Время прощать - Миа Марч

– И как будто мало того, что на тебя свалилось – ба-бах, – заметила Кэт, – объявление моей матери.

Изабел на мгновение закрыла лицо руками.

– Даже не знаю, на чем остановиться. Каждый раз, когда думаю об Эдварде, я вдруг начинаю думать о Лолли. А потом снова об Эдварде, потом – о Лолли. – Она глубоко вздохнула, заплетая и расплетая свои длинные волосы. – В любом случае он не просит меня принять это. Он сказал, что любит эту женщину. Уверена, Эдвард сказал бы, что подаст на развод, но я отключилась, прежде чем он успел это сделать.

Кэт вернулась на свою кровать.

– Не могу поверить. Джун верно сказала: это полный шок. Вы с Эдвардом были вместе с тех пор, как мне исполнилось десять лет.

– Через неделю после нашего переезда в гостиницу, – кивнула Джун.

– А теперь тетя Лолли… Я знаю, мы с Лолли не были особенно близки. Но, Кэт, твоя мать… – Изабел глубоко вздохнула. – Она очень много для меня значит.

– Для меня тоже, – добавила Джун. – Она и на маму очень похожа, правда, Из?

Изабел промолчала. Может, упоминание об их матери было сейчас не к месту. Джун всегда думала, что одной из причин, по которой Изабел держалась подальше от гостиницы – от Лолли, Джун и Кэт, – было то, что она наговорила матери в тот вечер, когда видела ее в самый последний раз. Джун знала, Изабел так себя и не простила. Ссора произошла здесь, в гостинице, в коридоре на первом этаже. Джун знала, как все это витает здесь в воздухе. Боль. Скорбь. Чувство потери, длящееся годы.

Кэт подошла к письменному столу, села на стул и, откинувшись, уставилась в потолок.

– Не могу в это поверить. Не могу.

Несколько минут они молчали, слушая звуки с лужайки перед домом, пение сверчков и цикад, голоса людей, возвращающихся из гавани.

– Итак, завтра мы распределим между собой обязанности Лолли, – решительно произнесла Изабел и пошла к кровати под мансардным окном. – Химиотерапия может вызвать у нее слабость и тошноту, и вряд ли она сможет чем-то заниматься.

Джун кивнула:

– Поразительно, как Лолли разговорилась после фильма. И только подумать, она уже почти ушла после него. Мне кажется, я никогда не слышала, чтобы она так высказывалась.

– Я тоже удивилась, – подала голос Кэт. – То есть она может быть упрямой, но просмотр фильма, обсуждение, разные точки зрения и то, к чему это привело, – добавила Кэт, с сочувствием взглянув на Изабел. – Она по-настоящему разоткровенничалась. Надеюсь, на этом не остановится.

– Спорим, не остановится, – тряхнула головой Изабел. – Мэрил Стрип – ее любимая актриса, и Лолли видела все эти фильмы. Они должны иметь для нее какое-то значение… олицетворять разные периоды ее жизни. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление: я видела, как она иногда отворачивалась или смотрела в окно.

– Непростая она, да? – заметила Кэт.

Джун улыбнулась.

– Непростая и сильная. – Джун посмотрела на Изабел. – А тебе по силам будет взять на себя обязанности Лолли?

– Потому что я не работаю? – Изабел возмущенно глянула на сестру.

Щеки Джун запылали. Да, именно это она имела в виду, но не хотела говорить, не хотела обидеть. Только не сейчас.

– Я просто хочу сказать, ни одна из нас, включая Кэт, не привыкла вести хозяйство гостиницы и обслуживать гостей. Помните ту неприятную семью в последнее Рождество? Они звонили в колокольчик! «Еще чая. У вас есть полотенца помягче? Можно что-нибудь сделать с запахом океана? Так воняет рыбой. Знаете, он поднимается сюда».

Кэт засмеялась:

– Я пережила их выкрутасы только потому, что они были без ума от моей выпечки. Одна из них, та, что даже в долгие пешие прогулки отправлялась на каблуках, сказала мне, что я должна начать свой кондитерский бизнес, и она будет делать большие заказы. Те дамы были невыносимы, но они придали мне уверенности. Тем не менее я хотела отобрать у них колокольчик и спустить его в унитаз.

Джун попыталась представить Изабел Нэш Макнил на коленях перед унитазом со щеткой и моющим средством. У сестры была домработница, которая не только дважды в неделю убирала дом площадью четыре тысячи с чем-то квадратных метров, но и готовила большую часть еды и замораживала ее с этикетками и инструкциями по размораживанию и разогреву.

– Уверена, я сумею сделать то, что необходимо, – надула губы Изабел.

Джун поняла, что сестру уязвило ее замечание. Но Изабел действительно не привыкла обслуживать других, в том числе Эдварда, поскольку он предпочитал платить за это прислуге. С другой стороны, Джун знала, что Изабел регулярно работала волонтером-консультантом по ситуациям, связанным с потерей близких. Если слова и выражение лица Изабел способны были успокоить женщину, только что потерявшую мужа, с которым прожила тридцать лет, наверняка сестра справится с несколькими постояльцами на отдыхе. Какими бы невнимательными или противными они ни были.

– Думаю, ты сможешь перейти в маленькую комнату, когда Джун и Чарли вернутся в Портленд, – обратилась к Изабел Кэт. – Или я могу туда уйти. Пожалуй, мне будет даже приятно пожить в моей старой детской. До того, как все изменилось, понимаешь?

– Я, наверное, тоже должна сказать вам, – начала Джун, вытаскивая из чемодана спортивные штаны и футболку. – Я остаюсь по меньшей мере на несколько недель. Портлендский магазин «Букс бразерс» закрывается. Вместе с ним уходит и квартира. Безработная и бездомная.

«Безработная и бездомная, когда надо растить ребенка. Жалкое зрелище», – пожалела себя Джун.

– Ты не бездомная, Джун, – возразила Кэт. – Это твой дом.

Джун встала и вернулась к балкону, устремила взгляд на гавань, следя за полуночным круизным судном, двигающимся по темной воде. Гостиница «Три капитана» – не дом. Джун уже жила здесь, в этой комнате, пять лет, и ощущения родного домашнего очага не испытывала. Но признаваться в этом не собиралась.

– Я та еще суперзвезда, да? Второй раз я прибегаю сюда с поджатым хвостом. Мне придется принять предложение Генри пойти на работу в «Букс бразерс». Я на том же месте, что и семь лет назад.

– На том же месте, возможно, – сказала Кэт – Но ты совершенно точно другой человек. Ты живешь в Портленде. Самостоятельно воспитываешь ребенка. И для Чарли ты суперзвезда.

Джун со вздохом посмотрела на звезды. Она никогда не забывала, как стояла здесь в двадцать один год, беременная, отец ребенка неизвестно где, любимые родители погибли, старшая сестра за сотни миль отсюда. Правда, к Изабел она все равно тогда не обратилась бы.

– Джун, когда ты забеременела, у тебя были мысли не оставлять ребенка? – спросила Изабел.

Джун круто развернулась к сестре.

– Что это значит? Мне не следовало рожать Чарли? Я должна была отказаться от него? Это было безответственно с моей стороны тогда, а сейчас тем более, когда у меня нет работы и своего дома?

Изабел покраснела.

– Нет, Боже, Джун, я совсем не то имела в виду Просто спросила, потому что… – Изабел закусила губу.

– Потому что… – Джун зло глянула на сестру.

– Не будем об этом. Нам всем нужно поспать.

– Потому что почему? – не унималась Джун.

Изабел посмотрела на свое обручальное кольцо, повернула его.

– Потому что я всегда думала, что никогда не узнаю, что такое быть матерью… чьей-то матерью. Мне интересно, переживала ты об этом, когда узнала о беременности?

– О… – Гнев и старое ощущение стыда испарились у Джун. – Конечно, переживала. Двадцать один год, последний курс колледжа. От заботы всего лишь о курсовой по «Миддлмарчу» я перешла к ответственности за ребенка. В одиночку. Но знаешь что? Даже тогда я не сомневалась, что буду хорошей матерью. Все дело в любви и заботе о малыше и выполнении того, что должен. Я знала, что все это сделаю. Мне просто было страшно.

Непродолжительное время выжить ей помогла надежда, что Джон Смит приедет за ней. Семь лет назад, когда Джун только вернулась в Бутбей-Харбор, беременная, с постоянным пакетиком каких-нибудь соленостей, она сидела здесь на балконе и грезила, как Джон идет по мощенной булыжником дорожке, опускается на одно колено и просит ее выйти за него замуж при лунном свете. Но он так и не пришел. Куда бы он ни уехал, независимый, ищущий, странствующий парень, он не захотел, чтобы Джун стала частью его жизни, не предложил ей отправиться вместе с ним, как предложил герой Клинта Иствуда Мэрил Стрип. Потому что «Мосты округа Мэдисон» – это кино, романтический фильм, а не настоящая жизнь.

Кроме тех четырех дней. В этом Джун видела правду. Она по уши влюбилась в Джона за два дня.

– Я пытаюсь сейчас представить, что у меня ребенок, а мне двадцать пять, на четыре года старше, чем была ты, Джун, – сказала Кэт. – Я не готова к этому. Так что отдаю тебе должное.

– Я тоже, – кивнула Изабел.

Джун посмотрела на сестер, тронутая их словами. Она достала из сумки лосьон для тела, и комната наполнилась ароматом сирени, пока Джун втирала крем в сухие локти и колени. Потом она юркнула под мягкое покрывало и улеглась на живот, чтобы видеть гавань.