Зимняя вишня (СИ) - "Хурма Александровна"

— Нет, я тебе ещё раз повторяю, — уже чуть ли не рычит и встаёт на ноги.

— Тогда расскажи мне всю правду! — вскрикивает, автоматом сжимач кулаки, ранки защипали ещё сильнее, — А если ты и меня убьёшь? Джеймс?! Тоже в блокнотик напишешь? Ты отлично слышал Веронику и её слова, так почему ты так поступаешь?

— Потому что правда тебя разобьёт, я этого не хочу, — на глаза ей попадается блокнот, лежащий на столе, видимо, это тот самый.

— Ты уже это сделал, — глаза покрывает пеленой слёз обоих.

— Мышка.. – говорит одними губами, а потом резко смаргивает наступившие слёзы, и место их занимает ярость.

— Я должна знать правду! Баки! — кричит делая пару шагов назад.

— Что ты хочешь знать? — он криво улыбается, — То что я записывал каждую жертву потому что в будущем хотел свести свою вину на помощь их родным? — говорил спокойно, но девушка чувствовала его нервозное состояние, то как он держал себя, давало совсем немного надежд на спокойное прощание, — Я убил твоих родителей и мне жаль, что так получилось, — большой шаг вперёд и он оказывается а опасной близости и от Саши, — Я этого не хотел.

— Ты.. – по её щеке скатилась слеза, оставляя за собой солёную дорожку, — Ты начал налаживать со мной контакт только потому что мои родители были записаны в чёртов блокнот? — её губы дрожат, — И всё это время было лишь для очищения собственного имени?

— Саша.. — выдыхает и сдержанно потирает переносицу, — Я..

Девушка усмехается, по щекам льются слёзы, три шага назад, подальше от него. Комнату зарождает нервозный смех, она хватается за живот от боли, словное её ударили со всей силы, металлической рукой. Но Барнс стоял на месте, лишь смотрел на свою малышку.

— Ты обещал выжить, выжил, молодец, я утвердилась в этом, — серые глаза встречаются, — Можешь проваливать к чёрту, вернуться ты не обещал, поэтому уходи.

— Саша, — он двигается на неё не отводит взгляда, берёт её за обе руки, — Сначала всё было из за списка, встреча и то, что я пошёл за тобой, это правда, и когда ты заболела мной двигал именно блокнот. Но сейчас, — ему сложно говорить эти слова слова, поэтому проходит несколько секунд, прежде чем продолжить, — Я безумно тебя люблю и не представляю жизни без тебя. Мне жаль, что всё началось только из за блокнота.

Глаза её покраснели от слёз, и те увеличились в количестве, когда он приложил ледяную ладонь к её щеке и Саша еле сдержалась, дабы не потереться о металл, Бак смахнул слезу большим пальцем.

— Ты должен был сказать это раньше, — девушка медленно отходит от него, борится сама с собой и это видно по взгляду, ведь так хочется прильнуть к его телу и вжаться со всей силы, любить, целовать и проснуться… чтобы это оказалось лишь кошмаром, — Уходи, прошу…

========== Часть 15 ==========

Опустошенность, что может быть хуже этого? Не чувствовать ничего, ни единой эмоции, жить и не волноваться из за того, что кто-то может обидеть или задеть. Жить и забить на чувства других, на свои чувства, в первую очередь.

Так сильно застрелиться Саше ещё никогда не хотелось, а ведь всего неделю назад она могла сказать, что очень даже счастливо живёт. Но, видимо людям с тяжёлой судьбой и всю оставшуюся жизнь будет не вести, только если совсем чучуть, самую малость.

— Уходи, прошу.. — чуть ли не прошеплатала девушка, смотря в глаза своего солдата, которому хочется просто прижать её к себе, задушить объятьями и сломать кости обеими руками. Но вместо этого он делает шаг к ней и кладёт ладони на хрупкие плечи.

— Я уйду, — Баки немного приклоняется и между их лицами остаётся всего несколько сантиметров, — И не буду обещать того, что вернусь, — не смотря на спокойный тон, в его глазах сейчас очень много смешанных эмоций, но отчётливо она чувствует лишь одну - злость.

Злость к ней, ненависть к самому себе, ярость к собственным чувствам и понимание того, что всё таки пришлось это сказать чтобы напрочь оборвать ниточки, которые связывали их очень много лет.

Фамилия Попова, надолго въелась в мозги солдата, что даже после многочисленных обнулений он помнил те серые глаза пуговки, прозвище - мышка, детские слёзы страха и глаза полные боли. Он мысленно обрисовывал картины, кто же это может быть, как она появилась в Гидре и много других вопросов. К несчастью его любовь нарастала к девчонке с каждым днём, ведь между ними ничего не могло быть, он убил её родителей, этого было достаточно, чтобы ненавидеть человека всю оставшуюся жизнь. Саша, видимо, была не из тех, она не боролась с ненавистными чувствами, она пыталась опровергнуть совершенно иные чувства к Зимнему солдату, сочувствие, тепло, симпатия, а потом уже и любовь…

Девушка не верила, что не провстречавшись даже недели они разошлись, значит не совпали, конечно, ему сто с чем-то лет, а ей всего девятнадцать, недавно исполнилось, и это был самый худший день рождения.

Дядя пришёл назначенного числа на съемную квартиру племянницы и обнаружил там совершенно других жильцов, взрослая женщина с мужем и ребёнком, сказать что он перепугался не на шутку, значит - ничего не сказать. Саша ответила лишь на второй его звонок, и то по просьбе Мэри, у которой теперь приходилось проживать.

Подарили подарки, услышали благодарные слова и на этом всё, никакого праздника, даже хуже чем другие года до появления Баки, ненавистное имя, прозвище, кличка для собак, вот Джеймс, звучит намного лучше, как изначально показалось студентке, а теперь ей вся его сущность доставляет лишь слёзы, ненависть и безошибочно - боль.

— Саша… — в комнату заходит Джонсон, она выглядит умиротворённо, дома все выглядят иначе, этого не отнять.

— Мм..? — подавленно мычит девушка, перекатываясь на бок и закидывая левую ногу на одеяло.

— Я приготовила тебе кофе, — и правда, в руке она держит кружку с горячим напитком, но даже тот напоминает о солдате.

— Не стоило, — голос охрип от многочисленных тихих рыданий, заставляя прокашляться в кулак.

— Стоило, — подходит ближе, — Ты уже два дня ничего нормально не ешь, хоть я буду тебя подкармливать.

Конечно стыдно жить у лучшей подруги на квартире, за её счёт, что даже есть не хочется, дабы не тратить её продукты. Но Мэри во многом давит на девушку, чтобы лучшая подруга питалась хоть чем нибудь, иначе помрёт от недостатка еды. Да и не хотелось оставлять её бомжевать на улице, сейчас ещё и погода поменялась, всё в худшую сторону, как ни странно.

— Мэр, мне вообще неудобно у тебя проживать, да ещё и питаться за твой счёт… — выдаёт сразу, смотря в карие глаза.

— Я настаиваю, не хочу потом увидеть тебя на операционном столе от обморожения лёгких или оголодания, — ставит кружку на прикроватную тумбу и садится в ногах лучшей подруги, — Это не конец света, Саш, тебя окружают люди которые будут не прочь помочь тебе, точно так же как и я. И пока ты не поправишься, буду поить тебя кофеином.

— Спасибо, правда, — девушка принимает сидячее положение, и прыривисто вздыхает, — И извини что предоставляю неудобства, как только найду работу я отдам тебе всё с первой зарплаты.

— Хорошо, — увидя её взгляд, решает не перечить, деньги всё равно не возьмёт, но так хоть спорить не будут, — Мы справимся, вместе.

И так в кровати пришлось пролежать неделю, казалось, что дни летят с самой минимальной скоростью, всё к чему только не притронься напоминало о Барнсе, будь он проклят. Даже ключицу жгло намного сильнее, и иногда по привычке хотелось прижать к себе его жетон и быстрее успокоиться, но теперь этого тоже не сделаешь.

Саша дрожащими пальцами снимает с себя цепочку, на которой сверкает две железки, она берёт его руку и вкладывает в ладонь то, что он когда-то отдал точно так же.

Мужчина тогда опешил, даже сказать ничего не смог, развернулся и просто ушёл, громко хлопнув дверью. А так хотелось остаться, обняться и поцеловать, снова почувствовать тёплые прикосновения, нежное царпанье кожи и Сашины ласки, касания к огромному шраму. Но уже ничего не получится, остаётся только жить дальше, без неё.