Игра по чужим правилам - Елена Усачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ира стянула пропитавшиеся грязью джинсы, сбросила свитер, кроссовки задвинула подальше под вешалку. Руки пришлось отмывать на кухне. Промокшие трусы сменила, понимая, что ей человеком после тяжелого дня уже не быть. Никогда.
Чайник, как всегда, был пуст, воды в кувшине с фильтром не осталось.
Живем!
Ира несколько раз глубоко вздохнула, прогоняя раздражение.
После окончания школы надо ехать на Северный полюс. Во-первых, белые медведи ванну не принимают, во-вторых, там на один квадратный километр три человека, кричи – не докричишься. Холодно – никаких луж. То, что нужно.
Щукин дал о себе знать ровно через два часа. Словно чувствовал, что именно на столько Ира договорилась с первым этажом.
– Где велосипед?
– Твой верный конь ржет и бьет копытом в ожидании хозяина.
– Привози.
По спине пробежал неприятный холодок. Опять эта железная махина. Опять по лужам. Опять в грязь.
– Он немного испачкался. – Об очевидном стоило сказать сразу.
– Дура! Ты бы сначала ездить научилась!
Ира вдруг подумала, что о ее кружении вокруг клуба стало всем известно. Но продолжать Лешка не стал. Бросил трубку.
Ванная комната все еще была занята. Ира сунула джинсы под кровать, достала шерстяные брюки и отправилась в прихожую утепляться.
Ничего, прогулки перед сном полезны для нервной системы. Пара кругов по парку, силовые нагрузки. А если взять фонарик, то и книжку почитать можно. «Бедную Лизу», например. Говорят, там про страдания.
Ира бодро сбежала по лестнице на первый этаж, утопила черную квадратную кнопку звонка. Пока ждала ответа, посмотрела в дырочку деревянной перегородки. Коридор пуст.
Добрый муж затащил грязный велосипед в квартиру? Но у них в прихожей вообще места нет.
Ира снова позвонила. Щелкнул замок дальней двери, раздались знакомые шаркающие шаги. И почему люди так любят шаркать ногами?
– О! Привет!
Муж.
Ира заглянула через его плечо. Показалось. Не увидела за колясками. Упал.
Велосипеда не было. В желудке неприятно похолодело. Некстати вспомнила, что, кроме чая, ничего съесть не успела. В запястьях поселился лед.
– А где техника?
– Какая техника? – Ленивый взгляд поверх очков.
– Велосипед.
Сколько он может стоить? Тысяч десять. Она с Лешкой не расплатится.
– А, так это был твой велосипед? – неловко пошутил муж. – Его Павлентий взял. Ты зайди через пару часиков.
Павел – Верин младший брат. Тринадцать лет. Два часа. Считай, мировая революция уже началась.
– Я не могу через пару часиков. – Это была катастрофа, но Ира еще цеплялась за голую стенку провала, куда стремительно опрокидывалась. – Мне надо его сейчас отдать.
– Погоди. Разве он чужой? А я подумал, что твой.
Кричать? Хлопать дверями? Упасть на пол и забиться в истерике?
Ира молча развернулась и пошла на улицу.
Тринадцать лет… Пашку может куда угодно унести. Велосипед не его, разобьет, не жалко.
Она шагнула на освещенную площадку двора. Может, он где-то поблизости?
Хорошо, что вовремя вспомнила. Встала на приступок, постучала в окно – преимущества жизни на первом этаже, можно общаться не через дверь. Оно же – недостаток. Долго было тихо. Но вот появилось недовольное лицо.
– Есть у Пашки телефон?
– Он дома оставил.
Ира медленно сошла на землю. В принципе – ну и пусть. Ничего не произошло. Не сейчас она этот велосипед отдаст, а через два часа. Правда, будет уже поздно, и ходить темными дворами станет неуютно. Но она же придет к Щукину, он проводит.
Черт! Почему все на нее одну свалилось? Даже улица, еще недавно родная и привычная, стала замогильно-трагичной, полной враждебных шорохов, запахов, чужих желаний. Окликни ее сейчас кто-нибудь, и она рассыплется в прах от ужаса.
Телефонный звонок заставил вздрогнуть.
– Где ты? – сухо поинтересовался Лешка. Он нашел номер ее сотового! Почти подвиг.
– Скоро буду.
А ведь еще месяц назад и внимания бы не обратила. Подумаешь, Щукин. Подождет! Но сейчас что-то болезненно сжималось в груди. Так хотелось, чтобы не ругали, чтобы любили.
– Какое скоро? Сейчас давай! Лисова, ты его продала, что ли?
– Здесь он. Я выйти на улицу пока не могу, – неловко соврала она.
– Вот и сиди на месте. Я сам приду.
Попала!
– Не надо. Велосипед будет у тебя через два часа.
– Что ты с ним делаешь?
Мучительно придумывалась новая отговорка. В голове как назло – ничего.
– Я его мою. Он испачкался. Вымою – привезу.
– Лисова, ты с дуба рухнула? Не надо ничего мыть!
Конечно, не надо! Сейчас она найдет Пашку!
Ира выбежала на улицу, посмотрела направо, налево. Вспомнила вчерашний день. Сделала несколько шагов наверх, к бульвару. Вдруг все показалось бессмысленным. Что она ищет? Пашка может мотаться дворами. Он может уехать на другой конец города. Они непременно разминутся. А если он рядом, значит, сейчас и появится.
Она медленно вернулась к дому, постояла около столба, подпирающего козырек подъезда. Сама не заметила, как села на корточки, опустив голову на руки.
Телефон недовольно заворчал – подол куртки замялся, сдавив карман.
– Лисова, знаешь, кто ты?
– Хорошо, это будет третье желание – подожди немного.
– Дура!
Щукин пришел через десять минут. Очень хотелось поговорить с ним о любви. Спросить – как это происходит у парней. Они чувствуют то же самое? У них так же какой-то зверек поселяется в животе и недовольно точит коготки, отчего весь мир вокруг вдруг становится болезненным, а каждое движение через силу.
Но говорить она об этом не стала. Лешка сухо поинтересовался, что произошло. Ира, испуганно морщась, рассказала, что велосипед взяли и обещали вернуть. Щукин качал головой. Вид у него был такой, словно он собирался кого-то убить.
Ждать им пришлось час. Пашка был перемазан в грязи. Цепь у велосипеда сорвана. Странно, что этот ребенок вообще дотащил машину до дома. Мог и бросить.
Щукин молча забрал велосипед и ушел. Ира попыталась представить – как это, провалиться сквозь землю? Сначала будет асфальт, потом немного мокрой земли, дальше пойдет песок, за ним какая-нибудь прочная порода, гранит или что-то подобное, а потом камни-камни-камни. И где-то там, между камней, ее сдавит, скрутит, растолчет, как кофейные зерна в кофемолке.
Вот бы провалиться сквозь землю.
Глава четвертая
Собака —
лучший друг человека
Записи на вырванных листочках:
«Она умерла. Тихо и незаметно. Вокруг еще шумели, обсуждали случившееся. Говорили, какая она плохая. Что давно уже могла бы повзрослеть и стать как все. Что ребяческие выходки до добра не доводят.
Слышать это было невыносимо. Сначала она просто лежала на кровати, отвернувшись к стенке, а значит, на левом боку. С шорохом сердце гнало кровь. Как всегда, орал телевизор. Как всегда, сестра с шарканьем тапочек тяжело ходила по коридору. Как всегда, как всегда…