Письма. Часть вторая - архимандрит Иоанн Крестьянкин

А тебя борет враг, и все надо пережить, через все пройти, терпением побеждая его козни.

Почаще вспоминай свою первую любовь, ведь она была Божий зов, теперь же труды, болезни, скорбь, которые побеждаются терпением и твердой верой в Промысел Божий. Придет время, и ты будешь благодарить Бога от всего сердца, что Он благословил тебя пройти школу монашества.

Дорогой А. А.!

Милость Божию призываю на Вас и испрашиваю от Вас великодушного прощения моей немощи.

Видно, кончилось время, когда ничто не препятствовало мне откликнуться вполне на любое желание приходящих. Трудно входить во все те ограничения нынешние, что диктует мне возраст, но ради того, чтобы продолжать пастырское общение с многими духовными чадами, приходится строго соблюдать их.

Чаще общаюсь письменно, как теперь с Вами, и нахожу в этом определенную пользу и удобство на будущее для вопрошающих. Время такое настало, что у многих память коротка, да и личные интересы легко заслоняют истину. Но это общее, это не о Вас.

Вот для Вас и для меня кончился год напряженной жизни, который должен был определить Ваше будущее.

Ваш личный отчет об этом годе у меня перед глазами, но у меня же в глазах, и в уме, и в тайниках души другое определение о жизни Вашей, не нами проанализированное и осмысленное. И по нему, по этому другому, сроки изменения в Вашей жизни отодвинуты до особого определе­ния. Почему? Мне ответить на этот вопрос трудно. На мое недоумение один ответ: "Так надо!"

Так надо, чтобы А. остался музыкантом, так надо, чтобы он продолжал дело, начатое в союзе с К., так надо, чтобы его христианское мировоззрение и жизнь целительным примером жило в специфической среде музыкантов, и сам он есть и был музыкантом, которого любил и почитал большой Дедушка (Патриарх Пимен). Поэтому я не возражаю, и ничесоже вопреки глаголю пред решением о Вас Свыше.

К этому призываю и Вас. Уберите подальше рясу, и дешевую, и дорогую, ограничьтесь церковным подрясничком, оставаясь всеми любимым: и в церковной среде, и в музыкальном мире А. А. Не связывайте себя обетами, которые ни Вам сейчас, ни другим не принесут предполагаемой пользы.

И вот это время будет для Вас искусом послушническим, который нельзя миновать на пути к монашеству.

Конечно, если говорить о монашестве по духу, а не по одеждам.

Исповедь принята, подробную ее лишь повторите в те будущие времена, когда придет пора говорить о постриге. А пока будете исповедоваться за те краткие периоды от исповеди до исповеди. И это тоже для Вас великое благо — это период, когда заглянете внутрь сердца своего. Грубое, плотяное все отошло — кануло в небытие, а за духовные, тонкие недуги души еще не было возможности взяться.

Так что, дорогой А. А., Божие благословение Вам — ничего не менять в жизни, пока Вас о том не известят Свыше.

Сам Господь да научит Вас молиться, надеяться, верить, терпеть, прощать и любить всех.

"Радуйся, Владычице, Знамение милости Твоея нам являющая".

Будьте здоровы и Богом хранимы.

Ваш доброжелатель и убогий богомолец

Ишь ты какой, инок В.!

Взять-то можно, но вот как и с чем придем? Ты скажешь, что сбежал от жизни, не начав жить и еще ничего не поняв в ней, — пришел, чтобы спрятаться от несения спасительного жизненного креста в Царство Небесное.

И думаешь, с таким ответом нас туда пустят? А не спросят ли в ответ, что мы сделали в жизни для Бога, для Церкви, для людей?

Так-то, инок В. Вот тебе и программа, чтобы продолжать жить не по своему хотению, но по Божьему велению.

А Отец нам — Бог, и судья нам — Бог. У вас на Валааме рай, и у нас в монастыре рай, а в душе у нас и в сердце пока еще больше на ад похоже.

О. Максим, о. Максим!

И что же ты наделал?

Какие слова говоришь ты о Боге и какие дела делаешь, укоряя при этом всех и вся в том, что никто не открыл тебе отеческих объятий, не научил жить? Каких же человеческих объятий хочешь ты, если уже объятия Отчий приняли тебя и три таких ясных и простых обета принес ты Отцу своему — Богу: послушание, нестяжание, целомудрие.

Обеты простые, но они — дело всей монашеской жизни. И каждый день ты этому учишься, и не бывает в этом деле выходных дней. Наш настоящий старец Божий схиигумен Лука Валаамский часто говаривал: "Я вот неученый, но толченый", считая это толчение нас в ступе жизни самой лучшей академией, где учитель — Сам Господь.

Но ты-то веришь ли Богу, веришь ли, что без Промысла Божия ничего в жизни не совершается, и тем более в Церкви? И обеты свои ты дал не духовнику, не мне, но Самому Господу. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понимать смысл произносимых слов, но исполнение их жизнью — труд монашеский — долгий, и ты стоял в самом начале этого пути.

А я вот обязан засвидетельствовать тебе, что мои ответы тебе и твой уход в монастырь были по воле Божией.

Та школа, которую ты проходил под водительством духовника и из которой сбежал, была школа монашеской жизни, где полагалось начало стяжанию терпения, и смирения, и послушания.

Ты оказался нерадивым учеником, и твое своеволие вывело тебя из монастыря. Ты отказался от Божьего, от верности обетам, заменив их пустыми обещаниями людям, водительство которых тебе никто не поручал и в жизнь которых ты вторгся разорителем, а не помощником. За примером не нужно далеко ходить:

— твои обеты сотоварищу по работе, чего они стоят? Твоих забот об увечном хватило надолго ли?

— твои беззаконные деяния по "помощи" К. для удаления ее из-под родительского крова? И чем все это кончилось? Какое бесчестие ты нанес ей и ее родителям, а ведь дать ей ты не можешь ничего. И не можешь этого не знать. Монах, и тем более иеромонах, жениться не может. И кем она становится с тобой — блудницей, жертвой ада.

Ты же по канонам, если не прекратишь своих беззаконных отношений и не успеешь покаяться в этих своих деяниях и умрешь, то вменяешься в самоубийцу и лишаешься православного погребения. Это финал твоих нынешних дел, а что в Вечности ждет — о том умолчим.

Так что не медли. Поклонись Светлане, испрашивая у нее прощения, проси прощения у друзей, которые по неведению последовали за тобой, и возвратись с покаянием в свой монастырь.

Но предварительно припади в покаянии ко Христу через своего правящего Архиерея. И полагай начало в спасении своем.

Ты перечитал столько книг святоотеческих, и очень странно звучат сейчас твои признания о полном неведении азов монашеского делания.

Ты ведь совсем недаром был направлен на два года пономарить в храм, чтобы изучить службу и приглядеться к священническим трудам. И твой духовник не ошибся, рекомендуя тебя к рукоположению. Все было бы хорошо, если бы не... И должен я тебе, дорогой отец Максим, открыть причину твоего падения — это твое "Я". Этот грех произвел в тебе ослепление ума.

За ним последовало и развращение воли, которое исказило совесть. И последнее, чем всегда замыкается эта цепочка, — это растление тела.

Проанализируй все глубоко и начинай искоренять из жизни своей смертоносные терния, низложившие тебя.

Начни с последнего — восстанови чистоту тела. И опять же потребуются на все это время и труд и терпеливость к боли и скорбям. И не от людей они будут, но через людей от Бога.

Пожалей себя в первую очередь сам. Без твоего участия Господь не сможет тебя спасти.

Осуждение

Дорогая о Господе С.!

Вспомните, как учились Вы в школе и как неприметным для себя образом научились читать и писать; и в духовной жизни есть нечто подобное.

Наше дело — трудиться, делать то, что мы осмыслили и поняли.

Остальное — дело Божие; не видим, как в земле сердца прорастает брошенное туда слово жизни.

Не мните увидеть себя праведницей, а всегда просите: «Даруй ми, Господи, зре-ти моя согрешения и не осуждати брата моего».

О сестре молитесь, если она была крещена. Ведь сердце знает только Господь, не нам судить других.

И еще просьба — пожалейте меня. Мне 88 лет, и взять Вас под свое окормление я не могу, а помолиться обещаю.

Дорогая Ю.!

А ты попробуй, сама поживи внимательно хоть один день, понаблюдай за собой. Кто ты-то есть по отношению к людям?

Сначала узнай себя, потом попробуй хоть день прожить, сопротивляясь греху. Узнаешь, как это трудно; а, узнав, научишься снисходить к немощам человеческим и не будешь никого осуждать.

Два греха самых страшных для спасения в человеке — осуждение и соблазн. И ведь оба они тебе портят жизнь, да и другим. Бог тебе какие грехи простит непрощаемые, а мы с тобой малость другим простить не можем.

Умудри тебя Бог!

Раба Божия Н.!

«Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф.18,7). Думаю, что по неведению Вы зовете меня рассуждать о приходских делах в вашей церкви и о священнике в ней. Ни Вас я не знаю, ни о. Н. А судить с чьих-то слов или по чьму-то навету, даже и печатному, воздержусь.