Песня о бойне (фрагменты) - Валерий Горбань

- Пошли!

И офицер пригнувшись, первым направляется к выходу.

Напряженно сопя, но стараясь при этом как можно меньше шуметь, они пробираются между завалами мусора. Прокравшись вдоль старого, покосившегося забора, углубляются в заросли кустов. Все ближе и ближе звуки стрельбы, где-то совсем недалеко - гортанный голос в рации. Все большее возбуждение овладевает отчаянной троицей: азартные улыбки, блестящие глаза... Рисуясь друг перед другом, они держат автоматы плашмя, как герои боевиков, и в каждом их движении сквозит нетерпение: скорей увидеть врага, ударить ему в спину, яростно поливая все вокруг автоматным огнем.

Из кустов чуть в стороне, пропуская азартных героев еще глубже в "зеленку", вслед им спокойно смотрят два боевика - фланговое охранение. Один из "духов" под треск недалекой стрельбы что-то негромко говорит в рацию.

Группа проходит еще метров двадцать, и из-за поросших высокой травой бугров, из-за стволов деревьев на них выпрыгивает шесть боевиков - по два на каждого. Один из солдат, сбитый ударом приклада автомата, падает, как подкошенный. Второй успевает увернуться от нападающих, но его валят ловкой подсечкой и прижимают к земле. Ловкий, сильный, вымуштрованный в училище лейтенант реагирует мгновенно. Метанув одного из нападавших через спину, рукоятью автомата разваливает ему висок и, уйдя кувырком в сторону, длинной очередью сваливает сразу двух боевиков. Ответная очередь осаживает его на траву и он, тоскливо выдохнув, - Мама! - замирает.

Пастор, командир расчета АГС, перетащивший свой "аппарат" на новую позицию, видит в кустах мелькающие вспышки, слышит непонятные крики. Быстро развернув гранатомет, и приговаривая, - Вот вы где, родненькие! - он дает несколько коротких очередей.

Серии разрывов расшвыривают в стороны сцепившихся солдат и боевиков. Один из огненно-черных клубов подбрасывает и без того уже мертвого лейтенанта. И через несколько секунд на замершей поляне лежат только семь трупов. Единственный уцелевший боевик вытаскивает к своим раненого товарища и что-то говорит, показывая рукой назад. Еще группа "духов" направляется туда, за телами погибших.

Командиры, собравшись у стола в комендатуре, устало перебрасываются словами.

- Похоже, сдыхают?

- Рассветет скоро. Им смываться пора.

- Да, мужики, - качает головой бамовец, - весело тут у нас.

- Да это - ерунда. По сравнению с тем, что здесь раньше творилось, у нас - курорт. Как Майкопской бригаде досталось, или десантуре с вэвэшниками, которых в декабре-январе вводили, нам и в страшном сне не приснится, серьезно отвечает Шопен.

Серега, что-то вспоминая, печально головой качает.

Из рации Шопена чужой голос доносится.

- Э, Шопен! Как здоровье у твоих друзей? Хорошо мы вас сегодня потрепали?

- Нашел чем гордиться! Крутых из себя строите, а сами только из-за угла убивать умеете. Какой идиот эти перемирия выдумывает?! Давно бы уже вас задавили.

- Почему идиот? Умные люди придумывают. Деньги хорошие зарабатывают...

- А чего ты сегодня так поздно на нашу волну влез? Раньше слово сказать не давали...

- Да так, послушать хотелось, как ты своими командуешь.

- Ну и как?

- Ничего, маленько умеешь воевать. Только людей своих не жалеешь. Зачем на такие серьезные дела пацанов посылать, а? Как теперь их трупы забирать будешь? Или собакам оставишь? Мы своих не бросаем...

- Ты о чем? Мои все на месте.

- Э-э-э, командир называется... А трое, которых ты мне в тыл посылал? Или это не твои, забрели откуда-то?

- Кто? - Шопен обводит взглядом братишек-командиров.

Снова рация заговорила:

- Лейтенант Горяченко Николай Иванович... Храбрый был лейтенант, уважаю. Так, - шелест в рации, - рядовой Тюрин...

Грохот возле стола: командир бамовцев, побледнев, вскочил, стул уронил.

- Седьмой пост! Угловой. Как же они так?! Куда их понесло? Колька, вот пацан, а!

- Где они?- Шопен продолжает разговор так, будто речь идет о вещах вполне заурядных.

- Да тут, недалеко. Дачный поселок знаешь. Угловой домик, прямо на повороте, зелененький такой...

- А чего это ты так раздобрился?

- Хорошо умирали твои ребята. Похорони, как следует. Ну, до следующей встречи. - Голос в рации был полон ненависти и яду. - Только долго их не оставляй, тепло. Пока бояться будешь, протухнут.

На Грозный накатывался рассвет. Багровые отсветы пожарищ как-то незаметно заместились пурпурными всполохами зари. А затем, потянутая дымкой голубизна поглотила на небосклоне все остальные краски.

Комендант, все командиры подразделений и старшие офицеры собрались у большого стола с картой местности. У двоих перевязаны головы. Один нянчит подвешенную на перевязи руку, его лицо покрыто испариной и время от времени искажается от дергающей боли в раненом плече.

Комендант, в очередной раз пробежавшись карандашом по карте, говорит задумчиво:

- Непонятно, чего их туда занесло. Ну, хорошо, решили в тыл боевикам зайти. Но те в основном в полосе от дороги до Сунжи ошивались. А шлепать еще чуть не километр, через зеленку, через просеку...

- Вот-вот, - кивает головой Шопен, - Пастор говорит, что от того момента, когда ребята еще с поста стреляли, до непонятной суеты в зеленке минут пять прошло, ну максимум - десять. Не успели бы они так далеко забраться.

- Рупь за сто: их в этот домик специально перетащили. Какую-то подлянку готовят. Кто этот район знает? - Серега обвел товарищей вопросительным взглядом.

- А может, в самом деле решили уважение проявить?. - один из помощников коменданта, тот что с раненой рукой, подошел поближе к столу.

- От них дождешься!

Комендант снова к карте склонился.

- Если бы ребят убили и оставили возле кочегарки, то духам не было бы смысла нас в "зеленку" выманивать. Тут под прикрытием комендатуры можно одним взводом управиться. А вот в дачный поселок так просто не выйдешь. Со всех сторон лес настоящий. Целый полк растянуть можно. И на стрельбу друг по другу спровоцировать.

- Эт-то трюк известный, с ним мы управляться умеем... тянет один из офицеров. - Душман прав. Какую-то новую подлянку надо ждать.

- Пионер, бери машину, группу прикрытия, гони за Даудом и его ребятами, - говорит Шопен одному из своих офицеров, - найди их хоть из-под земли. Пусть он всем любопытным скажет, что его на другой конец города вызывают. Куда-нибудь на Старые Промысла. Понял?

- Ясно.

- В нашу комендатуру провезете скрытно. Боевики не должны знать, что они здесь.

Комендант подтверждающе головой кивает.

Офицер-омоновец быстро выходит на улицу и слышно, как он зовет водителя машины и кого-то из бойцов.

- Кто такой? - спрашивает Серега.

- Дауд?... Чеченский ОМОН.