Обречённые убивать - Луи Бриньон

— Это мои часы! Вставай, утро уже!

Арсентьев с трудом раскрыл отяжелевшие веки. На глаза попались… часы с кукушкой. Они висели рядом с радиоприёмником.

«Где я? Конечно. В этой грязной дыре, которую Жора называет „каютой“». Арсентьев свесил ноги на пол, принимая сидячее положение и по привычке огляделся. Прежде всего в глаза бросался… парящий орёл. Он был изображён на груди Жоры. Обнажённый по пояс Жора даже не заметил скептический взгляд Арсентьева.

Он был занят приготовлением завтрака. Сама «каюта» состояла из двуярусной кровати, маленького стола, двух деревянных табуреток и продольный полки, на которой стояла старенькая электроплита, лежал кусок сала, немного печенья и два гранёных стакана, наполненные красноватой жидкостью. Был ещё маленький сундук, в котором Жора хранил свои скудные продукты. Пока Жора перекладывал «завтрак» с полки на стол, Арсентьев поднялся и в одних трусах направился к трапу. Трап вывел на нос катера. Арсентьев на мгновение остановился и настороженно прислушался. Никаких посторонних звуков. Только щебетание птиц, странное урчание. Хотя это вовсе не урчание. Он опёрся руками о борт и посмотрел вниз. Вода тихо билась о борт катера. Это был всего лишь плеск воды. Вокруг стало совсем светло. Он проспал часов двенадцать, не меньше.

Непростительная ошибка. Нельзя спать так долго в его положение. Оставалось ещё раз поблагодарить Жору за все эти спокойные часы и за… своё спасение. Он запрыгнул на мостик. И по нему прошёл на берег. Затем снова прислушался. Да, нет. Всё спокойно. Как только он снова повернулся к катеру, у него на губах появилась улыбка.

Мало катер стоял в маленьком устье и был скрыт от постороннего взгляда ветвями нависавших деревьев, так ещё вся задняя часть была укрыта сломанными ветками. Был виден лишь ржавый борт и гордая надпись «Посейдон».

— Вот уж, правда, «Посейдон», — пробормотал Арсентьев, входя в воду. Он долго и тщательно умывался, наслаждаясь прохладой воды. Затем просто ухватился двумя руками за борт и, подтянувшись, перебросил тело на палубу. Когда он спустился в каюту, Жора уже потягивал чай. Арсентьев стал быстро одеваться.

— Прикинь, Петро, бобла немерено, а мы тут печенье засохшее рубаем, — он макнул печенье в чай и только потом отправил в рот. В отличие от Арсентьева, он почти не спал. Мысль о деньгах не давала заснуть. Два года мечтал, планировал, и вот… получил. Жизнь — конфетка начнётся. Он покосился на Арсентьева. Тот сел рядом с ним и взял стакан с чаем.

— Летали ночью. Два раза. Вертолёты. Только толку? Я тут всё как следует сделал. Не найдут. Но выходить из укрытия нельзя. Поймают. Без вариантов. Надо пересидеть несколько дней, пока они не угомонятся. Когда перестанут рыскать, тогда и выйдем.

Арсентьев обхватил двумя руками стакан и отхлебнул глоток горячего чая.

— Основная фаза поисков длится не более 48 часов. Если в течение этого времени преступник не найден в предполагаемой зоне поисков, объявляется федеральный розыск и даётся ориентировка во все отделения милиции и отделы ФСБ. В нашем случае это уже сделано. Плюс установка на уничтожение, учитывая серьёзность преступления. Иначе говоря, нас может застрелить любой и без предупреждения.

— Тебя! — поправил Жора с видимым наслаждением. Арсентьев бросил на него сочувствующий взгляд и выразительно ответил:

— Нас, Жора. Поскольку ты со мной, на тебя распространяется негласная директива.

— Что ещё за директива? — с неудовольствием спросил Жора.

— Таких, как я, ищет не милиция, а управление госбезопасности и специальные группы из управления разведки.

Жора побледнел, услышав эти слова. Арсентьев, ни слова не говоря, поставил стакан и поднялся с места. Через минуту перед Жорой легла стопка паспортов.

— Выбирай любой. Бери деньги и уезжай.

Жора взял наугад один из паспортов. Открыв первую страницу, он издал возглас недоумения:

— Это же не моя фотография!

— Заменим. Сделаем так, что никто и не заметит. Не сомневайся. Нужны только кое-какие химикаты.

Арсентьев вернулся за стол и взял стакан с чаем.

— А ты?

Услышав этот вопрос, Арсентьев резко помрачнел и так же резко ответил:

— Я в своей стране. Буду биться до тех пор, пока сам не подохну или их не перебью. Я свой выбор сделал.

— Не глупи, — осторожно посоветовал Жора, — за тебя вон как взялись. Взрыв повесили, ограбление, а потом ещё и убийство группы захвата. Сам слышал по радио. Я бы сам поверил, если б собственными глазами не видел тебя, спящего.

— О чём это ты? — не понял Арсентьев. — Что за группа захвата?

— Да я откуда знаю? По радио слышал, в новостях. Вроде какая-то группа твою банду засекла, хотела захватить, а вы их всех уложили. Вроде троих убили, а двоих ранили. Ещё говорили, что главарю, то есть тебе, — пояснил Жора, — удалось бежать. А двух твоих сообщников задержали. Они будто тоже из органов. Работали на тебя.

— Включи-ка радио! — попросил Арсентьев. Жора молча выполнил его просьбу. В каюте зазвучала музыка. Арсентьев с недовольством посмотрел на Жору. Тот только и мог, что развести руками.

— Что есть. Другие волны не ловит. Переключить нельзя.

Следовало узнать, о чём идёт речь. Он должен быть в курсе всего происходящего, для того чтобы своевременно принимать ответные меры. Петр снова встал. Он достал из сумки свой телефон и снова вышел на корму. Затем спустился по доске на берег и сразу же стал углубляться в лес. Если они поймают сигнал в этом районе, то это место должно быть далеко от катера. Иначе его могут без труда выследить. Арсентьев шёл вперёд, время от времени оглядываясь на солнце. Его учили ориентироваться на местности в обстановке полного отсутствия каких-либо приборов и оборудования. Он снова и снова вспоминал занятия и чувствовал огромную благодарность к своим учителям. Ему придётся вспомнить всё. Придётся выжать всё из того, чему его учили. Ну что ж, вперёд и только вперёд. Страх ведёт к разложению и гибели, а смелость к победе.

Арсентьев шёл не менее получаса, когда услышал шум. Этот шум мог исходить только от автотрассы. «Надо подобраться к ней поближе, — подумал он, — так они точно меня не определят».

Сказано, сделано. Он, крадучись, двинулся между деревьев. Шёл прямо на шум и вскоре сквозь просвет между ветвей деревьев увидел ряд автомобилей, проносящихся по широкой дороге. Он ещё раз тщательно осмотрелся, а потом примостился в зарослях густого кустарника. Он вставил аккумулятор и включил телефон.

Затем вышел в интернет и задал на поиск свою фамилию. Перелистывая сумасшедший поток информации, Арсентьев с горечью вспомнил былые дни. Как — то раз он задал на поиск свою фамилию и не нашёл ничего, что бы имело к нему отношение. Тогда он расстроился, а сейчас… многое бы отдал за то, чтобы увидеть прежнюю картину.

Ему быстро удалось найти информацию, о которой упоминал Жора. И действительно, всё так и было. На него повесили убийство некоего подполковника милиции по фамилии Шиповец и троих бойцов из спецназа. Какого именно, не уточнялось. И ни слова о дисках. Ни слова о записи, которая должна была быть в банке. Но что больше всего заинтересовало Арсентьева, так эта информация о его «сообщниках». Оба сотрудники правоохранительных органов. Один из них также носил фамилию Шиповец. Арсентьев очень внимательно прочитал всё, что было связано с этой фамилией. Упоминалось о том, что обоих отвезли в центральный тюремный изолятор.

И ещё упоминалось, что на завтра назначены похороны. И пройдут они на Лазаревском кладбище.

Арсентьев выключил телефон, а затем разобрал и сунул в карман джинсов. Надо было возвращаться назад.

Он поднялся и быстро пошёл в обратном направлении. Он узнал всё, что ему надо было узнать. Теперь следовало сделать выводы. Убиты сотрудники милиции. Он их не убивал. Следовательно, их брали те же ребята, что охотятся за ним. Такой вывод напрашивался сам собой. А причина могла заключаться в… дисках. Возможно, они успели просмотреть диски. За это их и убрали. Осталось понять роль этих двоих. Их не могли взять без причины. Возможно, и им всё стало известно, но убрать их не успели. Милиция вмешалась. Если так, то их уберут в ближайшее время. Здесь не может быть сомнений. Последняя мысль заставила его глубоко задуматься.

И эти размышления не оставляли его вплоть до того мгновения, пока он не оказался снова на катере.

Облокотившись на борт, он стал смотреть на воду. В такой позе его и застал Жора. Он донельзя обрадовался, увидев Арсентьева, так как полагал, что тот оставил его и ушёл. Жора и себе не мог признаться в том, что присутствие Петра вселяло в него уверенность.