или голова сильно будет болеть, обязательно пусть покажут невропатологу. Да ты знаешь, кто такой невропатолог?
— Конечно, знаю, — обиженно ответил Вовка. — Который нервы лечит.
— Ну, прощайте, ребятки!.. Молодец, девочка! Герой! И сосед у тебя хороший.
Вовка опять взял Наташу за руку:
— До свидания!
Они вышли.
Когда они подходили к воротам Наташиного дома, из калитки выбежала женщина с испуганным лицом.
— Мама! — крикнула девочка, бросаясь к ней.
— Что это у тебя? Что у тебя с головой? Где ты была?
— В меня из-за забора камень попал, а этот мальчик водил меня к доктору.
Мама схватила Наташу на руки. Наташа уткнулась ей в плечо и расплакалась навзрыд, как будто никогда не была героем.
С другого конца двора к ним бежал Наташин папа, а из окна смотрела бабушка.
— Нашлась! Нашлась!
— Заходи, мальчик! Как тебя зовут? Спасибо тебе, голубчик!.. Заходи, расскажешь, что сказал доктор.
Наташу уложили на диван, Вовку усадили в кресло и расспрашивали наперебой.
— После выходного прийти на перевязку. Если будет тошнить или голова очень болеть, показать невро… нер-во… нервопатологу. Но это так, на всякий случай. А в общем — неопасно. Шишка большая и ссадина.
Папа похлопал Вовку по плечу:
— Спасибо, спасибо, товарищ Вова!
— Но как же это вышло? — спросила бабушка. — У нас такой тихий двор, всегда спокойно ее оставляю.
— Из-за забора бросили камень, а этот мальчик меня увидел.
— Поблагодари мальчика, детка, — сказала мама. — Смотри, какой добрый мальчик!
— Спасибо, Вова, — сказала Наташа.
У Вовки защекотало в носу.