Путь ученого - Осип Осипов

На другой день Николай Егорович отправился в Сорбонну[12], записался на лекции и при содействии русского консула — в Национальную библиотеку. Пришлось заняться французским языком, так как Жуковский с удивлением должен был сознаться, что французы не всегда его понимают.

С трепетом переступил Николай Егорович порог старейшего, знаменитого университета Франции. Здесь он будет слушать лекции знаменитых французских математиков Ролана и Резаля. Ему пришлось несколько разочароваться, когда он узнал, что летом мало читают лекций — всего две в день, а в некоторые дни занятий совсем не бывает.

Николай Егорович привез с собой из Москвы статью по теоретической механике на тему «О соударении тел» и написал в Париже другую — «Об одном случае движения материальной точки». Он надеялся при помощи профессоров Парижского университета послать ее на отзыв в Парижскую Академию наук. Но академик Резаль, которому Жуковский передал свою работу, скоро уехал в отпуск, и Николай Егорович только по возвращении в Москву узнал, что обе его работы были напечатаны в 1878 году во Франции с блестящим отзывом Резаля, а затем перепечатаны двумя немецкими научными журналами.

Эти статьи познакомили научные круги Франции с именем Жуковского. Скоро это имя приобрело во Франции широкую известность.

Кроме лекций в Сорбонне и работы над статьями, Николай Егорович много занимался в библиотеке, знакомился с книгами, которых нельзя было достать в Москве. Однако времени хватало и на знакомство с окрестностями Парижа.

В один из праздников он отправился на прогулку в дачное место Сен-Клу, где была когда-то летняя резиденция Наполеона I. Ехали по Сене на маленьком пароходе.

Утром прошел дождь, и день был отличный. Игрушечный пароходик, шипя и свистя, побежал вниз по реке под арками многочисленных мостов, мимо загородных дач и садиков с беседками. Наконец показался живописный парк. Среди зелени деревьев высились развалины дворца Наполеона I. Его разрушили во время недавней осады Парижа прусские пушки.

Прежде всего Жуковский решил осмотреть знаменитые фонтаны. Николай Егорович изучал законы движения жидкостей, и ему особенно любопытно было наблюдать струи воды, движущиеся в разных направлениях под влиянием искусственно созданных условий.

Николай Егорович знакомился также с театрами, картинными галереями и другими достопримечательностями Парижа.

«Жизнь в Париже приводит меня в восторг, — писал он в одном из своих писем домой. — Это прекраснейший город, какой можно только себе вообразить… Первые дни я не мог усидеть на месте и все бегал осматривать разные великолепные сооружения… Был в Лувре, в этом собрании изящных произведений… Что ни шаг, то оригинал великого художника. Целые стены покрыты картинами Рубенса, Ван-Дейка, Рафаэля и т. д. Мне всего более понравилась Мадонна Мурильо, а из статуй — Венера Милосская; хотя она и без рук и с приделанным носом, но удивительно прекрасна…»

В июле наступила невыносимая жара. Состоятельные парижане стремились в дачные места, богачи разъезжались по морским курортам. Бедняки задыхались на чердаках и в подвалах.

Летом Николай Егорович привык каждый день купаться в ореховском пруду. Переносить жару раскаленного города ему было особенно трудно. Он решил купаться в Сене и почаще ходить в Люксембургский сад.

«Я ходил даже купаться на Сену, — писал он сестрам, — несмотря, что вода ее имеет зеленый вид. Купальная оказалась прекрасно устроенной, вода очень чистою и с замечательно быстрым течением. Любопытно, что не дозволяется плавать совершенно раздетому, а следует надевать коротенькие холстинные штанишки. Течение Сены так быстро, что даже я с трудом могу плыть встречь воды…

Я устроил себе здесь, в Париже, вместо охоты особую забаву. Я катаюсь на велосипеде, на настоящем парижском двухколесном велосипеде. Прежде чем выучиться этому искусству, я несчетно раз падал и наносил себе сильные ушибы. Но теперь я эту науку постиг и ношусь, как птица, по асфальтовой площадке за Люксембургским садом. Последний раз с велосипедом у меня вышло приключение: я заехал в проход, по которому запрещено ездить, сержант окликнул меня, но, видя, что я не останавливаюсь, недолго думая набежал и стащил меня с велосипеда».

Николай Егорович недаром назвал велосипед парижской новинкой. Он был всего лишь десять лет тому назад сконструирован французом Мишо и получил окончательный вид после того, как англичанин Каупер придумал подвесить ступицу переднего колеса диаметром до 1 метра 60 сантиметров на тонкие стальные спицы. Седло помещалось над колесом, сзади имелось еще маленькое колесо.

Такой велосипед был крайне неустойчив. Ездок, наткнувшись на маленькое препятствие, почти всегда падал вперед через голову. Но все же этот велосипед открыл эру быстрых передвижений, его вскоре усовершенствовали, и он принял современный вид.

В России первое время велосипедов не делали, их выписывали из-за границы.

Не было в России и многих новых изданий трудов иностранных ученых.

Перед отъездом из Парижа Николай Егорович накупил книг для пополнения своей научной библиотеки. Среди старых изданий ему попалась любопытная книжка Карла Фридриха Мейервейна, напечатанная в 1781 году под заглавием: «Неужели человеку не врождена способность летать?» Там были чертежи аппарата, придуманного Мейервейном. Аппарат состоял из двух симметричных овальных крыльев на шарнирах. Крылья приводились в движение с помощью длинного горизонтального шеста. Но в 1877 году вопросами авиации — полетами на аппаратах тяжелее воздуха — мало кто интересовался.

Аппараты легче воздуха привлекали больше внимания, особенно после того, как во время осады Парижа немцами в 1870 году лидер буржуазных республиканцев Гамбетта на воздушном шаре вылетел из осажденного города, чтобы организовать новую армию в провинции.

В Медоне, маленьком городке близ Парижа, Николай Егорович видел на большом празднике подъем аэростата. На площадке, привязанной к шару, сидел акробат верхом на лошади и осыпал цветами публику.

Всех удивило спокойствие лошади во время полета. Потом оказалось, что конь был деревянный.

В те годы появился новый фантастический роман Жюля Верна «Робур-завоеватель», где писатель предвосхитил будущие вертолеты, описав мощную воздушную машину тяжелее воздуха с четырьмя несущими винтами. Книгу эту с увлечением читал Николай Егорович. Впоследствии она заняла почетное место в его научной библиотеке.

Из Парижа Николай Егорович направился в Швейцарию.

Перед окном его комнаты расстилалась спокойная поверхность Невшательского озера, терявшаяся во мраке ночи. Кое-где на озере зажгли красные фонари, и отражения их образовали длинные красные изломанные колонны. Стройные звуки музыки раздавались на террасе гостиницы, звуки мягко неслись, расстилаясь по поверхности воды. Николай Егорович залюбовался прекрасной картиной еще незнакомой ему горной страны.