Обратно в СССР - Геннадий Марченко

Глава 9

«Печальный детектив» Валентине тоже понравился, хотя и показался несколько тяжеловатым, даже, как она выразилась, депрессия взошла из глубины души. Но людям должно понравиться, потому как необычно написано.

После этих слов я не смог скрыть невольной улыбки, которую Валя растолковала по-своему:

– Что, небось уже гонорар прикидываешь?

– Гонорар? Да ладно, не думаю, что это такие уж большие деньги. Хотя, конечно, в хозяйстве было бы подспорье.

– Так что, в Москву повезёшь?

– Первый раз нужно бы самому съездить. Связи наладить, выпить за знакомство, то, сё… Да шучу, шучу, в первый раз пить со мной никто не будет. И вообще, как ты успела заметить, я к этому делу равнодушен. В общем, нужно ехать. Планирую обернуться за один день. Утром я в Москве, вечером сажусь в обратный поезд.

Валентина пообещала, что выдаст мне необходимую сумму денег, чтобы и на билеты хватило, и на питание, и на проезд по Москве. Естественно, я кутить не собирался. Пообещал тратить спонсорские по минимуму.

Единственное: я же всё-таки, так сказать, прикомандирован к овощному магазину. На выходные ехать смысла нет, издательства не работают. А в будние дни я, получается, тружусь грузчиком. Это ж один день девчонкам самим придётся корячиться!

Но на следующий день произошло событие, которое сняло с меня груз этой ответственности. Руководство Валентины наконец расщедрилось и приписало к магазину официального грузчика. Сухой, невзрачный с виду 53-летний Петрович оказался довольно жилистым работягой и ловко таскал в одиночку весящие по полцентнера мешки с картошкой. Так что Валентина меня отпустила в Москву с чистым сердцем.

Правда, из-за Дня Победы поездку пришлось отложить. 30-летие разгрома фашистской Германии праздновалось в пятницу, 10-е и 11-е – соответственно суббота и воскресенье – тоже были выходные.

Страна с размахом отметила славную дату, а в Пензе в этот день открылся Монумент воинской и трудовой славы на площади Победы, куда пришли и мы с Валентиной. Я-то помнил монумент всю жизнь, поскольку родился через пять лет после его открытия, а это поколение стало свидетелями столь грандиозного события. Там, считай, весь город собрался. Большинство, само собой, ветераны войны, вполне ещё моложавые, на вид даже и не пенсионеры. Хотя и стариков тоже хватало.

Я смотрел на лица ветеранов, большинство из которых не доживут до 2015-го, и думал, что с распадом СССР в бывших союзных республиках отношение к ним резко изменится. В той же Прибалтике ветеранов вообще будут считать за оккупантов. Да и на Украине тоже, особенно после февральского переворота, когда к власти пришёл «шоколадный заяц» и националисты вконец распоясались. Хотя за свои заслуги в России почти все они получат и машины, и квартиры…

Вспомнилось, как в канун празднования очередного Дня Победы выступать перед нами, школьниками, пришёл ветеран, вся грудь которого была увешана юбилейными наградами. Потом мне уже сообщили, что этот якобы ветеран всю войну просидел в тылу, но свою биографию всегда преподносит так, будто не вылезал с передовой. И даже был там ранен, хотя, как мне опять же сказали по секрету, «ранение» он получил на продуктовом складе, когда ему ногу придавило стеллажом с тушёнкой.

Да, были и такие, в семье, как говорится, не без урода. Но большинство всё же честно проливали кровь на полях сражений. И сейчас эти ветераны, украсив грудь медалями и орденами, огромной толпой собрались здесь, у Монумента воинской и трудовой славы.

Как мне услужливо напомнила моя профессиональная память, идея монумента возникла после того, как в 1968 году ветераны и участники войны начали собирать в один список имена всех погибших в Великой Отечественной войне пензяков. Уже была собрана информация о 114 тысячах павших, когда возник вопрос, что делать дальше с этим списком. В царские времена в память о жертвах войны строили часовню или церковь. Но сейчас, в эпоху развитого социализма и всеобщего атеизма, такая затея не прокатит.

Второй секретарь обкома КПСС Георг Мясников, получив информацию о сборе имён скорбного списка, заявил: «Надо памятник ставить! И не только тем, кто погиб, но и тем, кто ковал Победу в тылу. Памятник для всех…» Вот с его подачи работа по возведению памятника Победы и закипела.

Конкурс на проект памятника выиграли скульпторы из Ленинграда. Как-то мне попали в руки характеристики монумента: «Солдат и мать с ребёнком на плече, в руке ребёнок держит позолоченную ветвь, олицетворяющую торжество жизни. Выполнен в бронзе. Высота – 5,6 м, установлен на постаменте высотой 1,75 м. Пандусы, окружающие памятник, в общем ансамбле имеют форму 5-конечной звезды. В одной из стен пандуса – ниша. В ней – книга с именами воинов-пензяков, погибших в ВОВ».

Строительство памятника, начавшееся в 1973 году, стало поистине народной стройкой. Ведь монумент возводили не только за счёт государства, но и на добровольные пожертвования многих пензяков. Оказалось, что и Валентина, как и практически все ее коллеги, скидывалась на монумент. Так что она имела полное право с гордостью находиться в рядах пришедших сюда отпраздновать юбилей Победы.

На открытии был устроен митинг с участием первых лиц города и области. Из динамиков неслись поздравления, пожелания мирного неба надо головой и заверения, что советские люди не хотят войны, но если будет нужно, то все как один…

С торжеств пришли уставшими и уселись за праздничный обед, приготовленный Валентиной по такому случаю. Уже тогда салат оливье являлся неотъемлемой частью праздничного застолья. Подняли по бокалу вина. А ещё мне понравилась сладкая газировка в бутылках, не сравнить с тем, что стали продавать в будущем в пластиковых полторашках.

А вечером понедельника я сел в купейный вагон фирменного поезда «Сура». Если в моё время сесть на поезд без паспорта нереально, то в эпоху застоя проводницы документы и не думали проверять. Понятно, ни о каких чеченских террористах тогда и речи не шло. Другое дело, если вдруг в Москве попаду под проверку документов… Но я надеялся, что такого не случится.

Место в купе я занял первым, вскоре ко мне присоединилась семейная пара. Мелковатый муженёк рядом со своей дородной супругой смотрелся довольно забавно. Вера Николаевна, как представилась женщина, сразу заняла собой всё пространство. И не столько физически. Она тут же развила бурную деятельность, заставив стол традиционным пищевым набором советского пассажира: хлебом, жареной курицей, варёными яйцами, зелёным луком со своего подоконника и картошкой в мундире. Разве что помидоров с огурцами не хватало – не сезон. До кучи украсила натюрморт настойкой из чёрной смородины, которую в своей деревне якобы делает её папаня.

– И рюмки захватила, – по-хозяйски сообщила Вера Николаевна, вынимая из необъятной торбы аккуратно завёрнутые стопочки. – Не стаканами же настойку-то хлестать.

Пришлось и мне выложить свои припасы, заботливо упакованные в целлофан Валентиной.

Муженька соседки по купе звали Иван Алексеевич, тот, кажется, так ни разу и не открыл рот, зато то и дело подливал себе в рюмку из бутылки, пока его не одернула супруга. Рассказала, что едут они в гости к дочке, которой посчастливилось выйти замуж за москвича, работавшего водителем троллейбуса. Я признался, что написал пару книг и везу их пристраивать в издательства. Вера Николаевна тут же заинтересовалась, о чём произведения. Пришлось вкратце пересказывать.

– Напечатают – обязательно куплю, – заверила бойкая дама.

На станции Белинская в Каменке к нам подсел четвёртый пассажир. Хмурого вида дядька молча забрался на свою верхнюю полку и отвернулся к стене.

Мы ещё немного тихо посидели, после чего Вера Николаевна приказным тоном объявила отбой. Перед сном я сбегал в туалет в конец вагона, после чего забрался на свою полку. Проверил содержимое сумки, убедился, что деньги, рукописи и «ридер» на месте, пристроил её в углу, прижав подушкой, и вскоре провалился в сон.

Москва встретила нас солнечной погодой. Вера Николаевна с супругом сердечно со мной попрощались, отправившись с Казанского вокзала по своим делам, а я спустился в метро. От «Комсомольской-кольцевой» проехал две остановки до «Новослободской», поднялся на улицу и через десять минут пешего хода был на Сущёвской, возле парадного крыльца издательства «Молодая гвардия».

В день отъезда из Пензы я потратил почти 15 рублей на междугородные переговоры, узнавая в справочных телефоны издательств и донимая литературных сотрудников. Первым делом отзвонился в «Художественную литературу», но там меня огорошили известием, что издают только зарубежных и русско-советских классиков. Так что шансов пристроить хотя бы одно из двух произведений у меня практически ноль. Посоветовали попробовать удачи в издательстве «Молодая гвардия». Там печатают и молодых прозаиков-поэтов, к тому же в их ведении находится несколько журналов. Также порекомендовали заглянуть в журнал «Юность», где вроде бы приветствуются молодые авторы. Не в смысле возраста, а в смысле известности, хотя и в свои 35 лет я в любом случае, наверное, считался бы молодым автором.