Дитя каприза - Дженет Таннер

– Ради Бога, Гарриет, не делай глупости… – Салли снова побледнела. – Неужели тебе хочется увидеться с Грегом?

– Эта поездка – пустая затея. Если он арестован, а теперь наверняка это так, то тебе ни за что не позволят с ним увидеться, – сказал Хьюго.

– И все-таки я попытаюсь.

– Надеюсь, ты не слишком грубо обошлась с этим парнем из страховой компании, – сухо заметил Марк. – Если ты хочешь увидеться с Грегом, то лучше всего это сделать с его помощью. Упроси его представить тебя в качестве своей секретарши или что-нибудь в этом роде.

– Ради Бога, перестань, Марк, неужели тебе обязательно нужно превращать все в шутку? – взмолилась Гарриет.

– Я вовсе не шучу – я абсолютно серьезен. Думаю, что ему-то разрешат увидеться с Мартином. Как-никак он профессиональный детектив.

– Я не попросила бы у него помощи, даже если бы находилась на тонущем корабле, а спасательный пояс имелся бы только у него! – решительно выпалила Гарриет.

В эту секунду Салли опрокинула бокал с вином. Красный ручеек побежал по полированной поверхности стола и пролился на ее кашемировое платье. Салли вскочила, пытаясь промокнуть платье салфеткой.

– О Боже! Платье будет испорчено! Его надо немедленно снять и отдать Донне застирать…

Салли поспешно вышла из комнаты.

– Никогда не видел Салли в таком состоянии, – заметит Марк. – Эта история здорово подействовала ей на нервы. Она сама не своя.

– Тебя это удивляет? – раздраженно заметил Хьюго. – Мне кажется, что каждому, у кого есть хоть капля чуткости, понятно, как больно всем нам ворошить старое. Словно недостаточно того, что мы уже когда-то пережили…

Гарриет встала.

– Пойду посмотрю, как она там. Я больше не хочу есть. Я действительно не голодна.

– Думаю, ни у кого из нас нет аппетита, – заметил Хьюго.

В своей комнате Салли наконец удалось снять платье, хотя руки дрожали так сильно, что она с трудом расстегнула молнию. Отшвырнув платье, она бросилась на постель и закрыла лицо руками.

Боже милосердный, когда же кончится весь этот кошмар? Неужели еще только позавчера жизнь казалась ей приятной и размеренной? Она устраивала благотворительные ленчи и ужины, ездила за покупками, сплетничала с приятельницами и, трезво оценивая свою жизнь, понимала, что добилась всего, чего хотела, хотя иногда ей становилось немного не по себе от одиночества и пустоты вокруг. А теперь со всех сторон се словно обступали тени минувшего, которые мучили ее, и ей начинало казаться, что она сходит с ума.

Раздался стук и, не дожидаясь ее ответа, кто-то немного приоткрыл дверь.

– Салли? – послышался голос Гарриет, и в дверях появилось ее озабоченное лицо. – С тобой все в порядке?

– Да. – Ей удалось овладеть собой, и она встала, чтобы поднять с пола платье. – И как это меня угораздило?

– Ты расстроена. Позволь, я отнесу платье Донне, а ты пока надень что-нибудь другое.

Салли отдала ей платье. Затем, так и не пересилив себя, спросила:

– Неужели ты действительно собираешься ехать в Австралию, Гарриет?

– Да.

Салли схватила ее за руку.

– Прошу тебя, дорогая, не езди. А вдруг ты обнаружишь что-нибудь такое, о чем тебе лучше было бы не знать?

Гарриет озадаченно нахмурила брови.

– И папа говорит почти то же самое. Вы с ним оба боитесь, как бы я не узнала, что мама и не думала погибать, правда? – Салли ничего не ответила, и Гарриет продолжала: – Неужели вы и вправду думаете, что она была способна на такое? Исчезнуть, чтобы все поверили в ее смерть?

Салли ответила не сразу.

– Когда твоя мама хотела чего-нибудь, она действовала без колебаний, – сказала Салли, избегая встретиться глазами с Гарриет. – И всегда добивалась своего.

– Ты хочешь сказать, что на самом деле думаешь… Салли, она же была твоей сестрой, черт возьми!

– Да, – тихо сказала Салли. – Вот именно – она была моей сестрой.

Салли пересекла комнату и, стоя перед шкафом, перебирала платья, висевшие на скользящих плечиках.

– Возвращайся к остальным, Гарриет. Со мной все в порядке. Я спущусь через минуту.

Чуть помедлив, Гарриет кивнула головой.

– Если ты уверена, что с тобой все в порядке…

– Да, да. Иди.

Дверь за Гарриет закрылась, и Салли, покопавшись в гардеробе, отыскала платье из легкого белого крепа с сиреневым узором, слегка пожелтевшее от времени, которое казалось нелепым на фоне изысканных авторских моделей. Ей следовало бы выбросить его много лет назад, но рука не поднималась. Девочкой она так любила это платье, чувствуя себя в нем совсем взрослой! Салли сняла платье с плечиков и приложила к себе перед зеркалом. Отразившееся в зеркале лицо выглядело так, словно ей снова было всего четырнадцать лет. Прижимая к себе платье, она замерла, охваченная нахлынувшими воспоминаниями, многие из которых были безрадостными. Именно это платье было на ней в тот вечер, когда она впервые узнала немного правды о своей сестре – правды, которая была так же неприятна сейчас, как и тогда.

– О Пола! – прошептала она. Неожиданно по ее щекам потекли слезы, оставляя следы на безупречном макияже. – Что с тобой стало? И, Господи, что стало со мной?

Салли стояла неподвижно, придерживая руками платье на талии, вся во власти воспоминаний.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Прошлое

ГЛАВА ПЯТАЯ

Поднимаясь по лестнице, Салли услыхала приглушенные голоса и хихиканье в ее общей с сестрой спальне и догадалась, что Пола привела в дом свою подружку Луизу. Опять они будут вести взрослые разговоры, а Салли, как всегда, будет чувствовать себя незваной гостьей, неуклюжей и наивной девочкой. Салли медлила. В ней боролись безотчетная застенчивость, которую она всегда испытывала в присутствии Луизы, и всепоглощающее желание узнать, над чем они там хихикают, – пусть даже ее присутствие для них нежелательно. Как всегда, одержало верх чувство восхищения старшими девочками. Она пересекла покрытую линолеумом лестничную площадку. Пол устилали многочисленные циновки, которые ее мать называла ковриками. Салли отворила дверь спальни и вошла.

Две пары глаз с осуждением уставились на нее. Пола, в узких велосипедных брючках и открытой трикотажной маечке, растянулась, опираясь на локти, на плиточном полу у камина. Она курила сигарету и выпускала дым в камин. Луиза, в одном только возбуждающем чувственность черном кружевном белье, лежала на постели, обрабатывая свои бедра чем-то вроде массажного аппарата со множеством резиновых насадок.

– Салли? Тебе что здесь надо? – спросила Пола.

– Это и моя комната, – ответила Салли, защищая свои права. – Я могу входить сюда, когда захочу.

– Ну и зануда! Иди лучше послушай радио или займись чем-нибудь еще.

– По радио сейчас нет ничего интересного. Я хочу взять книгу.

– Тогда поторопись, не мешай нам.

– Дорогая, ну зачем же так грубо? – сказала Луиза, продолжая массировать ноги, которые она считала толстыми. Луиза была француженкой без особенно строгих нравственных принципов, в чем мог поклясться каждый мужчина в возрасте от четырнадцати до восьмидесяти четырех лет, хотя большинство выдавало Желаемое за действительное. Но некоторые и вправду убедились в этом на собственном опыте. Луиза училась в Англии по обмену. Она готовилась стать учительницей английского языка в родном Ниме, и в программу ее пребывания в Лондоне входила педагогическая практика – она преподавала французский в местной гимназии. С Полой, учившейся в шестом классе, их связывала тесная дружба. Когда Луиза не завлекала в свои соблазнительные сети очередного бедолагу, они с Полой были неразлучны. Обычно они коротали время в кофейном баре «Черный кот», выпивая огромное количество кофе под звуки музыки Элвиса Пресли и подобных ему музыкантов, которую без устали выдавал автомат в углу бара. Порой девушки носились по округе на принадлежащей Луизе изящной «Ламбретте» или же посвящали вечер косметическим процедурам: делали друг другу педикюр, выщипывали брови, – одним словом, старались превратить себя в роковых женщин, неотразимых для противоположного пола, хотя и без этого были, несомненно, привлекательны.

– Как ты обращаешься со своей младшей сестричкой! – упрекнула Полу Луиза. – Не стой в дверях, Салли, входи. Входи скорее, а то внизу будет полно дыма.

– Только не это! – захныкала Пола. – Если мама узнает, что я курила, она меня убьет. А ты, Салли, не вздумай проговориться, не то получишь!

– Не бойся, я тебя не выдам. Но мама все равно учует запах.

– Не учует. Его вытянет через дымоход. Ну уж если ты здесь, смотри, не болтай, о чем мы тут говорим. Итак, Луиза, что ты там хотела сказать о Роджере Кларке? Он и впрямь сразу же переходит к действиям, как говорят?

Луиза хихикнула.

– Это он сам считает себя очень опытным. А я могла бы его кое-чему научить. У него одно на уме – запустить руку под блузку или шарить под юбкой, но если ему позволить что-нибудь посерьезнее, как пить дать, перетрусит и напустит в штаны.