Остерегайтесь гарпий - Виталий Трандульский

— Ладно, — Сказал он уже вслух. — Четыре дня более чем достаточно, для того чтобы встать на ноги. Готовь провиант, путь до вольного моря не близкий. Сперва наведаемся в лагерь Мамлюк. Там мои друзья, они одолжат немного денег, в пути всё может случиться, а мы без гроша в кармане. Меч пока спрячь обратно, его время ещё придёт.

Утред весь сиял от восторга. — Отлично. Тогда я отправляюсь в город. Надо ещё наведаться на кухню, пока главный повар в отлучке и повидать сестру. Ты не представляешь, как быстро она пошла на поправку. Новые лекарства, которые купил брат моего хозяина, просто чудодейственные. Надо ещё пристроить остроухого в хорошие руки. Может, выручу за него пару монет, если повезет, конечно. Здорово, что ты согласился. Я пошёл, а тебе надо набираться сил, вот ешь.

Проныра подвинул Гаю, кастрюлю. — Это мясо медведя, стащил прямо с обеденного стола господ. Получше, чем сушёная тыква.

Мальчишка ещё покривлялся весь переполняемый чувствами радости и, протиснувшись сквозь прутья решётки на окне, оказался снаружи.

— Ах, вот как ты оказался в камере? Да, у меня так конечно не получится.

— Как видишь, приказ королевы не нарушен, засов я и пальцем не трогал. — Расхохотался Утред и, вскочив на осла, поскакал в сторону холмов.

Гай, превозмогая боль, всё же поднялся и подошёл к решётке, провожая взглядом своего спасителя. Думая о нелёгкой судьбе мальчика он хотел позаботиться о нём, но что он мог, если и сам в данный момент считался государственным преступником.

— Хорошо, что его сестра поправится и окажется в богатом доме. — Размышлял пленник. — Хватит на их долю несчастий.

Неожиданно Гай поймал себя на необычной мысли. — Странно, почему проныра так много рассказывает о сестре, но ни разу не называл её имя? Странно всё это, странно.

–

Летнее солнце, после нескольких дней передышки, снова начало жарить землю в полную силу. Приятный, прохладный ветерок улетучился, словно выкипел на огромной, раскалённой сковородке. Изнемогали от полуденного пекла стражники лагеря Мамлюк. Мучились от жары пограничные отряды Бонвитана. Буквально таял как свечка, пленник узилища. Лето снова вернулось на пустоши и равнины королевства.

Лишь к вечеру, когда огненный диск стал садиться за линию горизонта, жара начала спадать и остывающий воздух принёс долгожданную свежесть.

Пользуясь последними днями спокойствия и мира, замок Гералон, упоительно дремал в полумраке. На крепостных стенах иногда показывались воины, которые, высовываясь из бойниц, подавали сигналы лампой о том, что горизонт чист.

Начальник городской стражи Одли Этвуд, прохаживался по тронному залу и время от времени нервно шаркал сапогами. Сегодня королева попросила его лично подежурить у входа в библиотеку. Именно попросила, а не приказала, и от этого у Этвуда начинался психический тик. Поводов для беспокойства и так было больше, чем достаточно. Переговоры с Роком прошли ужасно, и вместо желаемого перемирия всё закончилось новым конфликтом. Когда королева вела себя неестественно, и вместо приказов отдавала просьбы, Одли Этвуд волновался ещё больше, но библиотека, в которой королева заперлась уже несколько часов назад, была под надёжной охраной.

Между дубовыми стеллажами с книгами, стояла мертвецкая тишина. Залы знаний были наполнены спокойствием и одиночеством. Сегодня королеве было не до них. В самом дальнем уголке библиотеки, который не посещали месяцы, а то и годы, была расстелена огромная тигриная шкура, на которой лежали обнажённые любовники.

Глубоко дыша, королева прижималась к слепому юноше обнажённой грудью и, обняв его за шею, уткнулась носом в его длинные волосы.

Дэломбр был недвижим. Словно мраморный монумент он лежал на спине, заняв почти всю шкуру, своим могучим торсом.

— Мы не должны были этого делать. — Начал он.

— Знаю. Но я люблю тебя. И ты тоже меня любишь. Почему мы не можем быть вместе?

— Потому что ты королева и должна выполнить свой долг перед государством.

— Я никогда не предавала и не предам королевство. Но я не вижу ничего плохого в том, что не хочу замуж, за нелюбимого человека. Адмирал Гай мне совсем не знаком. Отец ошибался, когда объявил его женихом и приемником. Я не смела ослушаться его, когда была принцессой, но теперь, когда я королева, всё мне видится в другом свете.

— Скажи Гарпия, с адмиралом всё в порядке? Когда ты читала мне его письма, я чувствовал коварство в твоих словах. Ты что, сыграла с ним злую шутку?

Дэломбр понимал, что Мальтида не может произнести ни слова. Он чувствовал, как дрожит её тело, а по щекам катятся слёзы. Гарпия не умела обманывать слепого юношу, а рассказать всё просто не могла.

— Ты можешь меня ни о чём больше не спрашивать!? Завтра битва, и может наши печали ни будут иметь даже малейшего значения. Мне важно было стать сегодня твоей, а со всем остальным я поступлю справедливо.

Любовники снова слились в страстные объятия, но прежде, чем отдаться друг другу, юноша тихо сказал королеве на ухо. — Будь справедлива, но не бессердечна.

Глава одиннадцатая.

Битва.

Утром следующего дня Гай проснулся с сильной головной болью. Держась за виски, он долго ворочился на своём прокрустовом ложе, но убедившись, что раны практически не болят, решил подняться и подышать у окна.

Силы возвращались к нему весьма быстро. Скорее всего, мысль о побеге давала энергию и крепость духа. Он был свеж и находился в приподнятом настроении, хотя пока даже не представлял, как ему удастся увидеться с королевой и что он ей скажет.

— Завтра. Если у проныры всё готово, то завтра.

Едва уловимый звук, раздавшийся где-то вдалеке, прервал его мысли и вернул в реальность происходящего. Гай вдруг ясно почувствовал запах гари, наполняющий воздух. Вероятно, голова раскалывалась из-за этого.

— Что за чёрт? — Выругался Гай и начал всматриваться в горизонт, насколько позволяла решётка. Угар становился всё сильнее, а звук приближался, но в закованное окно по-прежнему были видны только чистые холмы и безлюдная пустошь.

В один момент бывшему адмиралу показалось, что нарастающий звук ему знаком. А ещё через минуту, когда удалось услышать всё более отчётливо, Агилар уже не сомневался. Скрип дёргающегося вверх рычага, освободившегося от тяговых канатов, взмывание пращи, запущенной в воздух силой падающего противовеса и наконец, летящий снаряд. Так звучала смертоносная песня требушета. Ужасная громадина, метающая здоровенные камни и пылающие снопы сена на дальние расстояния. Баллисты и катапульты были менее дальнобойные, в этом смысле. Но требушет использовался только при взятии крепостей и при очень больших