Танец душ (ЛП) - Мерседес Сильвия

Лерона смотрела на своего мужа ледяными глазами. Глазами, похожими на те, что пару минут назад горели страстью в дюймах от Айлет.

Какое-то время король не двигался, глядя на картину. Может, перед свадьбой принца он вспомнил свой недолгий брак с этой красивой женщиной. Эта женщина привезла с собой из дома сына-бастарда, которого все знали, но никто не признавал.

Что-то в поведении Герарда казалось… странным. Что-то в его плечах. Айлет не могла это назвать. Ладонь со свечой дрожала, и он опустил подсвечник на пол.

Он подошел к картине, сжал край позолоченной рамы и открыл ее на скрытых петлях, которые Айлет заметила в первый раз, когда вошла в галерею. Картина открылась как дверь.

Айлет заметила темный узкий проход. Гвардин поднял свечу и прошел. Картина закрылась за ним, тихо, кроме щелчка.

Айлет осталась во тьме, моргая. Не понимая, что она увидела.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Террин смотрел, пока она не пропала из виду. И он все еще стоял в нише в тени, смотрел ей вслед, отчасти надеясь, отчасти боясь, что она выйдет, что он увидит ее высокую фигуру в свободной тунике и больших штанах, спешащую к нему, и свет луны сиял на ее темных волосах, а огонь сиял в полночных глазах.

Он склонил голову и заставил себя глубоко дышать. Он потер рукой лицо, выругался.

— Проклятье. Зараза!

Зарычав, он повернулся и ударил кулаком по стене. Боли было мало, и он ударил снова. Кожа порвалась, боль пронзила руку. Он скривился, закрыл глаза и опустил руку, сжимая кулак. Он сосредоточился на боли… но этого было мало.

Это не могло отвлечь от огня внутри. От огня, ждущего, чтобы поглотить его.

Он знал закон. Он знал, что эти чувства не поощрял святой. Если совет Брекара узнает, они накажут его, и карьера будет испорчена. Он ничего еще не сделал, чтобы заслужить такое, но… но…

Он ощущал ее в своих руках. Ощущал близость ее тела, силу ее рук, силу ее души. Силу, которая будто тянулась к нему. Он… глупо было верить…?

Фыркая от своей глупости, он вышел из ниши и прошел быстро по двору. День уже был долгим. Он устал. И все. Просто устал. Нужно было сосредоточиться на работе. Фендрель дал ему поручение, и ему не нужно было отвлекаться на…

— Никто из нас не получит то, чего хочет.

Террин застыл. Кожу покалывало от голоса, который он хорошо знал. Его рот стал произносить имя, он развернулся.

Но Лизель вышла из теней у стены замка под свет луны.

— Это наша печальная участь, да, венатор Террин? — сказала она.

Он выдохнул при виде нее. Ему просто показалось от волнения и усталости, что он слышал то, что не мог слышать. Милый и веселый голос Лизель был тяжелее обычного от печали. Но это был ее голос.

Она подошла к нему в свете луны, покачивая бедрами. Она куталась в шелковую шаль, но приблизилась и сбросила ткань с плеч, стало видно широкий вырез воротника ее ночной рубашки.

— Леди, — Террин выпрямился и сцепил ладони за спиной. — Вам лучше вернуться. Ночь холодна.

— Холодна, да, — она шла к нему дальше. Ее волосы ниспадали кудрями на спину, глаза были пустыми и темными. Он не видел ее днями с нападения Фантомной ведьмы. Он заметил ее издалека у озера, когда хоронили Фейлин. Она не попадалась ему на глаза, не всплывала в мыслях.

Но он видел ее сейчас, пока огонь ревел внутри, а кулак еще болел от ударов по стене, мысли и чувства вдруг вернулись. Почти жестоко.

Она пересекла расстояние между ними и отклонила голову, чтобы заглянуть в его глаза. Она подняла тонкую руку, после мига колебаний легонько коснулась его щеки.

— Помню, — сказала она, — как мы смеялись над тобой. Фейлин говорила, что тебя не сломать, что твоя верность святому подавила все твои нужды. Она бросила мне вызов, смогу ли я надавить на тебя.

Он резко вдохнул и отпрянул на шаг. Она изогнула губы и, несмотря на ее пустые глаза, бывшая бодрая улыбка озарила ее лицо.

— Как далеко, Террин? — она сделала еще шаг, обвила руками его шею. Ее рот замер у его губ, теплый и полный желания. — Как далеко?

— Миледи! — он расцепил руки, но сжал ее запястья и не отпускал, держал ее руки между их тел. Жар копился в нем.

Она рассмеялась и откинула голову.

— Думаешь, ты такой незаметный? Я видела тебя с ней. С венатрикс. Я знаю, что ты думаешь, что чувствуешь. Я знаю, кого ты хочешь. Плевать! Этой ночью, — она опустила голову, посмотрела на него из-под ресниц. — Твой Орден запрещает близость между членами, да? Но все знают, что вы, эвандерианцы, мягче, когда это касается сердечных дел вне Ордена. Пока… нет риска.

Он отпустил ее запястья, отпрянул на шаг, но она приблизилась. Она сжала его ладонь, опустила ее на свою талию. Ее тело прильнуло к нему.

— Идем со мной, — прошептала она. — Я покажу, о чем я. И мы сможем забыть. Ты можешь думать о ней, если хочешь. А я буду думать о…

Она не закончила, встала на носочки и прижалась губами к его рту. Поцелуй не был нежным, не был чувственным. Он был диким и злым, и он так же ответил. Он сжал яростно ее плечи, пальцы впились в ее голую плоть. Она сжала его волосы, тянула. Палец скользнул по шраму, и его лицо дернулось в ответ. Но она удержала его, целуя его сильнее. После пары диких ударов сердца, он перестал ощущать хоть что-то, кроме ее тела, тепла и желания.

С усилием воли он оттолкнул ее. Она отшатнулась на пару шагов, шелковый шарф упал на землю. Ее рот был открыт, она тяжело дышала, белая грудь вздымалась. Он быстро отвернулся, не доверяя себе, и закрыл глаза.

— Леди ди Матин, — холодно сказал он, — вам нужно вернуться в замок. У меня работа. Мы… между нами ничего не будет. Ни этой ночью. Ни потом.

Она только тяжело дышала. Они стояли на холоде и во тьме, и он не осмеливался смотреть в ее сторону.

— Вот как? — пробормотала она. — Ты верен своей венатрикс. А я стала сомневаться, что в мире остались верные мужчины.

Террин нахмурился. Он чуть не оглянулся, но остановился. Он не знал, что она сделает, и он знал, что плохо управлял собой.

— Хорошо, Террин ду Балафр, — ее шаги приблизились, ее ладонь легла на его щеку со шрамом, и он поежился. Она встала на носочки и прижалась обжигающими губами к уголку его рта. — Я уважаю верность. Но я приберегу танец для тебя завтра вечером. Не разочаруй меня, старую подругу.

Он не ответил. Он не шевелился, слушал, как ее шаги удалялись. И когда он убедился, что она была далеко, он посмел обернуться. Он заметил ее бледный силуэт, уходящий за угол.

— Проклятье! — выдохнул он, снова потер лицо руками. Хоть воздух был холодным, пот выступил на его лбу. Он думал, что выиграл в бою с плотью! Он думал, что научился управлять этими желаниями. Как он мог быть таким наивным? Он думал, что был из камня.

Трещины в том камне были глубже, чем он думал.

Он покачал головой и повернулся к круглой дороге, к мосту и вратам вдали. Его ждала работа, чары. Он должен был выполнять долг, службу. Только так. Он широкими шагами устремился вперед, холодный воздух остужал его кожу. Шрам на щеке жгло знакомой болью, и он ощущал место, где ноготь Лизель задел выпуклую кожу.

Что-то дрожало в его душе. Он не мог это назвать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Наступило утро Хэллоу Уэлла, и жители района Водехран проснулись с предвкушением. Все смотрели в сторону озера ду Нойв, и даже те, кто не видел башни Дюнлока вдали, ощущали надежду в сердцах. И трепет.

Праздник четыре года назад… закончился катастрофой.

Но все же жители городов, деревень, слуги и работники собирались праздновать Хэллоу Уэлл и, что важнее, свадьбу их Золотого принца. Знамена свисали из окон, девушки заплели ленты в волосы и танцевали с яркими шарфами. Пекари создавали булочки с медом и орешками в честь Золотого принца, и даже бедные фермеры тратили на них деньги. В этот день нужно было пировать, радоваться и не отказывать себе ни в чем. В этот день за принца нужно было выпивать вино или эль, а в честь новой принцессы — петь.