Человек и Кайрос. Пьесы - Марина Алиева

Олег продолжает говорить, но уже беззвучно, Франциска подходит к Катерине, говорит шёпотом.

ФРАНЦИСКА: – Катька, да ты дура совсем! Ты что из него сделала? Я так даже с самыми идиотами не обращаюсь. Если человек настолько раздражает, от него нужно уходить и не мучить ни себя, ни его!

КАТЕРИНА: – Я сама себя раздражаю!

ОЛЕГ: – Нет, дорогая, ты собой упиваешься! Несчастьем своим, что муж плохой достался!

ФРАНЦИСКА: – Вот! Слышала? Олег-то поумнее тебя будет.

КАТЕРИНА: – Что ты можешь о нас знать?

ОЛЕГ: – Свою сторону вопроса – вот что я могу знать! Думаешь, мне не хочется хлопнуть дверью? Хочется! Иной раз так хочется, что сам не понимаю, что держит! Но я по крайней мере знаю из-за чего и могу это объяснить, а ты просто так, по минутному дурному настроению!

ФРАНЦИСКА: – Боже мой! Боже мой! Ты, Катька, не имеешь права быть даже самой дурной моей реальностью!

КАТЕРИНА (Франциске): – Замолчи! Тебя это ни с какого бока не касается!

ОЛЕГ: – Меня?! Не касается?! Да у меня из-за этого не жизнь, а сплошное разгадывание кроссворда!

КАТЕРИНА: – Олег, успокойся, я не тебя имела в виду.

ОЛЕГ: – А кого, чёрт возьми?! С кем ты тут ещё можешь общаться? Со своим внутренним голосом? Пытаешься его заткнуть.., видимо, говорит, наконец, что ты сама не знаешь, чего хочешь?

ФРАНЦИСКА: – Отлично сформулировано!

КАТЕРИНА: – Хватит! Раз я такая плохая, брось меня и живи счастливо!

Олег некоторое время молча смотрит на неё, потом качает головой, словно говоря: «Вот теперь мне всё ясно», и уходит.

ФРАНЦИСКА (бросаясь к Катерине, приказным тоном): – Сейчас же догони его, верни и объяснись! Я мешать не стану, могу на кухню уйти.

Катерина отрицательно мотает головой, внезапно разражается слезами и плачет прямо в голос, так отчаянно, что Франциска в первую минуту теряется. Потом начинает утешать.

ФРАНЦИСКА: – Кать, ну не реви. Ну, сядь, успокойся и мне хотя бы расскажи, что у вас вышло. В конце концов, мужики, они такие.., мало ли… люди меняются. Это у меня обычная бабская стервозность сработала, незамужний комплекс – первым делом за чужих мужей заступаться, даже если они козлы. Они сразу так смешно выделываться начинают, и ты для них потом солнце в небе… Но Олег-то не козёл!

КАТЕРИНА (сквозь слёзы): – Не-е-ет.

ФРАНЦИСКА: – Вот и расскажи. Он тебе изменяет?

КАТЕРИНА: – Нет.

ФРАНЦИСКА: – Может, вы не поняли друг друга в чём-то?

КАТЕРИНА: – Да я сама не знаю! Как-то – раз, и ушло что-то.., а ведь столько счастья было раньше! Знаешь, что самое обидное? Что нового ничего не происходит! Я до полного бесчувствия завспоминала тот день, когда он пришёл и сказал, что любит! Ещё немного, и этого тоже не останется – сотрётся воспоминание…

ФРАНЦИСКА: – Это когда было?

КАТЕРИНА: – После ссоры той.., ты должна помнить. В кафе, когда окончание сессии отмечали… Я потом лежала дома неделю, не ела, не пила, песню ту страдальческую слушала.

ФРАНЦИСКА: – Да, помню. Только я песни не слушала – я как раз тогда в издательства и пошла. Назло! Доказать решила, что не абы кто, и что ценна до невозможности! Трубку не брала и маму попросила сказать, что уехала… А потом закрутилось всё.., забылось…

КАТЕРИНА: – А я ни о чём думать не могла. Не поверишь, умереть была готова! Если бы он тогда не пришёл, может и умерла бы…

ФРАНЦИСКА: – А он, выходит, пришёл.

КАТЕРИНА: – Да. Сидел возле меня, говорил о том, как сильно любит, как виноват, как сам страдал все эти дни после ссоры… Знаешь, что он тогда сказал? Что я для него, как совесть! Мерило ценностей. Я, говорит, теперь всё делаю с одной мыслью – понравится ли это тебе, или не понравится. А потом в этой своей манере, помнишь, с вечными приколами, сидит так, за руки меня держит и говорит, что не всегда может с этим определиться, поэтому совершенно необходимо, чтобы я всегда была рядом… Я даже не сразу поняла, что он так предложение сделал.

ФРАНЦИСКА (печально): – А ведь когда-то говорил, что не представляет меня с поварёшкой в руках. Помнишь? В этой комнате всё и было… (Катерина кивает, Франциска усмехается) И тут же нарисовал картину семейной жизни – представь, говорит, это наш семейный уголок, тут шкаф с твоими книгами, тут мои научные награды, тут кроватка с ребёнком… У вас есть ребёнок?

КАТЕРИНА: – Да.

ФРАНЦИСКА: – Всю жизнь он мне испортил этими своими картинками! Дважды готова была замуж выйти, и мужчины были, как на подбор – во всех смыслах достойные, но ни один в это вот всё не вписывался!

КАТЕРИНА: – Ты что, до сих пор Олега любишь?

Франциска не отвечает, закрывает лицо ладонями. В этот момент в дверь робко просовывается Олег. В руках у него цветы, и одет он очень элегантно, совсем не так, как до этого. Катерина замечает его, вскакивает.

КАТЕРИНА: – Зачем ты вернулся?!.. (Замечает цветы и одежду) А это ещё что? Ты когда успел…

ОЛЕГ (не видя и не слыша её, обращается к Франциске): – Катя… Катя, прости, у тебя там открыто было…

Франциска медленно оборачивается, встаёт. Олег мнётся на пороге. Видно, что он крайне смущён.

ОЛЕГ (неловко протягивая цветы): – Вот… Я тут случайно.., поздравить хотел… Ты прости, увидел, что там, на улице произошло и… вот. Не смог уйти. Ходил, ходил, как дурак вокруг дома. А потом вижу, свет всё горит и горит, подумал, что тебе, наверное, плохо… Я Олег. Помнишь меня? (видит, что Франциска не отвечает и смотрит на него, не шевелясь) Прости… Глупо было так приходить…

Кладёт цветы на столик, хочет уйти.

ФРАНЦИСКА (словно во сне): – Олег! Это не сон? Ты на самом деле пришёл?

ОЛЕГ: – Кать… Ты меня не забыла?!

ФРАНЦИСКА (опомнившись): – Забыла? Ну, что ты, конечно же нет! Я и не забывала, просто ты так неожиданно… Господи, какие цветы красивые… Проходи, садись.

КАТЕРИНА: – Это что, мой Олег?! Это он в твоей реальности такой?

Франциска прижимает к себе цветы, улыбается и протягивает Олегу руку со словами: «Это мой Олег». Он немного удивлён, но видно, что доволен. В этот момент раздаётся хлопанье входной двери и на пороге комнаты появляется Кабацкий. Осмотрев Франциску с Олегом, который, как раз, только только взял протянутую руку Франциски в свои, он встаёт в картинную позу обманутого мужа. Видно, что изрядно выпил.

КАТЕРИНА (восторженно): – Батюшки, Кабацкий!

КАБАЦКИЙ: – Та-аак… Отлично! Я, как почувствовал, вернулся, и оказалось вовремя – успел заметить этого господина, заходящего сюда, как к себе домой! Можешь ли ты, драгоценная моя Франциска, объяснить, кто это?

ФРАНЦИСКА: – Нет. Я не хочу никаких объяснений, особенно с тобой. Всё было сказано полчаса назад, на улице, и с тех пор ничего не изменилось.

КАБАЦКИЙ (проходя в комнату) – Да, как сказать. (выразительно смотрит на Олега) Кое-что появилось новое.

ОЛЕГ (холодно): – Я вам не кое-что.

КАБАЦКИЙ (с деланным равнодушием): – Это вы ей не кое-что, а мне, простите, совсем ничто… Ха, прямо стихи! Может, мне в поэты податься, а, Франциска? Сочиню поэму о преданной любви, в смысле предательства, разумеется, снова прославлюсь, только теперь в новой, так сказать, ипостаси, и ты опять решишь, что я тебе вполне подхожу.

ФРАНЦИСКА: – До свидания, Виталий Викторович, была не рада вас видеть.

КАБАЦКИЙ: – А-аа, ха-ха.., забавно.

ОЛЕГ: – Я могу вам помочь найти выход.

КАБАЦКИЙ: – О как! Франциска, я не помню, как ты мне объяснила, кто это такой?

ФРАНЦИСКА: – Кабацкий, ты пьян, иди домой.

КАБАЦКИЙ: – Пойду, пойду, только сначала хотел бы прояснить, как у нас с тобой будет дальше? Я, знаешь ли, отношения с тобой просто так разорвать не могу, у меня на них расчётец кое-какой имелся, да и репутация, чисто по-человечески.., ты же понимаешь. Завтра утром этот хмырь выйдет отсюда, и по всей жёлтой прессе потекут мерзотные помойные реки их обычных домыслов! «Франциска изменила Кабацкому!», «Романист готов стать трагиком!», а наиболее продвинутые загнут что-нибудь классическое, типа: «Похожая на всех счастливая семья стала по-своему несчастна!» Неплохо звучит, да? Сообразно масштабу…