Ее чудовище (ЛП) - Кресент Сэм

Истории гуляли по всему городу. Куда бы она ни повернула, всюду были эти пустые сплетни, но потом она сравнила их с историями о том, как они относились к ней, и все эти россказни казались ей чертовски неправильными. Но теперь Хоуп начала сомневаться в себе.

— Почему бы тебе просто не задать мне вопросы, а я расскажу то, что бы ты хотела узнать, и то, что тебе не позволено знать.

Он положил немного ветчины и сыра на бутерброд, положил сверху тост и откусил от него.

Что-то здесь происходило, и она не совсем понимала, что именно, но это пугало ее.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал? — спросила она.

— Да.

Она сделала паузу и перевела дыхание.

— Были ли они невиновны?

— Разве это имеет значение?

— Понятия не имею. — Она отступила на шаг, потирая лоб. — Я… я возвращаюсь в свою комнату. Не могу. Мне очень жаль.

Она больше ничего не сказала и направилась в свою комнату, немного разочарованная тем, что он не последовал за ней. Дуэйн стоял прямо за своей дверью, когда она подошла к следующему пролету лестницы, ведущей на этаж.

Ни один из них не сказал ни слова друг другу, когда она направилась в свою комнату. Все изменилось в тот момент, когда она согласилась быть его репетитором.

* * *

Бист был взбешен. Доев сэндвич, он вытащил два ломтика хлеба и принялся готовить один для Хоуп. Она ничего не съела, а он слышал, как урчит у нее в животе. Он был в ярости, и когда он был в таком настроении, это заставляло его говорить и делать то, о чем он часто сожалел.

— Ты должен оставить ее в покое, — произнес Калеб.

Он швырнул нож, тот пролетел в миллиметре от лица брата, ударился о стену и с грохотом упал на пол.

— Ты, должно быть, стареешь.

— Я не промахнулся.

Он схватил другой нож и доделал ее сэндвич, добавив кусочки фруктов и немного торта, который он видел в холодильнике.

— Ты, мать твою, не должен говорить с ней о том, чего не понимаешь.

— Чего ты ждешь от нее, Бист? Она невинна. Она думала, что то, о чем болтают в городе, — это просто гребаные слухи.

— Мне плевать, что говорят другие, Калеб. Ты не должен выливать на нее свое дерьмо, или смущать.

— Ей всего восемнадцать.

— Она, черт возьми, моя! — Он посмотрел на брата и краем глаза заметил движение, привлекшее его внимание к Дуэйну, стоящему рядом. — У тебя с этим проблемы?

Дуэйн поднял руки.

— Я не знаю, что здесь происходит, и, как всегда, узнаю все последним.

— Ты не такой, как наш отец, — сказал Калеб. — Она… слабая. Она не росла в нашем мире, и как ты думаешь, что случится, когда она узнает про твою в своем роде причастность к смерти ее родителей?

Бист уставился на брата и племянника.

— Я не отпущу ее. Она не узнает об этом, и если кто-нибудь из вас что-нибудь скажет, лучше молитесь, что я не буду в том настроении, чтобы потерять брата.

Взяв тарелку с едой, он направился к ее комнате.

Ничто не заставит его отказаться от нее.

Он не постучал в дверь, а просто вошел и увидел, как она сидит на кровати, уставившись на книги перед собой.

Закрыв за собой дверь, он несколько секунд наблюдал за ней. Никто из них ничего не говорил, и ему нравилось, что она не была болтушкой. Но ему хотелось, чтобы она заговорила сейчас, чтобы он понял, что происходит в ее голове.

— Я убивал людей, которые того заслуживали.

— А как же копы?

Он покачал головой.

— У меня есть люди, которые закрывают на это глаза.

Она кивнула.

— Ты своего рода мафия?

— Нет. Я нет.

— Тогда как это называть?

— Я парень, который унаследовал эту ответственность. У меня есть законный бизнес, как и тот, о котором я не хочу говорить. Мой отец научил меня всему, что я знаю, и после того, как он убил мою мать, я позаботился о нем.

Ее рот открылся и вновь закрылся.

— Я говорю тебе это, потому что ты видела эту тьму, Хоуп, и ты пережила ее. До тебя доходили слухи, и я уже говорил тебе, что я нехороший парень. Я не Прекрасный Принц из сказок в этой истории. И никогда не был. И никогда не буду. Я из тех парней, о которых тебя предупреждала мама, — он рассмеялся. — Я даже не должен был быть здесь сейчас, и уж точно не должен был трахать тебя. Честно говоря, не знаю, что в тебе есть, но я не могу насытиться тобой, и даже когда пытаюсь держаться подальше, меня тянет к тебе.

Он поставил тарелку на туалетный столик и подошел к кровати. Одну за другой он закрывал ее книги, и она не сопротивлялась этому.

Ее взгляд был прикован к нему, и он видел, что она дышит намного глубже. Ее рубашка была туго натянута на ее груди, демонстрируя твердые соски, и его член реагировал на это. Он хотел заполнить ее киску, затопить ее своей спермой и смотреть, как ее киска будет наполнена до краев. Было так много грязных вещей, которые он хотел сделать с ней, и он сделает.

Бист намеревался заставить ее желать его так же неистово, как и он ее.

Он протянул руку, и она без колебаний вложила свою ладонь в его.

— Что я могу обещать тебе, Хоуп, так это то, что ты никогда не увидишь эту сторону жизни. Она никогда тебя не тронет. Здесь ты в безопасности, и я могу это гарантировать.

Положив руки ей на бедра, он притянул ее к себе.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? Хочешь, чтобы я забыл, как хорошо твоя киска обхватывала мой член, и то, что ты хотела, чтобы я обучил тебя?

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

Она положила руку ему на грудь и провела пальцами напротив его сердца.

— Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что, когда я закончу школу, ты позволишь мне уйти.

Он стиснул зубы. Это было почти невозможно, но у него были способы и средства добиться того, чего он хотел.

— Согласен.

Это не было первым случаем его лжи и он сомневался, что это был последний.

Хоуп взывала к той его части, которую Бист давно считал мертвой. Он хотел быть для нее лучшим мужчиной. Женщины, которых он трахал, его не волновали, и он никогда беспокоился за них.

Только она заставляла его чувствовать.

Перебирая пальцами край ее рубашки, он стянул ее через голову и бросил на пол. Обхватив одну из ее грудей, он начал дразнить сосок, наслаждаясь ее стоном, когда он ущипнул твердый бутон.

— Все, о чем я мог думать весь день, это о твоей подпрыгивающей груди, в то время как ты объезжаешь моей член. Я хочу воплотить это. А ты?

— Да.

Он завладел ее губами и толкнул обратно на кровать. Она присела на край, и он снял брюки, сбросив туфли.

Схватившись за резинку ее пижамных штанов на талии, он снял их и застонал, увидев доказательство ее возбуждения. Она даже не позаботилась, чтобы надеть трусики, и ему это нравилось. Скользнув руками вниз по ее бедрам, он раздвинул их и скользнул одним пальцем в нее.

Она была тугой, невероятно тугой, и он хотел ощутить ее вкус.

Опустившись перед ней на колени, Бист обхватил ее бедра и взял клитор в рот. Хоуп выкрикнула его имя, и он улыбнулся, облизывая и посасывая ее чувствительный комочек плоти, желая, чтобы она кончила ему на лицо, прежде чем он получит то, чего так жаждет.

Она сжала свои руки в кулаки, когда он несколькими движениями языка довел ее до оргазма. Забравшись на кровать, он усадил ее к себе на колени. Держа свой член, он наблюдал, как она медленно вбирала его все глубже и глубже, ее влагалище туго обхватило его член, когда он вошел в нее по самое основание.

Вернув свою хватку на ее бедра, он крепко держал ее в своих руках. Хоуп посмотрела на него из-под полуприкрытых век.

— Я не знаю, что делать, — сказала она.

— Я покажу тебе.

— Дело не только в этом. Я не должна быть здесь с тобой.

Он уставился на нее, думая, не оскорбиться ли ему, но увидел замешательство на ее лице.

— Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? Я могу остановиться, а ты будешь жить своей жизнью. Я не буду тебя заставлять.

Он хотел ее только в том случае, если она сама хотела быть здесь. За свою жизнь он много чего натворил, но он не был ни агрессором, ни насильником.