Шифр Джефферсона - Стив Берри

В общей сложности несколько миллиардов долларов лежали на их депозитах за границей, из этих денег не было выплачено ни единого цента подоходного налога. Каждый из четверых получил письмо от федерального прокурора с извещением, что он становится объектом уголовного расследования. Хейл предположил, что четыре отдельных расследования – вместо одного – избраны, чтобы разделить их возможности, восстановить друг против друга.

Но прокуроры недооценили силу, которой обладало Соглашение.

Корни Содружества находились в пиратском сообществе. Разумеется, оно являлось грубым, дерзким и грабительским, но обладало законами. Пиратские содружества были организованными, нацеленными на выгоду и общий успех, неизменно предприимчивыми. Адам Смит справедливо заметил: «Если у грабителей и убийц существует какое-то сообщество, они должны, по крайней мере, воздерживаться от убийств и грабежей друг друга».

Пираты так и поступали.

Так называемый пиратский кодекс требовал, чтобы перед каждым выходом в море зачитывалось Соглашение, где обуславливались правила поведения, наказания и дележа добычи между командным составом и матросами. Каждый клялся на Библии соблюдать Статьи Соглашения. Выпив рома, смешанного с порохом, они расписывались на полях, но не под последней строкой, чтобы было ясно – никто, даже капитан, не значит больше остальных. Договор требовал единодушного одобрения, несогласные были вольны искать лучших условий. Когда пиратские корабли объединялись, составлялся новый договор о партнерстве. Таким же образом было создано Содружество. Четыре семейства объединились для стремления к единой цели.

Предательство команды или друг друга, дезертирство или отказ сражаться в бою караются так, как квартирмейстер или большинство сочтут заслуженным.

Никто не нападал на другого.

Или в крайнем случае не доживал до того, чтобы воспользоваться выгодой.

– Мои бухгалтеры в осаде, – сказал Болтон.

– Разделайся с ними, – сказал Хейл. – Нужно было убивать их, а не президента.

– Мне это нелегко, – сказал Когберн.

Хейл посмотрел на партнера в упор.

– Чарльз, убивать всегда нелегко. Но иногда это нужно делать. Главное, выбрать подходящее время и способ.

Когберн не ответил. Он и остальные явно выбрали неподходящее время.

– Квартирмейстер наверняка сделал свое дело, – сказал Суркоф, пытаясь снять напряжение. – Ничто не выведет на нас. Но все равно у нас есть проблема.

Хейл подошел к английскому столику из бамбука у стены, обшитой сосновыми панелями. Ничего подобного не должно было произойти. Но, может, замысел заключался именно в этом. Прибегнуть к угрозе уголовного преследования, а потом ждать, что последует, когда наступит страх. Может, рассчитывали, что они покончат с собой, избавят всех от хлопот с судом и тюремным заключением. Но, разумеется, никто не думал, что президента США попытаются убить.

Его дипломатия оказалась неудачной. Унижение от поездки в Белый дом было еще свежо в памяти. Визит Абнера Хейла в 1834 году тоже оказался неудачным. Но он собирался учиться на ошибках своего предка, не повторять их.

– Что будем делать? – спросил Когберн. – Мы уже почти у конца доски.

Хейл улыбнулся этому стереотипному представлению, что человека с завязанными глазами заставляли идти по выступающей в море доске. В действительности это наказание применяли только слабые духом капитаны, избегавшие кровопролития или хотевшие убедить себя, что неповинны в смерти другого человека. Смелые, дерзкие авантюристы, оставившие после себе легенды, которые без конца пересказываются в бесчисленных книгах и фильмах, не боялись смущать пристальным взглядом врага даже перед лицом смерти.

– Мы поднимем флаг, – сказал Хейл.

Глава 18

ВВС-1

Кассиопея слушала объяснение Дэнни Дэниелса о том, как человек, чей голос записан на магнитофонную пленку, оповестил всех, где искать Коттона.

– Он наверняка был там, – сказал Малоун. – В вестибюле «Гранд-Хайата». Иначе он не мог бы видеть, куда я иду. Когда я выходил, отель очищали.

– Наш таинственный человек еще знал, что сказать и как, – заметил Дэвис.

Кассиопея поняла скрытый смысл. Причастен был кто-то из своих или знавший все о своих. Она заметила выражение глаз Дэниелса, которое уже видела – в Кэмп-Дэвиде, вместе со Стефани, – говорившее, что этот человек знает больше.

Дэниелс кивнул своему главе аппарата.

– Расскажи.

– Около полугода назад я принимал посетителя в Белом доме.

Дэвис смотрел на человека, сидящего по другую сторону стола. Ему было известно, что этому человеку пятьдесят пять лет, что он американец в четвертом поколении, что его предки появились в стране еще до Войны за независимость. Он был высоким, с блестящими зелеными глазами и темным подбородком, выглядевшим крепким, как броня. Лысину окаймлял полумесяц густых, длинных серебристо-черных волос, зачесанных назад, похожих на гриву стареющего льва. Зубы сверкали, как жемчуг, вид их портило лишь отсутствие передних двух. На нем был дорогой костюм, сидящий так же свободно, как звучал его голос.

Квентин Хейл руководил громадной корпоративной империей, куда входили производство, банковское дело и розничная торговля. Он был одним из самых крупных землевладельцев в стране, владел торговыми улицами и административными зданиями почти во всех больших городах. Его собственный капитал исчислялся в миллиардах, и он постоянно находился в форбсовском списке самых богатых людей. Он также поддерживал президента, внес по несколько сотен тысяч долларов в обе кампании, что давало ему право лично встречаться с главой аппарата Белого дома.

Но Дэвиса потрясло то, что он услышал.

– Значит, вы пират?

– Капер.

Дэвис знал разницу. Первый являлся преступником, второй же находился в рамках закона и по официальному разрешению правительства нападал на его врагов.

– Во время Войны за независимость, – говорил Хейл, – в Континентальном[3]военном флоте было шестьдесят четыре боевых корабля. Они захватили сто девяносто шесть судов противника. Вместе с тем было семьсот девяносто два капера, санкционированных Континентальным конгрессом, которые захватили или уничтожили шестьсот британских судов. Во время Войны восемьсот двенадцатого года положение стало еще более впечатляющим. Всего двадцать три военных корабля, захвачено двести пятьдесят четыре судна противника. Вместе с тем пятьсот семнадцать санкционированных конгрессом каперов захватили тысячу триста судов. Сами видите, какую службу мы сослужили стране.

Дэвис видел, но не мог понять, к чему он клонит.

– Войну за независимость выиграла не Континентальная армия, – продолжал Хейл. – Ход войны изменило разорение английской торговли. Каперы перенесли войну через Атлантику к английским берегам и держали их в постоянной тревоге. Мы угрожали судоходству в их гаванях и едва не остановили торговлю. Это вызвало у торговцев панику. Страховые ставки на суда так поднялись, что британцы начали пользоваться французскими судами для транспортировки своих товаров, ранее это было неслыханно.

Дэвис уловил в его рассказе оттенок благородной горделивости.

– В конце концов, эти торговцы вынудили короля Георга прекратить бои в Америке. Вот почему окончилась та война. История ясно показывает, что без каперов Америка не одержала бы победы. Сам Джордж Вашингтон публично признавал это не один раз.

– Какое отношение имеет это к вам? – спросил Дэвис.

– Мой предок был одним из каперов. Вместе с тремя другими семействами мы во время Войны за независимость спустили на воду много кораблей и организовали остальных каперов в сплоченную боевую единицу. Кто-то должен был координировать их действия. Это делали мы.

Дэвис принялся вспоминать. Хейл говорил правду. У капера было свидетельство, разрешающее грабить врагов страны, не опасаясь судебного преследования. Поэтому Дэвис спросил:

– Ваше семейство имело свидетельство?

Хейл кивнул.

– Имело и имеет до сих пор. Я привез его.

Посетитель полез в карман пиджака и вынул сложенный лист бумаги. Дэвис раскрыл его и увидел фотокопию документа двухсотлетней давности. Большая часть текста была напечатана, кое-что было вписано от руки:

ДЖОРДЖ ВАШИНГТОН,

Президент Соединенных штатов Америки

Всем, кто увидит этот документ, приветствие:

Доводится до вашего сведения, что на основании акта Конгресса Соединенных Штатов по делу, представленному и рассмотренному девятого февраля тысяча семьсот девяносто третьего года, я принял решение и этим документом облекаю каперскими полномочиями Арчибальда Хейла. Даю право и разрешение вышеназванному лицу, его заместителям, лицам командного состава и команде захватывать, отторгать и присваивать всю собственность и достояние всевозможных врагов Соединенных Штатов Америки. Вся захваченная добыча, в том числе снаряжение, пушки, приспособления, товары, имущество, боеприпасы и драгоценности будут принадлежать получателю этого разрешения после выплаты суммы, равной двадцати процентам стоимости захваченного, правительству Соединенных Штатов Америки. Для вящего поощрения этих смелых и продолжительных нападений на упомянутых выше врагов с той решимостью, какую все мы выказали в недавнем конфликте, вышеназванный Арчибальд Хейл освобождается от всех регулирующих и финансовых законов как Соединенных Штатов, так и всякого штата, которые могут нанести ущерб или воспрепятствовать всяческим агрессивным действиям за исключением умышленного убийства. Документ является бессрочным и будет иметь юридическую силу для блага каждого из потомков вышеназванного Арчибальда Хейла.