Толкиен. Мир чудотворца - Никола Бональ

Все, кроме одного. Мелкор явно отличается от остальных. Непокорный Ангел, Лучезарный Исполин, он желает играть свою собственную музыку. Мелкор одинок и очарован Пустотой, где он тщится отыскать неугасимый светоч. Но у Мелкора ничего не выходит, Илуватар гневается и изрекает, что «нельзя сыграть мелодию, коли источник ее не во мне».

Как бы то ни было, именно Айнур привели детей Илуватара в уготованное им жилище.

«Детьми Илуватара были эльфы и люди, Первенцы и Наследники».

Мятежный Айну Мелкор, возомнив себя всесильным, возжелал подчинить детей Илуватара своей воле, ибо «он завидовал дару, коим оделил их Илуватар, и хотел иметь слуг и верноподданных, дабы те величали его Властелином, а сам он мог бы повелевать чужой волей».

Каждый Айну–родоначальник унаследовал стихию: Ульмо — воду, Манве — воздух, Ауле — землю, а что до огня, его можно было бы оставить Мелкору, который, как сказал Ауле Илуватар, «знал, что его ждет огнедышащее пекло», и уж очень любил играть в крайности — со льдом и с огнем.

Мелкору так хочется повелевать другими, что он решает освободиться из–под власти Илуватара. Подобное сочетание ярого анархизма и авторитаризма свойственно многим диктаторам нашего времени. Во всяком случае, Толкиен дает понять, что мятежный ангел ведет себя парадоксально: он восстает против Божьей воли, дабы облечься своей собственной властью, а вовсе не затем, чтобы сеять вокруг себя свободу и добро. Мелкор желает, чтобы земля стала его единоличным царством, и мало–помалу разрушает творения Валар.

А вот что еще пишет Толкиен о Валар:

«Их было девять величайших и благороднейших, но один, Мелкор, сделался отступником, и тогда их осталось восемь — Аратар, Правителей Арды, и звались они так: Манве и Варда, Ульмо, Йаванна и Ауле, Мандос, Ниенна и Ороме. Манве был среди них главный — он следил, чтобы они хранили верность Эру; они были едины в своем величии и несравнимы с другими, будь те из Валар или майар, и ни с одним существом из тех, что Илуватар послал на Эа».

Что до майар, Толкиен представляет их так:

«С Валар пришли другие духи — они существовали задолго до Сотворения мира, как и Валар, правда, были они рангом ниже. То были майар, подданные Валар, их подручные и прислужники. Эльфы не знали им числа, и мало кто носил имена, похожие на те, что значились в языках, на которых говорили Дети Илуватара».

И вновь Толкиен обращает наше внимание на то, что Валар и майар связывали феодальные отношения.

Валар — еще и культурные герои: они пришли дать Детям Илуватара знания. Так, от Ауле «нам досталось все, что мы знаем о Земле и недрах ее, сиречь познания, коими обладают те, кто ничего не производит, а лишь стремится уразуметь, что есть что, как, например, секреты ремесленников, — ткачей, столяров, литейщиков и землепашцев… Ауле еще величают Другом нолдор, ибо со временем те много чего от него узнали, став одареннейшими среди эльфов».

Манве «отдавал из всех эльфов предпочтение ваниар, он учил их, как складывать музыку и стихи, ибо стихосложение ему самому было в радость, а песнь слов была его истинной музыкой».

В результате каждый из Айнур стал выразителем определенного священного искусства, законы которого он потом передавал одному из племени Детей Илуватара:

«Телери многое узнали от Ульмо, и музыка их звучала столь же печально, сколь и проникновенно».

И тут, в связи с упоминанием о печальной, романтической музыке, можно вспомнить яркие строки из «Рене» Шатобриана:

«Сердце наше инструмент несовершенный: оно подобно лире без струн, из которой мы вынуждены извлекать радостные звуки в тональности, больше подходящей для воздыханий».

Далее Толкиен говорит о весьма непростых отношениях между Айнур и эльдар. И здесь сказывается несостоятельность феодальной власти, что только на руку Мелкору:

«Валар много старше Детей Илуватара, и были им они скорее наставниками, нежели повелителями; но когда Валар пытались силой наставлять их, все было тщетно, ни к чему хорошему это не приводило, хотя они это делали из самых добрых побуждений».

Как мы дальше увидим, нолдор под водительством Феанора даже восстанут против власти Валар, а чуть погодя нуменорцы даже попытаются их уничтожить. Таким образом, отношения Валар с подчиненными разладились; и причина тому — непонимание, возникшее из–за несовершенства мира (по крайней мере, так думали люди). Не исключено, что в этом смысле Толкиен разделял точку зрения Лейбница(39), полагавшего, что существующий мир создан Богом как наилучший из всех возможных миров. И уж если невозможно занять место Илуватара и понять божественный замысел, ты вправе воспротивиться, подобно Феанору (тот не может стерпеть, что Мелкор — Вала и что ярость его сильнее), или впасть в философский скептицизм в пример Вольтеру. Толкиен призывает нас любить мир таким, каков он есть, не без всемогущего зла, хотя всемогущество его и оспоримо.

Толкиен говорит и о сходстве между эльфами и Валар:

«Айнур знались в основном с эльфами, ибо Илуватар, уподобил их друг другу, хотя в росте и силе они уступали людям, коих оделил он необычайными свойствами».

К числу последних следует отнести и смертность: ведь эльдар могли пасть в бою.

Люди у Толкиена не настолько чисты, красивы и добры, как эльдар; к тому же они легче поддаются искушению злыми чарами, поскольку сила их — а она у них все же есть — зиждется на свободной воле:

«Он возжелал, чтобы сердца людские бьши извечно устремлены на поиски пределов мира и за оные и не ведали покоя, чтобы им достало храбрости строить жизнь на свой лад, невзирая на случайности и силы, правящие миром, и не внимая музыке».

Дарованная людям свобода тем более поразительна, что она неподвластна исконному иерархическому делению. И тут уместно еще раз вспомнить Шатобриана и «это смятение, страсть и желание, что преследуют меня повсюду…».

Однако свобода — дар опасный:

«Илуватар знал, что люди, оказавшись меж сил, правящих миром, собьются с пути истинного и будут использовать свой дар некстати».

Эльфам же «казалось, будто Манве очень сожалеет, что существуют люди, хотя он вполне разделял помыслы Илуватара, ибо эльфы считали, что среди Айнур люди более всех подобны Мелкору, который остерегался их и ненавидел даже тех из них, что служили ему».

А среди прислужников его были знаменитые пришельцы с востока, а также Духи Кольца. По мнению Толкиена, первой жертвой сотворения Мира всегда становится человек — по крайней мере в «Сильмариллионе». И только во «Властелине Колец» некоторые из людей предстают во всем своем величии, заставляя нас забыть о почти неизбывной нелюбви автора к представителям рода человеческого.

Смерть — один из наиглавнейших даров, данных людям, дар, благодаря которому они и снискали себе прозвище Гостей, или Чужаков; и в этом кроется еще одно недоразумение, потому что «Мелкор и здесь оставил свою тень, дабы все путали смерть с мраком».

Страх перед смертью и стремление продлить себе жизнь (как тут не вспомнить древнеегипетскую цивилизацию) и подвигли нуменорцев восстать против Валар. Но даже долгая жизнь — и она особенно — не радует тех, кто жаждет вечности и готов на все, лишь бы утолить эту жажду.

Другой народ, гномы, тоже наделены «необыкновенными свойствами». Гномов создал Ауле, которому не терпелось обзавестись учениками, «дабы передать им свои знания и умение». Ауле трудится тайно в Подгорном мире — и порождает Семерых Гномьих Отцов, «крепких и непоколебимых». Замысел Ауле оказался на редкость дерзким, за что ему пришлось выслушать от Илуватара строгий выговор:

«Почто, — вопрошает тот, — усердствовать над тем, что, сам знаешь, превыше твоих сил и власти?»

Ауле признает, что «нетерпение побудило его к безрассудству», и, дабы обезопасить себя впредь от гнева Илуватара, предлагает «уничтожить плод своей гордыни». Он берет огромный молот, чтобы обратить гномов в прах, но те молят его о пощаде. Илуватар вдруг проникается жалостью к несчастным, и тогда Ауле просит его благословить свое творение и усовершенствовать.

Ну, а свойства гномов, в общем–то, известны:

«Они крепки, как скала, упрямы, дружелюбны, сколь и враждебны и куда более стойко переносят боль, голод и прочие лишения, нежели все другие говорящие существа…»

Живут гномы по соседству с загробным миром:

«По завершении последней Битвы они взялись помочь Ауле преобразить Арду… гномы также уверяют, будто Семеро их Отцов вернутся и будут жить среди себе подобных, и обретут свои прежние имена. Достославнейшим из них стал Дарин, прародитель Казад–Думских гномов, благорасположенных к эльфам».

Будучи, однако, на редкость себялюбивыми и жадными до золота, гномы не питали ни малейшей любви ко всему, что происходило от Йаванны, в частности, к растениям.