Самый быстрый - Сергей Анатольевич Савинов

«Намекаешь, что мне не светит так быстро бегать? — усмехнулся напарник. — Да, признаться, я думал об этом. Но хотел с тобой обсудить отдельно».

«Не намекаю, а говорю, что для этого есть очень большая вероятность. Но мы же хотим знать точно? Так как насчет эксперимента? Переформулируем закон Раптора».

«А давай!» — глаза Горина загорелись.

«Касание», — напомнил я.

Он кивнул, я протянул руку вперед, мы сжали друг друга стальной хваткой, а потом словно в танце поменялись местами. Я отступил в сторону, Горин сделал шаг в круг света. И сработало… Я потерял контроль над телом, но оказался на месте капитана: мог видеть и чувствовать все, что происходит в реальности.

«Попробуй побежать… — подсказал я. — Начинаешь как обычно, а потом просто чувствуешь, что можешь все быстрее и быстрее».

— Ага, — ответило мне мое же тело, а потом, топая, принялось носиться взад-вперед по палате.

Под руководством капитана, который до последнего надеялся коснуться моей искры, оно совершало дикие прыжки, задевало о стены, затем выскочило в коридор, пронеслось мимо удивленной дежурной медсестры, что-то буркнуло про бессонницу и вернулось назад. Закон Раптора подтвердился, удовлетворенно подумал я. Дождавшись, пока грустный Горин в моем теле завалится на койку, уткнувшись в экран телевизора, я сделал шаг из-под лампы и провалился в блаженное небытие.

Ну, чем этот попаданец может мне навредить, думал я… Идиот, что сказать.

***

Очнулся я от резкой боли в затылке. В ноздри ударило холодной ночной сыростью, смешанной с запахами Петербуржского тракта — асфальтом, соляркой и разгоряченным металлом проезжающих мимо Торжка фур. В голове была каша, я с трудом пытался свести воедино тот факт, что заснул в больнице, а проснулся рядом с домом убитого бармена Саши.

Едва пришло осознание, воздух потонул в полицейских сиренах, а темнота замерцала синим и красным — от проблесковых маячков было не укрыться. Возникло ощущение, будто к старому деревянному домику слетелись все патрули города. Начав с вежливого вопроса, что происходит, я в итоге обложил своего внутреннего напарника всеми мысленными эпитетами. Особенно смачно у меня получилось приложить его «паразитом» — от этого прозвища Горин искренне злился. Однако делал я это уже на бегу с максимальной скоростью.

Учитывая, что двое полных сил парней отправились на тот свет в моем присутствии, показываться полиции возле дома одного из них точно не стоило. Вот я и решил не испытывать судьбу, а опрометью помчался в больницу. Кажется, никто меня так и не заметил — хорошо, что у масок есть свойство размывать образ. Ни одна камера, ни один фотоаппарат не могут нас записать. Это часть договора, гарантия сохранности наших личностей и последняя надежда, что эта ночь пройдет без последствий.

«Горин! Паразитная ты морда! А ну, отвечай!» — снова заорал я, но капитан продолжал молчать.

Очень надеюсь, что это из-за того, что он получил удар по голове. Если же он просто скрывается от правосудия, я ему устрою ночь в следственном изоляторе с пристрастием. В голове раздался еле слышный смешок — кажется, мой сосед по мозгам начал приходить в себя.

«А теперь рассказывай, что произошло, — едва оказавшись в палате, я в тихой ярости обратился к кряхтящему в моей голове Горину. Похоже, он все-таки и вправду на какое-то время отключился. — Это так ты фильм смотришь? Приобщаешься к истории моего мира? Татуировки ищешь?»

Капитан молчал еще несколько долгих секунд и ответил, когда я уже начал было подозревать, что ему слишком уж плохо. Подобная перспектива меня не радовала, потому что я не знал, как это может отразиться и на моем состоянии. Почему-то в голову лезли истории о сиамских близнецах, которые умирали после операций по разделению…

«Ладно, уел, — неожиданно отозвался Горин. — Согласен, я был не прав, воспользовавшись твоей слабостью. Признаю, больше такого не повторится. Зато! — он выделил это слово. — Зато я кое-что выяснил. Во-первых, тебя пасут, так что не расслабляйся».

«Пасут? — я был сбит с толку. — Кто меня пасет? Как?»

«Разве у вас так не говорят? — капитан словно был озадачен. — Ладно, скажу проще. За тобой следят. Пока ты дрых, я досмотрел кино и хотел уже в интернет зайти, а потом увидел, что какая-то сволочь в окно смотрит. Ну, я обматерил ее хорошенько и потом только понял: мы же на третьем этаже! Вскочил, подбежал к окну — уже нет никого».

Слушая рассказ Горина, я чувствовал, как по спине бежит холодок. Если кто-то, как он говорит, меня «пасет», то это очень серьезно. Для начала — сюда очень сложно пробраться. Так что это либо кто-то из своих, о чем мне не очень хочется думать, либо кто-то очень серьезный. Настолько, что способен игнорировать защиту больницы «Рускосмоса». Но посмотрим, что дальше расскажет Горин.

«Так вот, — продолжал он. — Я раму открыл, выглянул… Думаю, никто же не может просто так по стенам бегать. И оказалось, что может! Кто-то мелкий — то ли девчонка, то ли ребенок — несется под углом девяносто градусов, словно по стадиону!»

Игиг, тут же подумал я. Впрочем, было бы удивительно, окажись этот таинственный шпион человеком.

«И ты поперся за ним?» — кажется, я начал догадываться, почему Горин внезапно убежал из больницы. Вот только плохо, что он наследил… Его же наверняка кто-то видел — с обычной-то скоростью!

«Пришлось, — кивнул капитан. — Попытался тебя разбудить, и не вышло. Надо же погружаться, вставать под лампу… Так что самым правильным решение оказалось преследование подозреваемого. Причем сразу, без промедления».

«Рассказывай дальше, — сказал я. — Все рассказывай. Много народу тебя видело?»

«Медсестра и охранники, — без тени тревоги или стыда ответил напарник. — Если что, ты к женщине ходил. Они поржали, но зато с тебя, если что, взятки гладки — в любом нормальном обществе это уважительная причина самоволки откуда угодно. Пожурят, может быть, для проформы, но в целом даже уважать больше начнут».

Я почувствовал, что краснею. Горин, управляя моим телом, наплел с три короба, показал меня эдаким ловеласом без мозгов… С другой стороны, это сработало, его в моем теле никто не стал останавливать, и он просто продолжил погоню за шпионом. Кстати, почему его самого никто больше не увидел? Хороший