На краю печальных истин - Наталья Лукьянова

– Тебя там какая-та тетка спрашивает, – радостно и громко обратилась Тамара к Лере. Еще один синяк после встречи со стулом не способен был испортить ее настроение.

– Какая еще тетка? – Лера подняла голову от тетради. – Ты, наверное, что-то напутала, Том.

– Ничего я не напутала, – обиделась Тамара, – ободранная какая-то, старая, на нищенку похожа. А комендантша заняла круговую оборону, орет и тетку наверх не пускает. Но тетка, я тебе скажу, попалась скандальная. Нашей Ивановне не уступает, орет как недорезанная. Шум стоит на всю округу. Ты бы спустилась вниз, а то этот цирк очень просто может смертоубийством закончиться.

Вновь послышался грохот. Судя по звуку, Тамара попыталась налить себе чаю. Неизвестно, оказалась ли попытка удачной, но крышка чайника с шумом грохнулась на пол.

Странно, кто бы это мог быть? Может, кто-то из деревенских в город пожаловал да вспомнил про нее? Это вряд ли. В деревне почти никого не осталось.

– Слушай. – Тамара не могла успокоиться и продолжала тараторить, не давая думать. – А как бы было классно, если бы эта тетка нашу вампиршу прибила, а? – И, поймав укоризненный взгляд соседки, мгновенно исправилась: – Ладно, не зыркай! Пусть не убивает, но хоть покалечит чуток. Ведь нет никакой управы на эту заразу. – Тамаркин рот расплылся в мечтательной улыбке.

Лерочка не стала слушать вольные фантазии. Она вышла из комнаты и проворно спустилась на первый этаж, откуда доносились звуки скандала.

У турникета, перекрыв проход мощным телом, насмерть стояла бдительная Нина Ивановна. Было понятно с первого взгляда, что враг не пройдет. За ее внушительной спиной невозможно было разглядеть гостью. Зато ее было отлично слышно. Незнакомка была настроена решительно и сдаваться не собиралась. Оскорбления сыпались бесконечным потоком. Уступать, а тем более сдаваться никто не собирался. Лера осторожно положила ладошку на могучее плечо Нины Ивановны, та вздрогнула от неожиданности и повернулась к девушке.

– Ну наконец-то, – выдохнула с видимым облегчением. – Соизволила спуститься наша королевна. Тут твоя гостья скоро все общежитие разнесет по кирпичикам. Вот уж скандалистка проклятая, как с цепи сорвалась. Ничего не хочет слушать. Не думала я, Спирина, что у тебя такие буйные родственники имеются, – довольно ехидно сказала она.

– Нина Ивановна, – спокойно возразила девушка, – вы же прекрасно знаете, что у меня нет родственников. Наверняка это недоразумение или ошибка. Не надо так кричать и волноваться. Сейчас разберемся, в чем дело.

В этот момент раздался истошный не то крик, не то плач такой силы и накала, что Лерочке стало нехорошо. Кричала незнакомая женщина.

– Доченька, – по-звериному выла она, – доченька моя родная! Красавица моя!

Не переставая кричать, незнакомка с необыкновенной легкостью оттолкнула оторопевшую Нину Ивановну от злосчастного турникета, прорвалась на заветную территорию и повисла на шее остолбеневшей Лерочки. На девушку напал страх, какого она не испытывала в жизни. Поверить в реальность происходящего Лера была не состоянии. Что, что происходит? Неужели судьба сжалилась над ней, и эта незнакомая, чужая и странная женщина, возраст которой невозможно определить, – ее мать? Лицо серое, волосы растрепаны, губы бледные, перекошены в крике. Грязные руки с неровными обломками черных ногтей. И еще – от женщины пахло перегаром и давно немытым телом.

Слезы сдавили горло, Лера не могла выговорить ни словечка. Губы шевелились, но не могли произнести самое простое и лучшее слово на земле – мама. Она поверила этой чужой и странной женщине сразу, безоговорочно. Девушка едва держалась на ногах. Голова кружилась. Через мгновение из глаз брызнули слезы. Это было настоящим спасением. Она с трудом понимала, что происходит вокруг, и не чувствовала ничего, кроме обнимавших ее рук.

Первой опомнилась и взяла себя в руки Нина Ивановна, которая от всего происходящего онемела, чего с ней давненько не случалось. Она первым делом строго цыкнула на стайку девчонок, которые к этому времени собрались в холле и с разинутыми ртами наблюдали за происходящим. Потом недолго думая решительно оторвала руки продолжающей причитать незнакомки от девушки. Лерочка пыталась сопротивляться, хотела что-то объяснить комендантше, но та прикрикнула на девушку:

– Сядь! И успокойся. Сядь, я сказала! Мы еще разберемся, где правда, а где вранье. Ишь, устроила концерт по заявкам радиослушателей. Мамашка объявилась, скажите пожалуйста. Ты на девку-то глянь, маманя новообращенная. Разве настоящая мать так бы поступила? Перепугала девчонку до смерти, того и гляди, в обморок грохнется. Побелела вся, краше в гроб кладут. Явилась не запылилась. Здрасте, я ваша мама. Чем докажешь? – Голос комендантши набирал обороты, она напирала на незнакомку грудью и потихонечку оттесняла поближе к двери. – Бросила девку на произвол судьбы, как котенка помойного. Ни одна зверюга так не поступает, понаделала делов! А теперь, когда выросла такая красавица, заявилась, кидается на нее, как тигра раненая!

Лерочку крик Нины Ивановны сводил с ума. Она что, каменная? Неужели она не понимает, что нашлась ее мама. Мама! Она теперь не сирота. Ей все равно, что мама плохо выглядит и больше похожа на бродяжку, а не на народную артистку, как мечталось в раннем детстве. Это совсем не важно. У нее есть мама, мамочка! Теперь все будет замечательно. Они будут жить вместе, вдвоем, они будут любить друг друга. Она будет ухаживать за своей мамочкой. Она будет работать на полную ставку, она поможет маме оправиться и встать на ноги. У них будет замечательная и долгая жизнь. Сквозь слезы девушка видела, как мама начала рыться в грязном пакете.

– Я тебе сейчас покажу! Я тебе докажу! Ты у меня попляшешь, фашистка проклятая. Моя это дочь, моя! – Женщина наконец извлекла из пакета измызганную бумажку и протянула ее Нине Ивановне. – На, выкуси! Читай, если умеешь. Это справка из родильного дома. Вот.

Комендантша примолкла, не скрывая брезгливости, двумя пальцами приняла клочок бумаги, водрузила на нос очки и стала внимательно изучать содержимое записки.

– Держи, – протянула она бумажку Лерочке. – Это правда твоя мать.

– Я знаю, – тихонечко ответила девушка. Слезы продолжали литься по лицу.

– И не реви, не реви, я тебе сказала! – вновь грозно прикрикнула Нина Ивановна. – Давай забирай свое счастье и веди к себе, приводи в божеский вид. Только учти, ночевать я ей здесь не разрешу. До одиннадцати – и все. И не проси и не умоляй. Чего смотришь на меня щенячьими глазами? Не положено. Уводи ее отсюда, а то я за себя не ручаюсь. Вот навязались на мою голову. Страсти-мордасти наразводили. Не было, девка, тебе печали, да родная душа объявилась. Из тюрьмы небось выпустили, или по помойкам надоело шляться мамашке твоей непутевой. – Она по-бабьи подперла щеку ладонью. – Бедная девка, за что хлебает?