Лесная банда - Евгений Евгеньевич Сухов

кругу руководителей, имеющих допуск к информации особой важности. Без предательства здесь не обошлось. Причем высокого уровня, значительно превосходившего возможности начальника управления. Трудно даже представить, сколько пришло бы горя, если бы националистам удались их преступные замыслы.

Об агенте Гроссмейстере, глубоко осевшем в самом центре ОУН, полковник Михайлов никому не рассказывал и не заводил на его деятельность никаких служебных бумаг. Возможно, именно поэтому тот уцелел и сумел едва ли не вплотную приблизиться к первым лицам украинского нацистского подполья…

Все прошедшие годы Алексей Никифорович поддерживал с Гроссмейстером связь. А однажды им даже удалось встретиться в Киеве. Сейчас эта была вторая встреча за годы войны.

Город, несмотря на значительные разрушения, был узнаваем. Михайлов помнил в нем едва ли не каждый булыжник на мостовой. Шел по широким улицам, сворачивал в проулки, проходил через проходные дворы, перебирался через завалы. Порой приостанавливался, проверяя, не топает ли кто следом. Убедившись, что хвоста нет, торопился дальше. Немалый опыт оперативной работы позволял подмечать малейшие детали, запоминать встречных людей. Не было ничего такого, что могло бы насторожить.

Вскоре Алексей Никифорович вышел к старинному польскому кладбищу с помпезными двухсотлетними склепами. Зеленое, заросшее каштанами и кленами, очень ухоженное, оно выглядело умиротворенным островком посреди моря различных звуков. Справа от него, немилосердно царапая гранитную брусчатку, прогрохотала танковая рота; слева – «Студебекер» на пониженных передачах протащил дивизионную пушку. Разлапистые тонкоствольные ели, выстроившись по периметру кладбища, соприкасались широкими колючими шинелями, стояли в карауле, как-то особенно, торжественно, не шелохнувшись оберегая безмятежный покой усопших.

На кладбище оказалось пустынно. У живых было слишком много дел. Широкие аллеи напоминали улицы, а высокие старинные склепы выглядели домами. Немного в сторонке от главной аллеи – между двумя каменными крестами, поблекшими и потемневшими от времени, под которыми покоились два офицера императорской лейб-гвардии, – возвышалось три небольших свежих холмика из темно-желтого песка.

Осмотревшись, полковник Михайлов присел на деревянную зеленую скамейку. Вот ведь как оно бывает – от государств, что возникали на этой земле и погибали, мало что осталось, а старинное кладбище будто бы существовало вне времени и не зависело от происходящих за его оградой событий. На надгробиях было немало старинных фамилий, составлявших некогда гордость отечества. Среди почивших были и те, что, будучи в жизни непримиримыми врагами, в смерти лежали рядышком, как старинные добрые приятели, умиротворенные темным тяжелым и скорбным гранитом.

На другой стороне аллеи, у серого надгробия, в длинном траурном платье пожилая женщина подметала опавшие листья. Власти приходят и уходят, а мертвые остаются – и неизменно требуют к себе внимания.

Горе женщины было давнишним, как выщербленная непогодой мраморная плита. И слезы, и чувства иссохли, как случается с источником, не пережившим природной драмы. Остался лишь долг перед почившим, и женщина исполняла его в полной мере.

Еще через пять минут на скамеечку рядом с полковником Михайловым опустился мужчина средних лет в темно-сером костюме. В руке он держал специальную черную корзину, обрамленную траурной лентой, из которой, склонив тяжелые багровые головы, выглядывали сочные бутоны роз.

Поставив корзину на скамейку между собой и полковником, мужчина произнес невероятно низким голосом:

– Все здесь.

Глянув на подошедшего агента, Алексей Никифорович произнес:

– Не спрашиваю, как у тебя дела, Гроссмейстер, знаю, что трудно… Но выглядишь ты хорошо. Крепок, подтянут. Мне даже кажется, что ты стал выглядеть еще моложе.

– Ты видел когда-нибудь толстого гроссмейстера? – неожиданно спросил агент.

– Что-то не доводилось, – честно признался полковник Михайлов, не понимая, в какую сторону клонит Гроссмейстер.

Впрочем, это была его обычная манера – разговаривать загадками. Порой беседа с ним напоминала разгадывание замысловатого ребуса.

Гроссмейстер был человеком неординарным. Любил риск. Обладал нестандартным мышлением: возможно, именно поэтому он до сих пор оставался жив.

– И не увидишь… Потому что они не толстеют. Каждая проведенная шахматная партия требует от гроссмейстера массу нервов. Ведь нужно обязательно победить. А трата нервов всегда способствует похудению.

Сделав небольшую паузу, продолжил:

– С моей службой я вряд ли наберу излишний вес.

– Становится опасно, может, тебе стоит вернуться? – предложил Михайлов.

– Сейчас не самое подходящее время для возвращения. Я на хорошем счету у руководства. Мне доверяют, а потом вряд ли эту работу сделает кто-то лучше, чем я. Ему придется начинать все сначала, а это вряд ли возможно в нынешних условиях… А теперь по делу… Есть решение штаба УПА нападать на малые гарнизоны. В настоящее время украинская армия испытывает нехватку хорошего стрелкового оружия, тяжело у нее и с продовольствием. Нужно предупредить Центр о готовящихся акциях. Они будут проведены в ближайшие дни.

Такая же информация была получена и из других источников. К ней в Главке отнеслись очень серьезно.

– Именно в Станиславской области?

– Да. Тому есть несколько причин… Командование УПА считает Станиславскую область наиболее слабым участком в советском тылу: население области крайне негативно настроено к Советской армии и к власти в целом. Националистам помогает оставаться невидимыми сложная гористая местность. А еще в области наблюдается значительная концентрация повстанческих сил. Кроме того, именно этот район наиболее удобен для контакта с немцами. Абвер высылает в Станиславскую область своих агентов, возможно, что эта активизация как-то связана с предполагаемыми планами немецкого командования на свое наступление. По данным немецкого аналитического центра, ситуация в Станиславской области будет ухудшаться с каждым месяцем. Нужно принимать серьезные меры.

Полковник Михайлов нахмурился. Он думал примерно так же.

– И что ты предлагаешь? – невесело обронил Алексей Никифорович.

– Следует усилить область по крайней мере еще одной дивизией. Но делать это нужно как можно скорее.

– Хорошо… Сообщу командованию. Что ты можешь сказать о Филине?

– Он на хорошем счету, доверенное лицо самого Бандеры. Встречаться с ним мне не приходилось. Даже не знаю, как он выглядит. Известно, что он очень подготовленный агент. Его обычно отправляют на самые важные участки. Сейчас Станиславская область и есть такой район. Посмотришь в сообщении, кое-что я о нем написал.

– Что еще можешь сказать?

– Через два дня в Станислав должен прибыть немецкий агент под псевдонимом Шуляк. Его полномочия подтверждаются немецким командованием на самом высоком уровне. Он должен будет встретиться с Филином.

– Какие вопросы должны обсудить?

– Мне это неизвестно. Эту операцию контролирует лично Бандера. В число посвященных входят еще два-три человека. Но дело очень серьезное.

– Как мне найти хотя бы одного из этих самых посвященных? Ты кого-нибудь из них знаешь?

– Знаю одного… Он живет на Львовской улице двадцать четыре, квартира шесть… Мне надо идти. Сначала ухожу я, а потом поднимаешься ты.

Не прощаясь, Гроссмейстер поднялся и, взяв траурную корзину с розами, зашагал дальше по аллее. Старушка, исполнив свой долг перед умершим, с кладбища