Миссия Эскарины Ставо (СИ) - Ахметова Елена

Я промолчала, стиснув колени. Злодейская рожа выглядела слишком достоверно.

- Впрочем, нет, — протянул Сергей, задумчиво рассматривая меня. — Рисковать будущим своих людей, обрекая их на жизнь без гравитации на длительный срок, вы бы тоже не стали. Значит, расконсервация стартовала не раньше, чем вы поняли, что масса Карпатии куда больше, чем могло показаться снаружи, и гравитация на ней вполне ощутима. Значит, послезавтра.

Он помолчал, приглашая высказаться. Я воздержалась, отказываясь выдавать какую-либо информацию. Для человека, который провел со мной меньше часа, он и так знал обо мне слишком много.

- Что ж, — вздохнул Сергей, — в таком случае, главное — чтобы Кенор не прилетел за вами раньше.

- Он прилетит за мной?..

Наверное, мне полагалось радоваться. Но вместо этого я опустила взгляд на свои ноги, обтянутые потрепанной тканью любимого комбинезона.

Кенору это не понравится. Он считал, что леди должна оставаться леди в любой обстановке, будь то бальная зала или пиратский камбуз. А я…

Кажется, Джанет была права, когда намекала на некоторые особенности моего поведения, изменившиеся за последние годы.

- Прилетит, — безжалостно подтвердил Сергей и встал. — А до тех пор… кажется, правилами хорошего тона предполагается, что гостье, впервые оказавшейся у вас в доме, нужно предложить экскурсию.

Я неуверенно покосилась на протянутую мне ладонь.

- Правилами хорошего тона?

- Да, понимаю, истребители в него вписываются плохо, — подтвердил Сергей, не меняя позы.

- Как и проверки, — не удержалась я, на мгновение почувствовав себя так же спокойно и уютно, как во время регулярных пикировок с Джанет.

- Взаимно, — тут же уел меня Сергей. — Так что? Вам не любопытно, как мы ухитряемся выживать на астероиде?

Я укоризненно покачала головой.

- Леди не пристало пустое любопытство, — заметила я и осторожно вложила пальцы в его ладонь, позволяя помочь мне подняться.

Сергей не растерялся, охотно предоставляя мне опору, но все же потратил несколько секунд, чтобы вдумчиво изучить наши руки, — а потом поднял взгляд и выразительно заломил брови.

- Леди полагается быть в меру любознательной, — невозмутимо сообщила я, одарив его вежливой улыбкой. — Это часть искусства поддержания беседы. Невозможно стать интересным собеседником, не посвящая некоторое время повышению эрудиции.

- Как скажете, — только и вымолвил Сергей, прежде чем расхохотаться.

Глава 6. "Таймыр"

Одна из глубочайших особенностей русского духа заключается в том, что нас очень трудно сдвинуть, но раз мы сдвинулись, мы доходим во всем: в добре и зле, в истине и лжи, в мудрости и безумии — до крайности.

— Д. Мережковский

Станция оказалась куда больше, чем я могла представить.

Меня держали под куполом ремонтного дока, куда залетел «Норденшельд»; но, как выяснилось, был и второй купол. Чтобы добраться туда, пришлось пересечь весь ремонтный комплекс, пройти мимо жилого блока до ячейки со скафандрами и вдобавок добрых полсотни метров двигаться по натянутому между шлюзами канату: хоть гравитация на Карпатии и ощущалась, ее было недостаточно, чтобы быть уверенным, что один неосторожный прыжок не позволит отправиться в открытый космос.

В основном куполе, где остался мой корабль, пахло точно так, как я привыкла: пересушенный воздух, машинное масло, ядреные нотки топлива и кофе. Не без труда отстегнув шлем, я ожидала ощутить тот же набор, но первый же вдох показал, что сюрпризы на сегодня еще не закончились.

Сергей, заметив выражение моего лица, только усмехнулся и ловко выпутался из своего скафандра. Я такой сноровкой похвастаться не могла. Скафандр был старого образца, чудовищно тяжелый, оплетенный системой силового подтяга, и, кроме того, оказался предсказуемо велик: перчатки от него болтались на сильфонных шарнирах ниже моего запястья, не давая подобраться к сочленениям и застежкам.

- Позволите? — поинтересовался Сергей, помедитировав с полминуты на мои мучения.

Я горестно вздохнула и развела руки в стороны, чтобы ему было удобнее добраться до основной молнии.

- Во флоте говорят, что скафандр — это кринолин двадцать первого века, — мрачно сообщила я. — Скафандр, как и платье с кринолином, совершенно невозможно надеть без посторонней помощи, тяжело носить, и, кроме того, он не подпускает к своей обладательнице ближе, чем то позволяют нормы приличия.

Сергей усмехнулся и нарушил все нормы приличия: подошел слишком близко, чтобы нащупать застежку под креплениями шлема, и одним движением расстегнул скафандр от шеи до низа живота. Молния шла и ниже, через промежность к пояснице, но он остановился ровно на том моменте, когда я могла достать руки из жесткого внешнего слоя и справиться с дальнейшим раздеванием самостоятельно.

Словом, у мурашек, колкой волной хлынувших от шеи к ногам, никакого логического объяснения не было, — что не помешало им поднять дыбом каждый волосок на теле и победным маршем двинуться обратно.

- Заело, — виновато сказал Сергей и, не убирая рук от моего живота, присел на корточки, чтобы разобраться со взбунтовавшимся замком.

Я заставила себя дышать ровно.

- Надеюсь, это вы не чините методом удара по реле?

Чтобы снисходительно смотреть снизу вверх, сидя на корточках, нужен отточенный навык. У Сергея он определенно был.

- Нет, — изрек он и с силой потянул за застежку сначала вверх, потом — вниз.

Молния несознательно застряла на том же месте. Сергей озадаченно хмыкнул, чуть приблизившись, и просунул вторую руку под скафандр. Пара секунд — и я, раскрасневшаяся и раздосадованная, сумела-таки выбраться из плотной скорлупы скафандра и вздохнуть полной грудью. От нахлынувшего запаха немного закружилась голова.

- Нет, вам не кажется, — подтвердил Сергей и любезно открыл передо мной внутренний люк, впустив в помещение хранения скафандров волну еще более плотного и густого запаха.

Воздух был влажным, но на этом, увы, его приятные характеристики заканчивались. Пахло болотом и застоявшейся водой — так сильно, словно я зашла в музей дикой природы, не прихватив фильтрующую маску.

- Наработка полуторавековой давности, — честно признал Сергей, ведя меня по коридору. — Вы, наверное, о таком и не слышали.

- Отчего же, — я пожала плечами. — Хлорелла?

Сергей недоверчиво покосился на меня сверху вниз и открыл первую дверь, являя взгляду огромное помещение.

Здесь запах просто оглушал. Он вырвался из помещения, как ударная волна, заставив пошатнуться и ухватиться за любезно подставленный локоть.

Искусственный пруд занимал все свободное пространство, оставляя место только для дорожек технического обслуживания. Зеленоватая вода плескалась почти вровень с полом, весело бликуя под яркими лампами. Под ее толщей были почти не видны хитросплетения труб, поддерживающих в пруду жизнь.

- Я слышала о таком, — зачарованно произнесла я, меря шагами техническую дорожку. Она поворачивала, позволяя встать точно в центре пруда, и меня тянуло туда, как магнитом. — Естественный блок фотосинтеза для замкнутой экологической системы. Такие предлагали использовать для первых межпланетных перелетов, когда считалось, что проще организовать колонию водорослей, чем собрать нормально охлаждаемый кислородный регенератор. Но для водорослей нужен свет с определенной длиной волны, иначе они вымирают, — я недоверчиво сощурилась на лампы. — А получение такого света — весьма энергозатратное мероприятие. На вновь проектируемых кораблях и колониальных станциях отдают предпочтение регенераторам с системой теплообменников. Почему вы?..

- Фильтры для регенераторов, — вздохнул Сергей. — Их нужно часто заменять, а в кустарных условиях толкового аналога не изготовишь. Зато хлорелле плевать, в кустарных условиях ее вырастили или нет. Кроме того, — он криво усмехнулся, — за поясом Койпера начинаются проблемы с усвояемой органикой, пригодной в пищу. А так у нас несколько полных прудов основы для биотрансмутационного комбайна.