Во мраке бытия - Рон Хаббард

Не успел я договорить, как Фахт-бей был уже у телефона. Местные жители относятся к нам очень дружелюбно. Они старательно не замечают буквально ничего. Они готовы сотрудничать с нами на все сто процентов. Все они, включая даже коменданта местного армейского гарнизона, искренне считают нас мафией.

И это открывает нам все пути. Фахт-бей закончил свои дела и посмотрел на меня собачьим взглядом.

— А теперь позвони-ка парочке местных крутых парней, дай им описание внешности, вели разыскать этого типа и задать ему хорошую трепку.

Тут только Фахт-бей попытался слабо протестовать:

— Так ведь АБН всегда очень продуктивно сотрудничает с нами. Их агенты по всей Турции состоят у нас на жалованье. И притом, Султан-бей, нам совсем не нужны трупы в аллеях Афьона! Полиция может прослышать об этом, и тогда им волей-неволей придется начинать расследование, а такая перспектива им не может понравиться. Я сейчас лишний раз убедился в том, как нужен здесь генеральный инспектор и лорд-смотритель.

Но Фахт-бей тем временем продолжал свое:

— Если вам нужно кого-нибудь убить, то почему бы не пойти обычным путем — не завести его на археологические раскопки и…

Я вынужден был повысить голос:

— Я же не говорил, что его нужно убить! Я просто сказал, что ему нужно задать трепку. Он должен убедиться в том, что находится на далеко не дружеской территории.

Это сразу отрезвило его.

— Ах так — значит, он вовсе не человек АБН.

— Нет, идиот. Он — агент Короны! И если он здесь хоть что-нибудь пронюхает, это может стоить тебе головы!

Да, это выглядело куда серьезней. И, честно говоря, еще опасней. Но Фахт-бей все-таки позвонил, кому следовало. Все эти разговоры и переговоры до того разволновали его, что он выпил и чай, и кофе, которые его жена поставила передо мной. Было приятно сознавать, что я так основательно могу испортить человеку настроение. Я был просто на верху блаженства. Здесь все так отличалось от Волтара.

— Ну а теперь перейдем к делу. Моя старая квартира готова к приему хозяина?

Вопрос расстроил его еще больше. Наконец мне удалось вытянуть из него причину этого расстройства.

— Видите ли, та маленькая танцовщица, которую вы оставили в своем доме, начала путаться со всеми подряд, а потом наградила (…) четырех охранников и сбежала, прихватив с собой кое-что из ваших вещей.

Ну что ж, женщины вообще склонны к неверности. К тому же, по существу, в Турции и не осталось настоящих танцовщиц. Все они эмигрировали в какие-то другие страны, а те, что остались, просто обыкновенные проститутки из крупных городов и совсем не умеют исполнять танец живота.

— Позвони в Стамбул твоему контактеру в квартале Сиркечи и прикажи прислать сюда одну из девиц завтра же утренним самолетом.

В комнату вплыла жена Фахт-бея с новым подносом в руках. И опять на нем стояли чашки и с чаем, и с кофе. Теперь, когда с серьезными делами было покончено, я тоже решил пригубить чашечку кофе. Кофе был густым как сироп, а сахару в нем было столько, что, казалось, напиток с трудом сохраняет жидкую форму.

Поскольку с делами, которые я мог выполнить с помощью коменданта базы, было покончено, я осведомился, здесь ли находятся Рат и Терб.

— Рат здесь, — комендант по-военному вскинул голову. — А Терб в Нью-Йорке.

Я протянул ему запечатанный пакет с инструкциями и приказами Рату, врученный мне Ломбаром на Волтаре.

— Передай это Рату. А завтра утром посади его на самолет в Соединенные Штаты. Да смотри, дай ему побольше денег на расходы, потому что ему придется направиться в Виргинию и кое-что подготовить там.

— Не уверен, что мне удастся получить для него место на самолете, — задумчиво протянул Фахт-бей. — Знаете, эти турецкие авиалинии…

— Ты обеспечишь ему место на самолете, — сказал я тоном, не допускающим возражений.

Он кивнул. Да, конечно, он добудет место.

— Кстати, коль скоро речь зашла о деньгах, — сказал я, — вот тут у меня еще один приказ. — И я швырнул бумагу на стол. Приказ этот был просто великолепен во всех отношениях. Я сам отпечатал его на административной машинке на буксире. В нем говорилось:

К ВСЕОБЩЕМУ СВЕДЕНИЮ:

Генеральный инспектор и лорд-смотритель имеет право получать из фонда базы все затребованные суммы немедленно по получении запроса от него, и исполняться это должно без всяких (…) глупостей вроде подписей и расписок. Расход денежных средств производится исключительно по усмотрению генерального инспектора. Вот и все.

Финансовое управление

Аппарата координированной информации

Конфедерации Волтар,

Я даже подделал в приказе подпись, а оттиск удостоверения личности сделал таким, чтобы никто не смог в нем разобраться. Документ этот все равно никогда не попадет обратно на Волтар. Не говоря уж о том, что Волтар даже и не подозревает о существовании подобного фонда на Блито-ПЗ. Очень ловко все это придумано, ничего не скажешь. Однако Фахта такой оборот дела заставил какое-то время посидеть, недоуменно моргая. В конце концов он взял приказ, повертел его и так и эдак, а затем положил в свои папки.

Я требовательно вытянул руку, и он безропотно направился в заднюю комнату, где у него размещался сейф.

— Для начала мне хватит десяти тысяч турецких лир и десяти тысяч долларов Соединенных Штатов, — крикнул я ему вслед. Он принес деньги и сунул пачки прямо мне в руки, а я их тут же спрятал в карман плаща.

— А теперь открой-ка верхний ящик твоего письменного стола, достань оттуда пистолет системы «кольт», 45-го калибра, который ты там прячешь, и отдай мне.

— Так это же мой пистолет.

— А ты стащи еще один такой же у кого-нибудь из наемных убийц мафии, — посоветовал я ему. — Ведь именно ты добыл и этот кольт. Тебе же, кажется, не хочется, чтобы я нарушил статью а-36-544 М, часть Б Космического Кодекса, не так ли? Это было бы раскрытие тайны представителю иной расы, верно? Он сделал так, как ему было велено. Более того, он даже добавил от себя две запасные обоймы. Я проверил, работает ли оружие. Этот пистолет я приметил в ящике стола еще год назад, когда осматривал тайно его стол в поисках материалов для шантажа. Уже тогда я обратил внимание на то, что это оружие армейского образца, принятого на вооружение в армии Соединенных Штатов Америки, модель 1911 А1. Но в прошлом году у меня не было ни звания, ни должности, которые были теперь и которые открывали передо мной совершенно новые возможности. А то, что Фахт добыл этот пистолет у мафии, было с моей стороны чистой догадкой. Но в правоте своей я был уверен, поскольку на рукояти пистолета было сделано три зарубки.

Я решил, что мне следует все-таки немного успокоить его. Не имело никакого смысла доводить его до полной паники. Ничто так не разряжает обстановку, как шутка. Я взвел курок кольта хорошо отработанным движением и нажал на спусковой крючок. Патрона в патроннике, естественно, не было, да и ствол был направлен ему в живот, а не в голову. Курок при этом издал всего лишь щелкающий звук.

— Точно в яблочко, — сказал я по-английски и весело расхохотался.

Однако Фахт не рассмеялся в ответ.

— Тимайо Фахт, — сказал я, называя его тем именем, под которым он был известен розыскным службам на Флистене, и обращаясь к нему на этот раз на смеси английского и волтарианского языков, — мы с тобой поладим просто отлично. И будет это продолжаться, само собой разумеется, пока ты будешь точно выполнять все, что я тебе велю. Так шевели своей (…) и следи за тем, чтобы моя персона была довольна всем на свете, и при этом не суй нос в чужие деда. Нет ни одной противозаконной вещи, которую я не сумел бы сделать намного лучше тебя. Так что единственное, чего добиваюсь и что я буду здесь требовать, — это уважение. Он тоже прекрасно говорил по-английски. Он тоже имел дело с мафией. А это означает, что он прекрасно понимал смысл моих слов.

Я еще раз подбросил на ладони кольт, а потом сунул его в карман плаща точно таким же жестом, который видел на экране, когда в прошлом году показывали старый фильм с участием Хемфри Богарта в главной роли.

И я направился к поджидающему меня такси. Сел в машину, и, подражая американскому акценту, сказал:

— Домой, Джеймс, и жми на полную катушку!

Честно говоря, я успел почувствовать, что я наконец попал домой. Это как раз та страна, которая мне нужна. Из всех мест во всей Вселенной, где мне пришлось побывать, это было единственное место, где меня по-настоящему понимали и принимали. Я, можно сказать, был их героем. И не стану скрывать — мне это очень нравилось.

Я ехал сквозь душную ночь, и воздух мягким черным бархатом ложился мне на лицо. Справа и слева от меня в свете фар возникали стройные ряды подсолнухов. А за ними, отлично скрытые от любопытных глаз проезжавших здесь изредка туристов, лежали широкие поля смертельно опасного опиумного мака — главная причина того, что Аппарат устроил здесь свою резиденцию.