Вымирание - Евгений Кусков

Он обратил внимание на халат женщины. Один из карманов был прижат её телом к спинке стула.

Не церемонясь, Леонид схватил медсестру подмышки и с трудом оттянул от стола. Она тяжело рухнула на пол, раскинув руки. Мужчина обыскал её халат и с облегчением нащупал ключ. Подскочив к содрогающейся от ударов двери, он вставил его в замок и повернул.

Затравленно дыша, Сутурин отошёл на шаг. Чутьё подсказывало — долго этот барьер не продержится. Но, по крайней мере, пару минут он выиграл, и терять их впустую не собирался.

Мужчина оттолкнул столик с инструментами и принялся передвигать шкаф с медикаментами, стоящий у соседней стены. Он был тяжёлым сам по себе и мог надолго задержать тех, кто ломился в дверь. Леониду пришлось приложить все свои силы, чтобы справиться с ним.

Закончив, он, совсем выдохшийся, присел с краю кушетки и посмотрел на медсестру. Как и многие дети, она не изменилась, и из её кожи не выступила серая жидкость.

Она просто была мертва.

Завладев «Жигулями», Татьяна решила направиться домой. Она хотела оказаться в знакомой, родной обстановке, где могла хотя бы попытаться осмыслить происходящее и прийти в себя.

Она вела «пятёрку» по знакомым с детства улицам, и везде видела одно и то же: разбитые машины, начавшиеся в отдельных квартирах пожары… И горожане. Многие были мертвы — они лежали там, где их застигло «что-то», ставшее причиной происходящего. «Что-то», убившее часть населения, а остальных превратившее в… она не знала, во что. Они перестали быть людьми, и дело вовсе не в неестественном цвете кожи.

Мужчины, женщины, дети, старики — все они бродили без разбору по тротуарам и дорогам, не обращая внимания ни на тела под ногами, ни на себе подобных. Зато на движущийся автомобиль реагировали мгновенно и начинали его преследовать. Впрочем, особого рвения они не проявляли — никто не сорвался на бег, даже на быстрый шаг. А когда машина удалялась от них на значительное расстояние, и вовсе теряли к ней интерес.

Когда ВАЗ-2105 заехал во двор многоэтажного дома, в котором жила Татьяна, она была вынуждена резко затормозить, пропуская выскочившего из подъезда кота. Он бежал в сторону деревьев, растущих рядом с детской площадкой. Через несколько секунд показались его преследователи. У них полностью отсутствовала шерсть, а оголённая кожа приобрела уже знакомый женщине серый цвет.

Татьяна напряглась, ожидая, что они бросятся на машину, но коты даже не посмотрели на неё, уверенно двигаясь за своим бывшим собратом, который к тому времени забрался на дерево и испуганно смотрел на них сверху. Во дворе пока не было заражённых людей, поэтому женщина позволила себе понаблюдать за происходящим.

Животные неторопливо приблизились к стволу и задрали головы.

Кот зашипел, когда они стали забираться на дерево. Не все. Двое. Ещё трое остались внизу. Когда противники добрались до ветки, на которой он сидел, зверёк всё-таки спрыгнул. Высота была большая, но он, едва приземлившись, попытался броситься бежать. На этот раз удача отвернулась от него.

Женщина не стала смотреть, как коты убивают своего собрата. ВАЗ проехал немного вперёд и остановился напротив подъезда. Татьяна заглушила двигатель, не желая привлекать внимание «этих» — так она мысленно назвала изменившихся горожан — и с сомнением посмотрела на дом. Вроде бы пожара нет, в окнах и на балконах не заметно ничего угрожающего. Она отмахнулась от мысли, что загонять себя в четыре стены — не лучшая идея. Другие нравились ей ещё меньше. Рано или поздно придётся действовать, но сейчас она думала только о безопасном уголке.

Собравшись с духом, женщина вышла из машины, на всякий случай заперла её и трусцой добежала до подъезда. Бросив ещё один взгляд на двор, она убедилась, что никто её не преследует. А также успела заметить, что заражённые коты начали разбредаться, оставив под деревом то, что на расстоянии выглядело, как большой окровавленный комок шерсти. Отвернувшись, Татьяна открыла дверь в подъезд и прислушалась.

В доме было тихо. Слишком тихо.

Женщина осторожно двинулась вверх по лестнице, стараясь издавать как можно меньше шума. Она жила на четвёртом, предпоследнем, этаже. Оказавшись на третьем, Татьяна услышала царапанье в одну из дверей. Изнутри. Ещё час назад она не сомневалась бы, что это запертое в помещении домашнее животное, ищущее выход; теперь же…

Она на цыпочках поднялась выше и, наконец, подошла к своей квартире. Женя, муж, должен быть дома, в постели. Татьяна до сих пор не видела ни одного оставшегося нормальным человека и не могла не думать о том, что может её ждать за дверью. Она тешила себя надеждами, что в помещении с закрытыми окнами шанс заразиться меньше. И потом, ей каким-то образом удалось не измениться — значит, должны быть и другие такие же люди. Обязательно!

Женщина по привычке протянула руку к кнопке звонка. И замерла.

«Нет. Лучше не шуметь почём зря», — решила она и нащупала в кармане плаща ключ. Вставила его в замочную скважину и медленно повернула. Хорошо смазанный механизм замка почти не нарушил тишину, отомкнувшись. Закусив губу, Татьяна приоткрыла дверь и заглянула в щель.

В прихожей было темно — как всегда. Даже в самый яркий солнечный день здесь царила полутьма. Отсюда также была видна часть зала и коридора, ведущего в спальню.

Женщина напрягала слух, силясь уловить малейший угрожающий звук. Приболевший Женя мог и не услышать щелчка замка и звука открываемой двери.

«Может, и вправду спит? — предположила Татьяна. — Хотя вряд ли… Снаружи ведь такое творилось! А если его нет дома?.. Вдруг он вышел, чтобы кому-то помочь?»

Терзаясь догадками, она шагнула в квартиру. Заглянула в кухню, мельком окинула взглядом зал — ничего необычного. И направилась туда, где был супруг, когда она уходила — в спальню.

С бешено бьющимся сердцем, сбивчиво дыша, она подошла к закрытой двери. Тело покрылось холодной испариной, в том числе и руки, которые женщина вытерла о плащ. Помогло всего на несколько секунд, а потом ладони снова увлажнились.

Больше не в силах выносить растущее напряжение, Татьяна толкнула дверь.

Он был там.

Муж стоял у окна, прижав к нему руки. На стекле виднелись смазанные отпечатки пальцев и ладоней. Серого цвета. Это же вещество было на шторе, которая валялась на полу вместе с сорванным карнизом. На обоях на каждой стене, на кровати, на изнанке двери, даже на полу…

Евгений отступил от окна и повернулся к жене.

Её затрясло, когда она увидела потемневшее, изуродованное несвойственным ему злобным выражением, но всё равно родное лицо человека, с которым прожила почти десять лет.