Печенька, или История Красавицы - Жаклин Уилсон

– Канапе! – сказала Рона. – Круто, прямо как на настоящем приеме для взрослых.

– По-моему, глупость какая-то, – сказала Скай. – Уродина, а танцы будут? Ты же у нас такая танцовщица… в кавычках.

– Нет, Скай, танцев не будет.

Скай скорчила гримасу:

– Какая скучища! Что же вы будете делать? Сидеть и диктанты писать вместо развлечения?

– Мы поедем в театр, на «День рождения в сказке».

– Вот это да! – взвизгнула Рона. – Там выступает группа «Мактавиш», и еще Уилл Форман! Они такие классные! Я уже сто лет мечтаю посмотреть этот спектакль, но папа никак не может билеты достать.

– А мой достал, – с неожиданной гордостью сказала я.

– И кто пойдет на этот «День рождения в сказке»? – Скай прищурилась. – Только ты да Рона?

– Папа на всех взял билеты.

Девчонки дружно завопили.

– И мне тоже?

– Что, правда на всех?

– Мы будем близко к сцене сидеть? Сможем рассмотреть «Мактавишей» и Уилла?

– Размечтались! – фыркнула Скай. – Наверняка в самом последнем ряду, откуда вообще ничего не видно.

– Места в первом ряду партера, – сказала я. – Папа все организовал.

– А добираться как? – спросила Скай. – Твой знаменитый папочка, наверное, целый автобус заказал?

– Нет, длинный лимузин, – ответила я с достоинством.

Тут все завизжали и захлопали в ладоши, даже Арабелла и Эмили.

Скай скрестила руки на груди и выпятила подбородок. Потом спросила:

– Значит, ты всех-всех приглашаешь?

У меня в руке остался один последний конверт. Ужасно хотелось порвать его на мелкие кусочки и сказать: «Всех, кроме тебя».

В ее голубых глазах я вдруг увидела тревогу. Я ненавидела Скай, но так подло с ней поступить не могла.

– Конечно, всех, Скай. И тебя тоже. – И я сунула ей приглашение.

Она даже спасибо не сказала. Только глянула на карточку и небрежно обронила:

– Не знаю, смогу ли я в эту субботу…

Но мы обе понимали, что ее от моего праздника на канате не оттащишь.

И все равно она весь день надо мной издевалась. Я ее даже зауважала за это. Эмили с Арабеллой по-прежнему звали меня Уродиной, но постояно глупо улыбались. На большой перемене Арабелла угостила меня картофельными чипсами, а Луиза и Кэсси завели разговор с намеками – люблю ли я плюшевых медведей? Многие другие девчонки подходили поболтать, как с лучшей подружкой, хотя за весь прошлый год, что я училась в этой школе, слова мне не сказали.

Я чувствовала себя очень странно. Папа и правда великий организатор. Я так мечтала всем понравиться – и вот вроде понравилась. Только это все было ненастоящее. Девчонки на самом деле не стали относиться ко мне по-другому, они просто хотели на праздник и поэтому старались со мной не ссориться. Я улыбалась в ответ и болтала с ними, а про себя я их презирала.

Только Рону не презирала, конечно. Рона все время была ко мне такой доброй и сейчас не изменилась.

– Везет тебе, Красавица! Как твой папа здорово все устроил!

– Да, он такой, – сказала я.

– Красавица, можно я в лимузине рядом с тобой сяду? – спросила Рона.

– Конечно! И в театре давай сядем рядом, хорошо?

– Еще бы! – Рона заколебалась. – А с другой стороны сядет Скай, наверное. Она же моя лучшая подруга.

Я набрала побольше воздуху.

– Рона, а она всегда будет твоей лучшей подругой?

Рона смущенно пожала плечами.

– Мы с ней еще с детского сада дружим и на одной улице живем. Не могу же я с ней поссориться. Мне ужасно не нравится, когда она тебя обижает. Я ее просила перестать, а она не слушает. Ты же знаешь, какая она.

Рона наклонилась поближе и шепнула мне на ухо:

– Я бы лучше с тобой дружила

Глава 10

После уроков меня опять встречала мама. Многие девчонки со мной прощались довольно приветливо, но называли по-прежнему Уродиной.

– Слышать не могу, когда тебя так называют! – прошептала мама. – Вот погоди, мы еще добьемся, чтобы тебя прозвали Печенькой.

Она была какая-то раскрасневшаяся, лицо блестело, а волосы кое-как стянуты в хвост на затылке. Юбка испачкана каким-то белым порошком.

– Ты опять печенье пекла?

– Погоди, погоди, сама увидишь, – улыбаясь, ответила мама.

В доме пахло как в булочной, хотя немножечко тянуло и горелым. В кухне я застыла, разинув рот. Всюду стояли большие и маленькие тарелки с печеньем, и еще целых три противня – и на столе, и вокруг стола. Часть печенья подгорела до черноты, часть осталась бледной и непропеченной. Были раздувшиеся печенья-чудища, были овальные, квадратные и вообще бесформенные. А на самой лучшей фарфоровой тарелке в виде большого зеленого листа лежали идеальные печеньица – кругленькие, ровные, золотистые.

– Возьми, попробуй! – мама гордо протянула мне тарелку.

Я взяла одно печенье, понюхала. Пахло очень вкусно.

– Кусай смелей! – подбадривала мама.

Я отгрызла маленький кусочек.

– Ой, мама, вкуснотища!

– Правда, хорошо вышло? – Мама закружилась между подносами и тарелками. – Целый день пекла! Я тут нашла в книжном магазине старую книжку американских рецептов, за двадцать пять пенсов. Там столько разных видов печенья! Но я решила попробовать для начала самый простой рецепт – и смотри, получилось! Три партии испортила, пока наконец не вышло так, как надо.

– Ты королева печенья! – сказала я, с наслаждением жуя. – Можно мне еще одно?

– Конечно, можно! Я тоже одну штучку возьму, а потом давай все это убирать. Папа с ума сойдет, если застанет кухню в таком виде.

Я побежала к себе в комнату отнести школьный рюкзак и переодеться – и уставилась на зеркало. Венецианское стекло сверкало и блестело. Никакой трещины не было и в помине.

– Мама! Ты купила новое зеркало!

– Да, день выдался хлопотливый, – сказала мама. – Я продала колье-ошейник с бриллиантами, который папа мне подарил на первую годовщину свадьбы. Все равно я теперь почти не хожу на роскошные приемы. И вообще, не люблю носить ошейник, будто собачка. Мне за него кучу денег дали, можно всю комнату зеркалами уставить. Только постарайся это уж не раскокать, хорошо?

– Ты лучшая мама на свете! – сказала я.

Вместе мы привели кухню в порядок. Остатки неудачных экспериментов выбросили, только оставили на столе тарелку с идеальным печеньем.

Папа вернулся с работы пораньше. Едва открыв дверь, он запел свою фирменную песенку про «Счастливые дома».

– Счастливые домишки,Счастливые домишки,Там весело смеютсяМамы…

Он ворвался в кухню и указал пальцем на маму.

Тут папа отвлекся. Повел носом и спросил:

– Чем это пахнет?

– Я немножко пекла сегодня…

– Скорее жгла! – засмеялся папа.

– Я сделала печенье, – сказала мама.

– Сама ты печенье! Глупышка Дилли, кулинар из тебя никакой, сама знаешь, – сказал папа.

– Мама испекла чудесное печенье, вот попробуй! – Я поднесла ему тарелку.

– Не люблю всякую самодельщину, – сморщился папа. – Да и что это за печенье? Ни изюма, ни шоколадной крошки.

– Это самое простое печенье, – сказала мама.

– Простое, но ужасно вкусное! – сказала я. – Попробуй, пап, замечательно получилось!

Папа взял одно печенье и притворился, будто откусил, причмокнув губами. Как будто играл с младенцем.

– Ням-ням! – сказал он и положил печенье обратно.

– Ну и ладно, нам с мамой больше достанется, – буркнула я.

– Что такое? – насторожился папа. – Красавица, никак ты мне грубишь?

– Ах, Джерри, она просто рада, что ты пришел, – сказала мама. – Как дела на работе? Что там с «Заливными лугами»?

Папа сразу просиял.

– Кажется, дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки! Я пообщался с одним парнем из муниципалитета, мы с ним в гольф играем, и, похоже, разрешение на застройку все-таки дадут. Осталось еще кое-что уладить, и дело в шляпе! Джерри-организатор, а? – Папа обернулся ко мне: – Ну, Красотулька, что сказали твои подружки насчет дня рождения? Наверное, были в восторге, а?

– Да, папа. В полном востороге.

– А ты, моя именинница? Тоже в восторге?

Мама пристально смотрела на меня.

– Да, папа. В полном, полном восторге.

Я еще и покружилась, и запрыгала, показывая, как я рада.

– Умница моя! – сказал папа. – Избаловал я тебя, а? У меня и насчет подарка есть кое-какая мыслишка. Ты удивишься!

У меня внутри все сжалось. Что такое папа задумал?

Вечером, когда мама пришла поцеловать меня на ночь, я спросила:

– Что папа хочет мне подарить?

– Не знаю. Спрашивала его, а он не говорит, делает загадочное лицо. Я предложила купить тебе к дню рождения новый наряд. Я же знаю, как ты ненавидишь то розовое платье.

– Ой, мама, а он не выберет опять такое же?

– Я намекнула, что он может ошибиться с размером, и вообще, платья – это женское дело, ими должна заниматься я. Но он, кажется, не слушал, – вздохнула мама.

Я свернулась в клубочек под одеялом, крепко обняв Замарашку, и долго не могла уснуть.