Эра Дракулы - Ньюман Ким

Около стойки Кэти Эддоус жеманно улыбалась какому-то здоровяку, гладя его по волосам и прижимаясь щекой к массивному плечу. Она отвернулась от возможного клиента и помахала Женевьеве. Из-под повязки, скрывавшей руку, торчали одеревенелые, распухшие пальцы. Будь у Дьёдонне больше времени, она бы занялась здоровьем проститутки прямо сейчас. Мик Риппер, точильщик ножей, славившийся репутацией лучшего трехпалого щипача во всем Лондоне, подошел к ухажеру Кэти, но, как только увидел его лицо, тут же отскочил, засунув руки глубоко в карманы.

— Вечер добрый, мисс Ди, — сказал Джорджи. — У нас тут сегодня такая толкучка.

— Я вижу, — ответила она. — Надеюсь, ты придешь в Тойнби-Холл на новый курс лекций.

Парень явно засомневался, но улыбнулся:

— Если отец отпустит вечером. И если на улице будет безопасно ночью.

— В новом году, Джорджи, мистер Друитт станет вести занятия по математике по утрам. Ты из многообещающих юношей. Никогда не забывай о своем потенциале.

У парня был талант к цифрам: он легко запоминал детали и цены трех разных заказов одновременно. Такой дар, отточенный в классах Друитта, мог обеспечить ему положение. Джорджи имел возможность пойти по жизни дальше своего отца и стать лендлордом, а не трактирщиком.

Женевьева села за маленький столик одна и ничего не заказала. Она завернула сюда только для того, чтобы отсрочить возвращение в Холл. Там пришлось бы сообщить о ходе дознания Джеку Сьюарду, а сейчас ей просто не хотелось думать о последних минутах жизни Лулу Шон. Как только аккордеонист заунывно затянул «Маленькую желтую птичку», несколько сентиментальных пьяниц попробовали, правда, с крайне незначительным успехом, вспомнить текст песни.

Женевьева тихо пробормотала про себя:

В паб грузно протопало несколько новых посетителей, вслед за ними в зал ворвался порыв холодного ветра. Посетители на мгновение замолкли, а потом загомонили с новой силой.

Вероятный кавалер Кэти отвернулся от стойки, грубо оттолкнув «новорожденную» прочь. Та опять повязала шаль вокруг покрытых коростами плеч и с достоинством ушла, хромая на сломанном каблуке. Мужчиной оказался Костаки, карпатец, присутствовавший на дознании. Трое вошедших были его приятелями, хмурыми представителями варварской породы, которых Влад Цепеш привез из своей горной родины и выпустил на волю в Лондоне. Женевьева узнала Эззелина фон Клатку, серолицего австрийца с коротко стриженными волосами и черной бородой, густой, как мох, славившегося умением укрощать хищников.

Скрежеща нагрудниками доспехов, Костаки и фон Клатка обнялись, после чего принялись громко выкрикивать приветствия на немецком, любимом языке полукровок — Mittel Euro-раёг, из которых состояла гвардия Дракулы. Костаки познакомился с остальными, одного из них звали Мартином Кудой, и он был относительно молодым вампиром, недавно разменявшим свой первый век, а второй оказался графом Вардалеком, женственным и похожим на змею венгром, единственным среди собравшихся карпатцев, кто имел титул.

Вудбридж предложил посетителям отведать свиной крови, но фон Клатка лишь молча взглянул на него. Близкое окружение принца-консорта не одобряло, когда вместо людей в пищу употребляли животных. Гвардейцы вели себя так, что больше походили на офицеров оккупационной армии, напоминая Женевьеве то ли пруссаков, то ли монголов. Они маршировали, окруженные собственным высокомерием, снисходительно смотря как на «новорожденных», так и на «теплых».

Фон Клатка выбрал стол в центре зала и принялся сверлить взглядом двух моряков, пока те не решили уйти к стойке, оставив своих потрепанных спутниц. Рыцарь отпустил двух женщин, «новорожденную» и «теплую» проститутку без зубов, но позволил остаться последней, хладнокровной цыганке, которая с гордостью носила шрамы на шее.

Карпатцы непринужденно откинулись на спинки стульев. Они походили на внебрачных детей Бисмарка и Джеронимо: блистали начищенными сапогами, бряцали тяжелыми мечами и выставляли напоказ пестрые трофеи, собранные за годы войн. На шее фон Клатки висел золотой шнур с высохшими кусками плоти. Женевьева догадалась, что это человеческие уши. Шлем Куды украшала волчья голова; щиток по краям окаймляли зубы, глазницы зверя были зашиты красной нитью, шкура с густой шерстью свисала до середины спины, а хвост едва не подметал пол.

Самой же выдающейся фигурой из компании казался Вардалек, его жакет представлял собой пухлое собрание складочек и оборочек, покрытое калейдоскопическим рисунком искорок и блесток. Толстый слой пудры на лице скрывал гноящуюся кожу. Круги румян, словно вампир недавно участвовал в представлении мимов, рдели на щеках, алый «лук Купидона» был нарисован на губах, растянутых двухдюймовыми клыками. Его жесткие золотые волосы лежали изящно завитыми локонами, две одинаковые косички свисали с основания шеи крысиными хвостиками. Сегодня граф соизволил повеселиться, и остальные играли роль его эскорта в походе по борделям. Вардалек принадлежал к числу тех вампиров, что всегда волновались по поводу того, насколько близко они расположены к принцу-консорту, и любили говорить не только об очевидных узах кровной линии, но и о прямой династической связи. Даже в самом незначительном разговоре и по самому ничтожному поводу венгр упоминал королевскую персону не менее трех раз, причем всегда с насмешливыми присказками, вроде «как я говорил Дракуле» или «как наш дорогой принц упомянул прошлой ночью».

Граф обозрел комнату и разразился тоненьким хихиканьем, прикрывая рот хрупкой ладошкой с зелеными ногтями, выступающей из облака кружев на запястье. Он прошептал что-то фон Клатке, тот плотоядно ухмыльнулся и махнул рукой Вудбриджу.

— Этот мальчик, — спросил Эззелин на своем ломаном английском, указывая когтем на Джорджи. — Сколько за этого мальчика?

Трактирщик промямлил, что Джорджи не продается.

— Глупец, ты не понять, — настаивал рыцарь. — Сколько?

— Это мой сын, — запротестовал Вудбридж.

— Тогда ты должен быть польщен такой честью, — заверещал Вардалек. — Ведь твое пухлое отродье порадует собой столь изысканных джентльменов.

— Это граф Вардалек, — объяснил Куда, которого Женевьева сразу сочла сопливым прихвостнем. — Он очень близок к принцу-консорту.

Только Костаки сидел тихо, не спуская глаз с окружающих.

Посетители паба замолчали, наблюдая за происходящим. Женевьева пожалела, что Тэйн с детективами ушли, хотя эти громилы явно не послушались бы простых полицейских.

— Такой милый мальчик, — сказал венгр, стараясь заставить юношу сесть себе на колени. Джорджи окаменел от страха, и старейшина вцепился в его руку. Длинный красный язык выскочил изо рта и оцарапал щеку сына трактирщика.

Фон Клатка вытащил бумажник, толстый, как мясной пирог, и бросил ворох банкнот в лицо Вудбриджа. Обычно краснощекий, тот посерел, глаза его налились слезами.

— Не стоит возиться с мальчиком, — сказала Кэти Эддоус, проскальзывая между фон Клаткой и Кудой, обнимая их за талии. — Вам, джентльмены, нужна настоящая женщина, со всей подобающей экипировкой.

Рыцарь оттолкнул ее прочь, отшвырнув прямо на покрытый булыжниками пол. Куда хлопнул товарища по плечу. Тот зло взглянул на него, и младший вампир отпрянул, лицо его превратилось в вытянутый белый треугольник.

Вардалек все еще ласкал Джорджи, мурлыкая ему на ухо мадьярские нежности, которые едва ли мог оценить ребенок из Девоншира. Кэти отползла к стойке и там встала. Пустулы на ее лице прорвались, и живица засочилась ей в глаз.

— Ваши превосходительства, — начал Вудбридж, — пожалуйста…

Куда встал и положил руки на плечи трактирщика. Он был на целый фут ниже дородного «теплого» мужчины, но красный огонь в глазах ясно давал понять о том, что он мог разорвать человека на части и высосать кровь из его останков.