Живое дерево - Владимир Мирнев

Первым делом нужно было искупаться. Вся шумная компания дружно плюхнулась в котлован, взбаламутила воду и, изрядно побарахтавшись, стала одеваться, так как небо обложило тучами, а на востоке погромыхивало и потемнело. Быть дождю.

Юра не торопился домой. Дул ветер, но Юра не надел даже майку, стремясь показать, что он не боится ни дождя, ни ветра. Ему сегодня было вдвойне весело. Ребята галдели, просили, чтобы он сводил их к шалашу, где они вдоволь поиграют и, возможно, обнаружат какие-нибудь разоблачающие следы. Какие именно следы, никого это не интересовало. Юра обещал сводить, но советовал подождать. Каждый из ребят старался идти рядом с ним, его всё время спрашивали, перед ним прямо заискивали, Цыбулька даже попросил понести Юрину мокрую майку. Довольный, нёс её. Санька? Так тот прямо мешал Юре идти. Артур предложил обменять два крупных блестящих шарика от шарикоподшипника на поломанную ручку. Мена явно невыгодна для Артура, так как раньше он не желал даже один шарик обменять на ручку. Но сейчас, когда Юрина слава достигла своей вершины, всё для него оказалось возможным.

Мишка Медведев обещал научить играть в шахматы так сильно, что предсказывал Юре победу на чемпионате мира по шахматам.

Юру проводили прямо домой. Радостно было и Цыбульке, которому тоже досталось внимание ребят.

Юра поел щи, кашу, выбежал во двор и стал кидать шарики в колоду. Цыбулька не отставал от него ни на шаг, собирал шарики, приносил Юре и готов был служить брату в какой угодно игре. Если раньше он требовал за работу что-то взамен, то теперь делал всё даром и с радостью. Юра разрешил ему покатать шарики, а сам зашёл в сарай. Ему было так хорошо, и он не знал, чем ему заняться. В сарае ходили куры, прямо у входа стоял петух и с достоинством косился на Юру. Юра кашлянул, и все куры сразу подняли головы и то одним, то другим глазом смотрели на него. Он кашлянул ещё раз. Ему вдруг захотелось говорить. Как жаль, он не смог произнести разоблачающую речь против старика Шупарского. Это была бы чудесная речь. Юра кашлянул снова и сказал так, как хотелось бы ему сказать в своей речи:

— Уважаемые куры! Гражданин петух! С каких это пор вы играете на руку нашим врагам? Ваша злая деятельность — вот на ладони. Каждый из вас должен заниматься одним делом — учиться! — Юра выпятил грудь, надулся насколько возможно, закинул одну руку за спину, как это делал прокурор в кино, и продолжал: — Ги! Это разве дело? Некоторые из вас, стоящие здесь, очутились на уровне навозного червяка или ещё ниже, и это в наше время (тут он сделал паузу, соображая, что сказать дальше), в наше время, когда на Марсе, а может, где ещё, есть жизнь, на Луну высадился человек… Вы не читали про инженера Гарина? Грош вам цена в таком случае. Вы живёте в шалаше и крадёте лошадей, но мы вас поймаем. Я слово даю! — Юра выглянул из сарая, — Вот перед вами стою я, а вы спросите у меня о чём-нибудь, я вам на всё отвечу. — Куры, казалось, внимательно слушали. Только петух, высоко задирая ноги, важно ходил по сараю, косился на Юру своим оранжевым глазом, досадуя на речь и своей встревоженностью беспокоя кур. — Дед Шупарский — это вам не фунт лиха, а самый важный преступник, и наша задача состоит в том, чтобы добиться истины. Вот что я вам скажу, уважаемые куры и гражданин петух.

— Юрик! — крикнула бабушка. — Чтоб тебе! Подняло да бросило! Чего ты тут вытворяешь, чудо ты гороховое? Чего кричишь на весь двор? Люди вон заглядывают.

— Я? — удивился Юра. — Я ничего. С чего ты, бабусь, взяла?

Из-за бабушки с любопытством выглядывал Цыбулька. Это он позвал бабушку. Юра сразу обо всём догадался.

— А ну-ка отдай шарик! — грозно сказал он.

— На. — Цыбулька протянул один шарик, а другой прочно зажал во рту.

Юра знал, никакой силой не заставишь теперь Цыбульку отдать второй шарик, только если хитростью.

— Я в район поеду, — сказал он. — Конфет куплю — во!

Мешок! На самолёте покатаюсь — во!

— А я? — захныкал Цыбулька.

— А ты с шариками играй. Я тебе их отдаю насовсем.

— Не нужен мне шарик. — Цыбулька приготовился заплакать и вытащил шарик изо рта. Но достаточно Юре было сделать неосторожное движение рукой, как Цыбулька всё понял. Нет, хитрее и коварнее Цыбульки не знал Юра человека. — Не надо мне. Бабушка, на тебе шарик, а Юрику не отдавай. Ладно, бабуся?

— Ладненько, мой касатик.

В другой бы раз Юра искал новые возможности забрать у Цыбульки шарик, но только не сегодня. Он готов отдать и второй. Юра стал подпрыгивать, стараясь достать до нижней ветки тополя, и уронил шарик.

— Цыбулька! Бери второй шарик! Мне нисколечко не жаль. Я не маленький, шариками заниматься!

Цыбулька забрал шарик у бабушки и подошёл к Юре. Заметив на земле Юрин шарик, положил свой рядом. Вот как нужно у Цыбульки забирать шарики.

На другой день в школе Юра вёл себя примерно, не играл, не бегал вокруг школы, а спокойно сидел в классе и дочитывал «Красное и чёрное». Захар Никифорович не сделал Юре замечание, когда начался урок, но Юра сам перестал читать и сунул книгу в парту. Он умел ценить расположение учителя.

На перемене заговорили о Шторме. Учитель сказал:

— Тот человек, ребятки, преступник, и он — племянник Григория Шупарского.

— А если он выследит? — шепнул Санька, заранее собираясь испугаться.

— Кто? Кто? — спросил Юра, испытывая, однако, неприятное ощущение страха от слов учителя.

— Ты бандюги, не боись, у тебя дядька вон какой! — подбодрил его Санька. — Он его мигом скрутит в бараний рог. Ты только дай мне знать, если чего. Найдём управу.

Глава десятая. Слепни наводят ужас

Учеников распустили на каникулы. Дядя уехал. На улице пусто. Изредка пропылит автомобиль или протарахтит могучий трактор К-700, роняя приятный для ребят запах солярки, и снова воцаряется знойная тишина. Неумолимо припекает солнце, а время медленно плетётся по Фросино, превратив минуты в часы, а часы в сутки. Как заманчиво в такую погоду мечтать о речке, вздыхать о море, тосковать о том, что жизнь не торопится, и так ещё далеко до того времени, когда можно будет самостоятельно поехать на Иртыш, а сейчас вот приходится довольствоваться обмелевшим котлованом с мутной водой. Единственное удовольствие у Юры — наблюдать за необыкновенно повзрослевшей сестрой Надей. Она закончила школу. И теперь каждый вечер ходила в клуб на танцы. Мать то и дело привозила ей из района капроновые чулки, кофточки, туфли.

Надя подолгу примеряла чулки перед зеркалом, то с одной стороны посмотрит на себя, то с другой, то наденет новое платье, то без платья молча стоит и смотрит на себя в зеркало. Не мог узнать Юра свою сестру, так она изменилась после окончания школы.

Юра оглядел улицу в оба конца и бесцельно побрёл по ней, а в ушах у него звенело от воображаемого плеска воды. Он смотрел на улицу и явственно видел речку — широкая, серебристая под солнцем река несла свои быстрые воды к морю. А вон и Санька, тоже безо всякой цели вышедший на улицу. Они, не сговариваясь, сели в тени под плетень и тяжело вздохнули.

— Юрик! — донёсся в тот же миг бабушкин голос. — Юри-ик!

Юра молчит, лень отвечать.

— Вон, бабушка, вон Юрик! — закричал Цыбулька, забравшись на плетень.

Юра нехотя встал и направился домой. Вечно бабушке нужно что-то делать, сама не сидит и внуку не даёт покоя. Она с утра до позднего вечера носится по двору, варит, стирает. Юре ни разу ещё не удавалось увидеть её спящей. Ни утром, ни днём. Вот и сейчас бабушка стоит возле телеги и смотрит, как Николай пытается впрячь в телегу бычка, а рядом на земле стоит транзисторный приёмник, из него вырывается оглушающая музыка.

— Юрик! — кричит бабушка, не подозревая, что внук стоит рядом.

— Что-о! — во весь голос отвечает теперь Юра.

Бабушка пугается и часто-часто крестится.

— Чтоб тебя, нечистая! Окстись!

— Юрик-мазурик, на орехи хочешь заработать? — спрашивает Николай. Он весь в поту. Бычок никак не желает стать в упряжку, перешагивает оглобли, косит по сторонам, одним словом, показывает, что затея с поездкой в лес за дровами для бани ему не нравится.

— Юрик, сидеть будешь сзади, — показывает бабушка, где именно будет сидеть Юра, садится сама на то место, пытаясь убедиться в прочности предлагаемого места. — Колька, не давай ему топор, зашибёт себе ноги.

— Не учи, бабусь, сам с усам! — смеётся Николай. — Бычок самая верная лошадь. Лучше автомобиля.

Но вот бычка впрягли и поехали. Юра сидит сзади и болтает ногами, доставая ими до дорожной пыли. Бабушка в белом платке, а Цыбулька в одной майке и без трусиков стоят у ворот и смотрят вслед.

За селом Николай садится в телегу, натягивает верёвочные вожжи и успокоительно говорит:

— Цобе! Цоп-цоп! Цобе, чёртик!

Бычок как будто доволен, что его запрягли в телегу, весело махал хвостом, смотрел только на пыльный просёлок и быстро-быстро переступал ногами. Весь он выражал одно желание — поскорее добраться до леса и вдоволь наесться лесной травы. Юра не сомневался, что именно такие мысли руководили бычком.