i cf85044c3a33e6c4 - User

только и оставалось, что за голову хвататься. И поэтому, когда Шон объявил, что код работает,

я сама повисла у него на шее, а он просто опрокинул меня на стол. Даже дверь не запер. Ладно

хоть не в коридоре…

Этот суперкомпьютер стал моей стартовой площадкой. Не знаю, как так у нас получилось,

но Шон мне отдал и исходные коды для статьи (вместе с ноутбуком почему-то), и ключик от

комнаты с суперкомпьютером. О да, в том, что ты спишь с ректором, есть свои плюсы.

Например, можно поселиться в комнате с игрушкой стоимостью в несколько миллионов баксов

и выжить оттуда своего вроде как все еще научного руководителя. Да, вы правильно подумали,

с Робертом Клеггом мы так и не помирились. И я как раз об этом.

Примерно спустя месяц после скандала на паре, он, кипя от злости, влетел в двери моего

убежища и потребовал ответа на вопрос какого хрена я вообще столько времени делаю с

суперкомпьютером. А я предельно ядовито ответила:

— Живу в величии славы собственного любовника.

— Хватит выставлять меня последним козлом. Или вы с Мадлен сговорились?

— То есть ты пришел мне жаловаться на то, что из-за меня у вас с женой отношения

накалились?! — возмутилась я. — Выметайся.

— Ты, студентишка, выгоняешь меня?!

— Я же не просто студентишка, ты сам сказал. Я сплю с ректором, и это предоставляет

хренову тучу возможностей, которых я не заслуживаю! Но все-таки они у меня есть. Поэтому я

могу единолично сидеть за суперкомпьютером… или выгнать неугодного профессора

Клегггггггга.

— Да ты просто маленькая стерва!

— Иди отсюда.

— А я уже почти решился помириться…

— Иди отсюда!

И он ушел. А я, разумеется, расстроилась. Да, прощение — не моя сильная сторона, но это

не значит, что я спокойно воспринимаю подобные стычки. И потому я стала дожидаться обеда.

Почему? Потому что Роберт Клегг строго соблюдает режим. Это такой наказ Мадлен. И

вообще-то, полагаю, это работает, ведь Роб почти никогда не болеет. Единственный раз на моей

памяти — именно тот, когда у меня рука была обожжена. Закон подлости. Короче, это я к тому,

что точно знала, в какое время он будет в столовой. В общем, я заперла комнату, взяла ноутбук

Картера подмышку и направилась в кафетерий. Там я заказала кофе экспрессо с десятью

ложками сахара, чем немало удивила окружающих, и встала за спиной у одного — угадайте

которого — профессора. А затем начала медленно и осторожно выливать ему на голову все эту

гадкую липкую массу. Кафетерий замер в предвкушении.

И пока бедный Клегг не успел оклематься, я решила высказать все, что накопилось:

— Ты выставил мои вещи в коридор! А меня — жалкой неудачницей. Хотя мы оба знаем,

что это не так! Я просто пытаюсь стать лучше. И у меня получается. И никакая я не стерва.

Извинись еще раз и скажи, что ты осел, а я просто очаровашка!

Отплевавшись и стерев сахар с глаз платком, Клегг вдруг просто хмыкнул.

— Знаешь, Конелл, будь на моем месте любой другой преподаватель, тебя бы это не спасло.

Но так как это все-таки я, а наш ректор меня люто ненавидит…

— Роб! Да он вообще не при чем! Это между нами. Между мной и человеком, которого я

считала другом, и который меня унизил на глазах у всех знакомых, исходя из каких-то

профессиональных соображений. Ты не был мне только преподавателем, ты человек, который

слышал, как я плачу, помогал и поддерживал. Если ты хотел оставаться ТОЛЬКО

преподавателем, зачем ты мне это позволял?! Или, может, для тебя это вроде бальзама, ведь я

жалуюсь на твоего злейшего врага. Может, тебе нравится собирать доказательства скотства

Шона? Потому что я не понимаю, за что ты со мной так жестоко. Да, я написала статью, да, без

тебя. Ладно, я гадкая и противная, но ты вышвырнул мои вещи на глазах у всего университета.

И это было так гадко, что когда я обожгла руку, тайком приезжала к твоей жене на перевязку,

пока ты ходил в супермаркет. Я, точно воришка, пробиралась в вашу с Мадлен квартиру.

Интересно, она бы засунула меня в шкаф, если бы ты вдруг вернулся? Вот до чего ты нас с ней

довел. Вот до чего довела нас ваша с Картером война. Хватит, Роб! Я устала перелезать через

пятиметровую стену непонимания между тобой и Шоном Картером. Я человек посторонний, я

не при чем! Вот почему я вылила тебе на голову чашку кофе. Тебе, не врагу парня, с которым я

живу, не научному руководителю, преподавателю или заведующему кафедрой, а именно

Роберту Клеггу, человеку, который позволял мне ночевать на диване в гостиной и говорил, что

веду я себя как дура. Наши отношения не были сугубо профессиональными никогда. Сначала

ты меня презирал, затем пожалел, и, наконец, подружился со мной. А потом подставил!

Гребаный предатель. — Я от избытка чувств даже ножкой топнула.

— Извини меня, — сказал он, наконец, уверенный, что прощу. А я не находила в себе сил

вот так сходу броситься с головой в дружбу с ним снова.

— Не могу. Не сейчас. Может, завтра.

И после этого я просто ушла. Но я простила. Роберт Клегг — человек уникальный. Я не

только простила ему его выходки, я о них забыла насовсем.

По итогам совместной работы мы с Шоном написали несколько статей, но до конференции

их бы опубликовать не успели. Однако мы постарались сделать так, чтобы Такаши на глаза они

попались — указали его в списках предпочитаемых рецензентов. Кстати сказать, когда спустя

три года Картер взялся за усовершенствование написанного нами некогда продукта, и включил

мое имя в число соавторов, и я очень удивилась этому обстоятельству. Но вернемся обратно.

— Мисс Адамс, ректор у себя? — спросила я.

— Да, мисс Конелл, — улыбнулась мне секретарша Шона.

Ни о чем не подозревая, я зашла в его кабинет… и увидела, они разговаривают с Хелен. Так

и застыла в дверях истуканом.

— Простите, я не знала. — И что-то отвратительное поднялось внутри меня, злое и

уродливое. Хотя ничего неприличного не происходило.

— Не спешите уходить, мисс Конелл. Поздравляю с успешным выходом релиза проекта, —

сказал Шон.

— Д-да, я за этим и пришла. Тебя тоже. — Клянусь, я очень спешила уйти, но он не

позволил.

— Манфред считает, что подобные события надо отмечать. Ты сегодня вечером что-то

планировала?

— Поспать? — предположила я наиболее очевидное.

— Очень смешно.

Не смешно, в моих мешках под глазами скопилась тяжесть всего мира!

— А есть предложения?

— Ресторан…

— Да, хорошо, — согласилась я и поспешно ретировалась.

Но только пришла домой легла спать, а проснулась от воя будильника. Шона не было. Но

меня ничуть не расстроило ни его отсутствие, ни то обстоятельство, что мы никуда не

выбрались.

Глава 4. Точка перегиба

Настоящее время

На кафедре весьма тихо. Клегг побежал в ректорат подписывать документы. Зная Картера,

он, скорее всего, оттуда выйдет часа через два. И еще четыре будет обтекать. Это знаю не

только я, но и секретарша, а потому она одну минуту кликает мышкой, а четыре — спит.

Думаю, она из тех, кто по ночам развлекается в клубах. По крайней мере мешки под ее глазами

со мной солидарны. А я… придумываю повод задержаться на работе, чтобы не возвращаться к

Брюсу. Тут все так хорошо и очевидно, а в квартирке с зелеными стенами мне откровенно

тошно. В этом университете царит она — идиллия, а у нас дома взаимопонимание закончилось.

Тут даже те, кто друг друга ненавидят, относятся с глубочайшим уважением к этому чувству.

Иначе, Роб бы не пошел к Шону за подписями лично, а заслал бы меня. Я бы покружила вокруг

Картера, насобирала бы шпилек в собственный адрес, но вернулась через полчаса, а у Клегга

уйдет времени на то же самое раза в четыре больше. Но это хорошо. Лучше, чем у меня и

Брюса. После того, как нейтральные темы для разговоров закончились, мы, по большей части,

молчим. А я не хочу возвращаться в звенящую от тишины квартирку, я хочу слушать храп

секретарши.

Но, как выясняется, помощь уже близко, и перспективы на вечер куда как более радужные.

И предвещает их с пинка распахнутая дверь и громкий вопль:

— Ах, ты с***а крашеная!

Со стороны секретарши раздается страшный грохот, шум и брань. Она с перепугу чуть не

ударилась съехавшим с подставленной ладони подбородком о клавиатуру. И я не более

расторопна, так как запуталась каблуками в проводе ноутбука. Вам точно нужно говорить, кто

это явился по мои блондинистые космы или сами догадаетесь? Керри Робинс Прескотт,

конечно.

— Джоанна Конелл, — продолжает она вопить, тем временем. — Я бросила мужа и троих