Кхаа Тэ - Дарья Согрина – Друк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Аэлтэ внимательно рассматривала стену деревьев, пытаясь разглядеть среди стволов знакомый силуэт. Ей было ведомо, даже если она не видит врага, то это не отметает тот факт, что неприятель без устали наблюдает за ней, а вернее за ее домом.
“Высматривай, разнюхивай, гадай, Табора! Ты не получишь Жезл, как бы не старалась! Я разрушу твои планы! Я донесу весть во все части Нирбисса, что Он готовит свое возвращение! Я стану ветром, завывающим о Тьме, просачивающимся в мир. Я обращусь реками, разливающимися по земным просторам, дабы каждый: эльф, человек, чародей, дендроид или гном знали – Он скоро явится, дабы потребовать свое! Скрывайся, Табора! Разгадывай символы, ищи подсказки! Ты не распознаешь Жезл, даже если он будет у тебя под носом! И когда я уйду, другие станут оберегать его! Тешь себя надеждой, Табора, что ты узришь оружие Пророчества! Лелей мечты, которым не суждено сбыться!”
Тихий стук в дверь оторвал Аэлтэ от размышлений. Она отошла от окна и присела на край постели.
– Войдите, – ровным голосом произнесла женщина, поправляя зеленый чепчик и складки темно-изумрудного шерстяного платья.
В родительскую спальню, улыбаясь, вошла Ребекка. Аэлтэ улыбнулась в ответ, стараясь скрыть свою тревогу, которую чуткая дочь могла запросто заметить. Но как бы она не старалась утаить беспокойство, от златовласки не ускользнула печаль поселившаяся в глазах матери.
– Доброе утро! Как спалось, милая? – поинтересовалась Аэлтэ, обнимая за плечи Ребекку, которая примостилась на краю кровати, подле нее.
– Доброе утро, матушка! Я спала, как младенец, крепко и сладко! А ты, как себя чувствуешь? Тебя, что-то волнует?
Аэлте махнула рукой.
– О, все пустое, милая! Не забивай свою светлую голову чужими хлопотами! Все пустое! – женщина искренне улыбнулась, глядя в зелено-серые глаза дочери.
Ребекка поджала губы. Нет, что-то было не так. Она ощущала это! Воздух в доме словно стал гуще, а мать… Мать выглядела иначе. У нее появились еле заметные морщинки на лице. Она казалась, то ли уставшей, толи встревоженной.
– Ты, что-то утаиваешь, – прошептала девочка.
Аэлтэ вновь улыбнулась и погладила дочь по голове.
– О, милая! Столько всего существует на свете, что тебе неведомо! Но это не означает, что кто-то пытается скрыть от тебя истину. Рано или поздно все тайны обнажают свое естество. И порой приобретенные знания не только разочаровывают тебя, но и пугают. Но сейчас, ты зря ищешь причины моего беспокойства. Их попусту нет! – солгала Аэлтэ. – И быть не может!
Ребекка развела руками и кивнула.
– Возможно, ты права. Но внутренний голос шепчет мне, о переменах. И в доме. И в тебе.
Аэлтэ слегка нахмурилась. Слова златовласки, еще больше разворошили тревоги в ее душе. Нет, девочка не могла проведать ни про Жезл, ни про Табору, ни про Него.
– Ладно, хочешь поговорить о твоем предчувствии? Что же я с радостью побеседую об этом. Вот только тогда, тебе придется пропустить Ярмарку, оставшись дома, – Аэлтэ лукаво улыбнулась.
Ребекка вскочила с постели. Она совершенно забыла о поездке.
– Ярмарка! Тарумон Милосердный, я совсем позабыла о ней! Вечно упрекаю братьев за опоздание, а сейчас сама стала виновницей задержки!
Аэлтэ рассмеялась и тоже поднялась на ноги.
– Идем. Я провожу вас до ворот. Тебя, небось, все заждались.
Мать и дочь торопливо покинули комнату. Воздух в помещение поредел, словно уход Аэлтэ, разбавил его порывом ветра.
Меус Герион Виэнарисс задумчиво стоял у окна и созерцал оживший город.
Форг сейчас походил на пчелиный улей. По улицам сновал народ разной масти. Дамы в шелковых разноцветных платьях с длинными шлейфами и вычурными прическами, украшенными конусными головными уборами и диадемами с прозрачными вуалями, закрывающими либо лицо, либо волосы, плыли по улицам подобно лебедям в городском пруду. Облаченные в бархатные камзолы и с беретами на головах, мужчины хвастливо выставляли напоказ, висящие на поясе тонкие клинки в ножнах, украшенные драгоценными камнями. Паладины в сияющих доспехах, гордо восседали на гнедых жеребцах, гарцующих, словно на королевском параде. Храмовники в длинных бело-зеленых хитонах и с поблескивающими на груди аритовыми медальонами с изумрудным знаком Тарумона Милосердного, неспешно прогуливались вдоль аллей. Купцы в пестрых рубахах, круглых колпаках, да твидовых жилетах, доходящих до бедра, спешили со всех сторон к Торговой площади. Ребятишки, заливающиеся звонким смехом, сновали тут и там: играя в догонялки или с открытым ртом разглядывая городские постройки и фонтаны. Воры и нищие… От взгляда волшебника не ускользнули несколько подозрительных фигур, прячущихся в тени деревьев и во мрачных проулках между особняков. Ну, куда без этих негодяев, которые слетаются на Ярмарку, словно мотыльки к свету! Да, эти темные личности набьют сегодня карман чужим имуществом и крупной монетой!
Меус глядел на толпу и морщился. О, он обожал жителей Мендарва, но предпочитал шумным сборищам – одиночество. Сейчас он нуждался в нем, как никогда ранее. Ему нужно было посидеть в тишине и поразмыслить над вестями, которые ему преподнес брат. Все, что сегодня было озвучено в покоях главного жреца храма Тарумона Милосердного, здесь и останется. Ни одно слово не просочится за пределы мраморных стен, и уж тем более, не долетит легким ветерком до ушей короля. Монарху лучше прибывать в неведении. Да и церковникам знать не требуется, ни о демонице, ни о Барке.
Черноволосый старец потер переносицу, словно намеревался разгладить глубокую морщину между бровей. Как бы ему хотелось разом узнать все ответы! Хм, он бы мог рискнуть! Но… Чародей знал спешка – союзница неудачи. А пренебрегать благословением Фортуны – несусветная глупость! Нужно неторопливо все обдумать, взвесить потери и прибыль, и лишь потом действовать.
“Поперхнутся мне брагой троллей! Что понадобилось этой чертовке здесь? Да и верны ли сведения Псилона, что эта, та самая демоница, а никто либо иной? Если верить доносам Странников, шпионящих на территории Большой земли, то дьявольское отродье погибло, больше двадцать лет назад!”
Меус зашевелил длинными усами, прикидывая что-то в уме.
“Хотя… Это могла быть фикция!”
Демоны из Черного Царства известны своей тягой ко лжи. Псилона не так легко провести! Он Табору на дух не переносил. Впрочем, рогатую все недолюбливали в их семействе. Беловолосый маг неоднократно предупреждал Моргана, что от этой девицы можно ожидать лишь неприятностей. Так и вышло! Их младший брат почувствовал всю боль жестокости и предательства.
