Журнал «Вокруг Света» №05 за 1984 год - Вокруг Света

Халиль умолк, подчеркивая тем самым важность следующей фразы:

— Центральный комитет ДОМА принял директиву о создании агитационно-пропагандистских отрядов на местах. В том числе и в нашем районе.

— Агитационно-пропагандистский отряд? — встрепенулся Латиф.— Что это?

— Центральный комитет,— продолжал Халиль,— предоставляет нам, товарищи, широкий простор для инициативы. Даже по готовому рецепту хороший плов не всегда сваришь, верно? Всегда берешь то, что есть под рукой. Так и здесь: нам предлагают действовать, исходя из местных условий и возможностей. Общие рекомендации таковы: в агитационно-пропагандистские отряды надо включать политически грамотных, умных ораторов, привлекать для выступлений прогрессивно настроенных священников, вождей племен и уважаемых стариков. Мы должны вести агитацию не трескучей фразой и голыми лозунгами. Нет, из этого ничего не выйдет! Только опираясь на конкретные примеры, мы сможем раскрыть содержание правительственных декретов и реформ, разоблачить кровавые преступления душманов.

Халиль говорил возбужденно, взволнованно.

— Например, все ли дехкане даже в ближайших к Герату уездах понимают, в чем суть проводимой правительством аграрной реформы? Не все...—Он сам же ответил с горечью на свой вопрос.— Днем им дают землю, а ночью в кишлак приходят душманы и говорят; «Вы засеете свое поле, а урожай у вас отберут неверные. Отберут и ничего не дадут взамен». И забитые дехкане внимают той лжи, потому что наша правда до них не дошла. Пустуют поля, приходят в негодность арыки. Люди голодают и уверены, что все их беды от революции. Агитаторы должны раскрыть глаза дехканам. Мы обязаны показать им, кто их враг, а кто настоящий друг.

Да, товарищи! — Халиль прочно овладел вниманием членов комитета.— Партия позаботится об охране активистов. Есть решение придать агитотрядам боевые подразделения. И последнее: на днях из Кабула транспортным самолетом нам доставят специально оборудованный агитавтобус.

Сообщение Халиля вызвало взрыв восторга. Автобус! С киноустановкой, мощным громкоговорителем, магнитофоном... Вчера в Герате об этом и не мечтали. Кадыр предложил сегодня же, не откладывая, создать агитотряд и наметить маршрут первого рейда.

Расходились под вечер — возбужденные, радостные, с ощущением причастности к новому важному делу.

...Грабеж для Каюма был обычным способом пополнения казны. Перестреляв пассажиров рейсового автобуса и забрав их скарб, он в тот же день отправил за кордон связного с рапортом, в котором грабеж на шоссе выдал за «акцию по уничтожению партийных активистов». На настоящих партийцев Каюм тоже устраивал охоту, но то было дело хлопотливое и почти всегда рискованное: расправишься с одним, а потеряешь троих-четверых. Воевать душманам становилось все труднее, хотя с оружием и боеприпасами проблем не было.

Это добро тайными тропами исправно поступало из-за кордона, только попроси. Мешало другое. Население начинало относиться к ним враждебно. Ночевали душманы в кишлаках, продукты брали у дехкан, выдавая взамен «квитанции», где значилось, что исламская партия взимает налог для «святого дела». Каюм рассчитывал, что во всех кишлаках будут принимать его с радушием, как героя. Но теперь даже в самых глухих местах мало кто хотел иметь с ним дело. Дехкане смотрели на душманов кто с неприязнью, кто с плохо скрытой ненавистью. Им уже надоело страдать от бесконечных поборов, жить в вечном страхе перед этими ражими молодцами, которые не разрешали возить в город урожай для продажи и заминировали вокруг все дороги. До прямого бунта пока еще не дошло, но «борцы за веру» чувствовали себя неуютно.

Каюм с усердием выполнял приказы «главнокомандующего». Их передавали ему связные из Пешавара.

Прошлой ночью, к примеру, были «наказаны» жители одного селения за то, что напоили молоком бойцов армейского батальона, проходившего через кишлак. Каюм не стал даже и разбираться, кто именно угощал неверных. Всех жителей кишлака он приговорил к суровой каре.

...Они пришли ночью. Первым делом ворвались в дом муллы, выволокли его на площадь и принялись избивать.

— Коран! Принесите Коран,— хрипел мулла, взывая к односельчанам, которых при свете факелов сгоняли на майдан.

Какой-то старик, подняв дрожащими руками священную книгу, попытался протиснуться к мулле. У него выхватили Коран, отшвырнули прочь. Каюм лично застрелил старика. Муллу зарубили саблей — как всегда, душманы проделали это не спеша, наслаждаясь мучениями жертвы. Для острастки Каюм лениво пострелял в толпу, затем отправил своих парней пошарить в домах, хотя знал, что взять у этой голытьбы нечего.

Иногда он встречался с Рауфом, который теперь служил чиновником в департаменте губернатора, маскируясь под человека, преданного демократической власти. Рауф называл Каюму имена тех, кого требовалось «наказать» в первую очередь, сообщал о маршрутах колонн, которые доставляли в город продовольствие, медикаменты, одежду. Если грузовики охранялись слабо, Каюм устраивал засады, сжигал машины и груз. Каюм был уже далеко не новичком среди «защитников ислама», но побаивался Рауфа. Этот оборотень знал, казалось, о всех промахах, вольно или невольно допущенных его бандой.

— Что же это делается, брат? Сопливые девчонки на виду у всего города корчат из себя революционерок,— мягко упрекал его Рауф во время последней встречи.— Хочу по-дружески предупредить: слухи об этом разносятся далеко. Можешь себе представить, как недовольны наши друзья там... Наверное, они думают: «Мы им даем деньги — и ведь немалые деньги, правда? А в это время Каюм воюет со стариками в пассажирских автобусах».

Каюм злобно взглянул на собеседника. Неужели эта лиса сообщила в Пешавар об автобусе?

— Нет, нет, ты не беспокойся. Я пошутил. Там наверняка были люди, которые заслуживали хорошей трепки. И все-таки скажу тебе как брату: пора показать, что мы не бросаем слов на ветер. Неверные должны бояться выходить на улицу. Пусть смерть настигнет и тех, кто сочувствует новой власти. Еще беспощаднее должен быть террор на дорогах. Надо лишить Герат продуктов, товаров первой необходимости, отрезать его от страны. Ты должен разжигать недоверие к нынешней власти. Пусть твое имя внушает страх.

— Я постараюсь,— хмуро обещал Каюм.

— Знаю. И подвиги твои не останутся без награды.

— Нафису схватили бандиты!

— Что? — Фазиля остановилась, но незнакомая женщина, вполголоса сообщив ей эту новость, обогнала ее и, не оборачиваясь, торопливо перешла на другую сторону улицы.

Нафиса... Надо немедленно что-то делать. Первым желанием Фазили было догнать эту женщину, но время уже ушло. Незнакомка скрылась в лабиринте узких переулков старого города. Впрочем, подумала Фазиля, эта женщина сказала все, что знала. Нафиса схвачена бандитами...

Фазиля ускорила шаг. Скорее в комитет, к товарищам — вместе они что-нибудь придумают. Надо сообщить Мухтару. Оповестить ХАД. И обязательно — это надо сделать немедленно — пойти в дом Нафисы. Может быть, все это розыгрыш, недоразумение, ошибка. Вот ее дом, сейчас позвоню, дверь откроется, и на пороге я увижу свою подругу, как всегда красивую и жизнерадостную.

На пороге Фазиля увидела испуганную, с красными от слез глазами младшую сестру Нафисы. Из глубины дома доносились рыдания матери. Все оказалось правдой: здесь побывали неожиданные и бесцеремонные гости — на полу валялись разодранные книги, осколки разбитой посуды...

— Они пришли этой ночью,— всхлипывая, рассказывала маленькая девочка,— бесшумно влезли через открытое окно и связали отца. «Где Нафиса?» — спросил меня один из бандитов. Я ответила, что сестры нет дома. Но один из бандитов уже тащил Нафису за волосы из другой комнаты.

— Бедные вы мои,— голосила за стенкой мать.— И за что нам такое горе... О, помоги, аллах, спаси мужа и дочь!

Вместе с Нафисой бандиты увели отца.

Мухтар привел Несора-доку в комитет ДОМА и попросил отнестись к бывшему душману с максимальным вниманием. Кадыр предложил парню жить пока в маленькой пристройке к зданию комитета и для начала поручил ему выполнять обязанности истопника. Приближались зимние холода, все равно кому-то надо было заботиться о печах. Несор, весьма удивленный тем, что его не отправили в тюрьму, согласился. Но про себя решил бежать отсюда при удобном случае. Случаев таких с первого дня работы представилось сколько угодно. Никто не охранял пленного, не ограничивал его жизнь какими-либо запретами. Несор все откладывал и откладывал побег и наконец совсем перестал вспоминать об этом намерении.

Сначала ему мешала уйти обычная в таких случаях мысль: куда податься? С душманами его пути разошлись — это

Несор невольно стал прислушиваться к разговорам своих сверстников. Где они, эти враги ислама, о которых ему день и ночь твердили в банде? Несор видел, что сверстники из ДОМА совсем не напоминают «страшных кафиров», которые рисовались в его воображении, а, наоборот, ведут себя скромно и достойно. Странно...