Хайшенвей. Миллионка - Ирина Мутовчийская

– Стыдно, молодой человек! – Владимир Иванович чуть повысил голос, – Я имею честь знать вашего батюшку! Он достойный человек и гражданин! В кого вы изволили таким уродиться?

Я молчал, потрясённо уставившись в фирменную пуговицу от кителя, которая блестела чуть ниже горла Владимира Ивановича. Я давно уже все бы рассказал, если бы не шипение.

Полицейский ещё немного подождал, а потом с сожалением закончил свою обличительную речь.

– Ваш друг Александр оказался более честным мальчиком, но, к сожалению, он знает не все. В тот момент, когда вы вошли в последнюю из трёх комнат, он искал запасной выход. Ну, сами дальше расскажите?

Я отрицательно покачал головой.

– Жаль, – мужчина поднялся, и оправил китель, – мне жаль, что у таких достойных родителей растёт такой сын! Я ухожу, но хочу добавить вот что, ваш друг Владимир пропал. С понедельника его никто не видел. Мать воспитывает Владимира одна. Она целый день была на работе. Поэтому неизвестно возвращался ли Вова домой в течение дня. Но одна деталь наводит на мысль, что мальчик заходил домой.

– Какая? – с надеждой прошептал я

– Ручка двери, за которой находится его квартира, была перемазана чем- то красным. А на ручке, прости, но я вынужден это сказать, на ручке двери лежал палец. Его обнаружила мать Владимира. Указательный палец. Человеческий палец. Детский палец. Когда в лаборатории провели исследование, то убедились, что это не розыгрыш. Это был действительно человеческий палец. И палец почему-то был вымазан в краске.

Последние слова донеслись до меня, как сквозь вату. Сознание моё помутилось, и спасительное беспамятство приняло меня в свои объятия. Последнее что я услышал, был вскрик мамы и ее голос, вопрошающий через слезы

– Вы уверены, что необходимо было рассказывать про… палец?

Ответ Владимира Ивановича я уже не услышал. В ушах у меня загудело, и я отключился полностью. Очнулся я только через две недели. Арина сказала, что у меня была горячка. Доктор даже боялся, что я не выживу. Однако все когда-то кончается и настал день, когда я очнулся полностью. Комнату, в которой я лежал, я узнал не сразу. Постепенно все события, предшествующие моей горячке, всплыли в памяти, и выстроились как на парад. Вспомнив о Вовке, я застонал. Ко мне тут же подскочила мама и закричала.

– Пётр, Аринка, идите сюда, Витенька очнулся!

С трудом подняв голову от подушки, я с интересом уставился на дверь. Ух ты, Пётр приехал!

Брат пах морем, костром и дальними дорогами. Оказывается, мама вызвала брата ещё неделю назад телеграммой, а приехал он буквально вчера. И ещё даже не успел прогуляться по родному городу.

– Витька, паршивец, что же ты мать так испугал? – брат легонько взъерошил мои волосы, – дай хоть на тебя посмотрю! Мать вчера не разрешила. Врач сказал, что ты сильно ослаблен, и малейший микроб может опять тебя заставить заболеть.

– Ты, – я откашлялся, так как голос не желал меня слушаться, – ты, надолго?

– Нет, – брат засмеялся, – всего на три дня! Я выпросил у командования целую неделю, адмирал согласился с моей просьбой, но отпустил с большим трудом! Тебе лучше и поэтому я могу с чистым сердцем отправляться назад хоть сегодня!

– Сегодня? – голос совсем сел и, чтобы выразить подступившие к горлу эмоции, я застучал в ярости кулаками по спинке кровати.

– Да, ладно, – брат схватил меня за ухо и изобразил пантомиму с откручиванием, – не боись! Сегодня не уеду! И завтра… тоже. Хочу, чтобы ты чуть пришёл в себя и рассказал мне, что нового произошло в городе за время моего отсутствия. А если можно, то и… показал.

– Петька, – в комнату влетела Арина, – а давай я тебе покажу! Витя наверно ещё долго будет болеть!

– Обязательно покажешь! – Пётр ласково погладил сестру, – а сейчас иди, ты ещё мои подарки не видела! Я велел Марии распаковать чемоданы! Беги в папин кабинет. Подарки там.

Пётр дождался, пока Арина ушла, и только потом обратился ко мне.

– Витя, – брат перестал улыбаться, и стало видно, что за его напускным весельем скрывается нешуточная тревога, – брат, ты можешь мне рассказать о том, что произошло?

Я отрицательно покачал головой и показал рукой на горло.

– Ладно. – Пётр кивнул, но отступать от задуманного не собирался.

В комнате повисла тишина. Петя сидел закрыв глаза. Я внимательно присмотрелся к брату и только сейчас заметил, что виски брата запорошила ранняя седина.

– Хорошо, – брат наклонился над моей кроватью, – а на ухо мне можешь прошептать свою тайну?

Я с энтузиазмом кивнул, и начал свой рассказ, но через несколько минут закашлялся и замолк.

– Опять ничего не получается! – огорчился Петя, – а давай, – брат прошёлся глазами по комнате, – давай… Давай, сделаем так! Нарисуй мне то, что с тобой произошло!

Этот вариант разговора мне больше понравился. Уговорились так: брат задаёт вопрос, а я отвечаю ему рисунком.

Не прошло и пятнадцати минут, как Пётр знал все.

– А ты не сочиняешь? – брат ещё раз посмотрел на лист, где я изобразил голову человека, заглядывающего в окно. – У нас все-таки второй этаж! Чтобы дотянуться до окна, нужна лестница. Да и окна детской выходят прямо на оживлённую часть улицы.

Я лишь пожал плечами. В комнате повисла тишина, наконец, брат решительно собрал рисунки и сказал:

– Я сейчас съезжу к одному другу! Он долго жил в Китае и в Японии. Последние два года он жил в тайге. В посёлке гольдов. По счастливому совпадению он уже две недели как вернулся домой. Я хотел встретиться с ним завтра, но в связи с открывшимися событиями… Ладно, я поехал. Надеюсь, друг подскажет мне, как теперь быть и что делать.

Брат был уже в дверях, когда я резко вскочил с кровати и схватил его за рукав куртки.

– Ну что? Ты что-то вспомнил? – озабоченно встрепенулся Пётр

Я бросился к столу и тремя штрихами нарисовал Петра, дядюшку Мо и себя.

– Ты… – брат повертел рисунок, – ты хочешь, чтобы я. …Хочешь, чтобы я привёл к тебе дядюшку Мо?

– Да, – я изо всех сил напрягся, но смог все-таки выговорить своё желание, – приведи его ко мне! Мне надо извиниться!

– Но… Дело в том, что мама уже посылала Марию за ним! Там… Там никого нет. Жильцам отказали от дома. Квартира дядюшки Мо закрыта.

– А…А, фанза? Сарайчик такой, который стоял на крыше? Вот, я тебе его нарисовал!

– Нет, фанзы тоже нет!

Дом обезлюдел и даже, кажется, выставлен на продажу.

Я схватился за голову! Боже мой, что мы наделали!

– Петя, не уходи ещё, – прохрипел я, – хочу задать последний вопрос: Вовка не нашёлся?

– Нет

Пётр ушёл, а я вдруг, вспомнил про книги, и бросился к шкафу. Однако книги перестали быть моими друзьями. На страницах книг все было по-прежнему. Буквы были разбросаны и в слова не складывались. В комнату зашла Арина. Я бросился к ней.

– Аринка, помоги мне, ты можешь прочитать мне эту страницу?

Сестра с удивлением посмотрела на меня

– А ты почему не можешь? – подозрительно сощурившись, спросила она

– Мне… У меня что-то с глазами. А мне обязательно надо вспомнить то, что здесь написано.

Я с замиранием ждал, что Арина начнёт плакать и обвинять меня в том, что я опять ее разыгрываю, но сестричка удобно устроилась в кресле перед камином и начала читать:

– Серая уточка. Русская народная сказка. Однажды… – Аринка посмотрела на меня и спросила, – дальше читать? А хочешь, я просто так тебе расскажу, о чем эта сказка? Мы как раз на уроке словесности, на прошлой неделе, ее читали по ролям. Хочешь?

– Нет, – подошёл к сестрёнке, забрал книгу и положил ее обратно в шкаф. – Не надо. Я наверно что-то перепутал.

– Да? – Аринка тихонько засмеялась, – К тебе Сашка три раза приходил. А его мама не пустила к тебе. А Сашка, по-моему, расстроился, и даже, вроде, заплакал!

– Ну, ты, Арина, врушка! Это ты загнула! Мужчины не плачут! Скажи, что ты наврала, а то я маме скажу, где ты тетрадь по закону божьему прячешь!

– Витя, – сестричка перекрестилась, – ей богу не вру! Все так и было, как говорю! Ой, я же забыла, Сашка велел передать тебе одну вещь!

– Какую вещь, – встрепенулся я, – давай быстрей!

Аринка вихрем вылетела из комнаты и тут же вернулась. Таинственно подмигнув, она передала мне колокольчик. К колокольчику был приделан шнурок. Шнурок был красный и витой.

Я ожидал чего угодно, только не этого.

Я помнил этот шнурок. Когда мы вошли в фанзу, там оказалось три комнаты. В первой комнате стояла кровать. Она была огромной и занимала почти все комнату. Кровать была закрыта шторками. Впрочем, эти шторы легко было открыть. Достаточно было потянуть за шнурок с колокольчиком. Именно такой шнурок и лежал у меня сейчас в руке. Вовка хотел оторвать колокольчик от шнурка, чтобы потом сменять его на что-то у ребят с улицы Пологой, но я ему не разрешил. Я боялся, что вот-вот явится хозяин фанзы и застукает нас. Помню, как потянул Вовку за собой. А где в это время был Сашка? Сашка шёл за нами! Шёл, да не дошёл. Его не было с нами в тот момент, когда мы рассматривали шкаф с книгами. Когда мы вошли в третью комнату, он ещё тоже не появился! Почему я решил, что в то время, когда мы рассматривали стол с рисунками, Сашка искал второй выход? Он мог искать что угодно, быть в какой угодно комнате, но… Но вполне может быть и так: Сашка бесцельно шарился по комнатам, заглянул даже в недра кровати и… Что? Нечаянно нашёл выход?