Сбежавшая невеста - Стейси Браун

— Может быть, но мы рискуем многое потерять, если мир не продержится. Члены Священного Союза полны решимости поддерживать мир.

— Я не разделяю вашей озабоченности. Наполеон уже имел свои сто дней.

Не смущенный скептицизмом Алекса, сэр Гилберт продолжал:

— Как вы знаете, Англия заинтересована в том, чтобы Людовик Восемнадцатый оставался королем.

Алекс тяжело вздохнул. Людовик Восемнадцатый в его глазах был шут, ведомый Талейраном.

— Трон Людовика в безопасности.

— Да. Но о мартовском вторжении Наполеона не следует забывать.

— И роялисты начали белый террор против бонапартистов, — заметил Алекс с усталым кивком. — Вы никогда не заставите меня поверить, что французы будут приветствовать его сторонников. Они с удовольствием слушают, как он диктует свою автобиографию на Святой Елене.

— Неофициально я согласен с вашими впечатлениями. Гласно, однако, я должен принимать эту озабоченность всерьез. Не забудьте недовольство у нас дома. Любой, желающий нарушить баланс сил, может использовать экономические трудности в своих интересах.

Алекс потянул себя за галстук. Он понимал, что экономический кризис потряс страну. Безработица была пугающей, и многие ворчали, требуя парламентской реформы в духе Уильяма Коббета.

— Чего вы хотите от меня? Чтобы я отправился во Францию и попросил немногих оставшихся поджигателей признаться? — Он покачал головой. — Честно говоря, Гилберт, это потеря времени. Во Франции господствуют умеренные, которые поддерживают Политику правительства. Я отказываюсь верить, что кто-либо во Франции желает новой войны.

— Тем не менее, — проговорил Гилберт раздраженным тоном, — кое-что вы предпримете. Ухудшение социального и экономического положения в Англии идет на пользу тем, кто противостоит Хлебным законам. Не надо забывать об этой ужасной бойне при Питерсфилде.

Едва ли Алекс мог ее забыть. Ее даже, по аналогии с Ватерлоо, называли битвой при Питерлоо. Несколько сотен человек были ранены, некоторые убиты при разгоне митинга за отмену Хлебных законов и парламентскую реформу.

— Кто знает, куда заведет нас эта радикальная агитация? — Гилберт откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы под подбородком. — Если, разумеется, вы не предпочтете, чтобы я послал другого агента.

Алекс рассердился.

— Нет, — сказал он сухо, вперяя в Гилберта ледяной взгляд. — Я справлюсь. Когда ехать?

— Вы не едете.

Алекс недоуменно нахмурился.

— По вашему совету я пригласил Дэниела Резерфорда. Он уже изучает все возможные связи.

Алекс ухмыльнулся. Он хорошо представлял, что именно изучает его добрый друг Дэниел. И это был отнюдь не заговор.

— Заговор, если он существует, может организовываться дома, — заметил сэр Гилберт.

Алекс наклонился вперед.

— Кем? И для какой цели? — резко спросил он.

Медленная улыбка растекалась по лицу сэра Гилберта.

— А это вам и предстоит выяснить.

— Кара, — позвал ее сэр Чарлз из дверей кабинета, — вас не затруднит зайти ко мне?

Улыбка Кары исчезла, когда она вошла в комнату, ибо выражение лица герцога было строгим.

— Сядьте, пожалуйста, — сказал он сухо.

Усевшись в коричневое кожаное кресло, она заметила человека, стоявшего перед камином, и нахмурилась. Судя по одежде, он был из деревни.

— Вы узнаете этого человека? — спросил сэр Чарлз холодным тоном.

Недоуменно морща лоб, она уставилась на незнакомца.

— Нет, — ответила она, качая головой и удивляясь, почему герцог задает такой вопрос.

— Вы никогда в жизни его не видели? — настаивал он.

Глаза ее сузились в недоумении; она взглянула еще раз на неряшливо одетого человека.

— Нет, — сказала она, с любопытством глядя на дядю. — Никогда.

— Это та самая, ваша светлость, — воскликнул незнакомец, комкая в руках старую шляпу. — Я видел ее с ним в гостинице. Он взял ее прямо наверх, правда. Ему так не терпелось получить комнату...

— Довольно! — рявкнул герцог. — Я не потерплю подобных обвинений против мисс Симпсон в своем доме!

Тут ее охватила паника. Сердце заколотилось так, что готово было выскочить из груди. Он видел ее в гостинице с Алексом! Комната поплыла у нее перед глазами. Ее сейчас стошнит, прямо в кресле. Нет, только не здесь. Глубоко дыша, она попыталась успокоиться. Он не может ничего доказать.

— Я не обвиняю! — воскликнул проклятый незнакомец. — Это правда. Мы с женой имеем приличное заведение. Я так ему и сказал в ту ночь. И я все могу доказать. Другие люди их тоже видели. Спросите их, если вы не верите мне.

— Мой сын, маркиз Оверфилд, будет извещен о ваших измышлениях. Он прибывает домой сегодня вечером. Если вы попытаетесь оклеветать мою семью или семью мисс Симпсон, вы пожалеете о том, что родились, — заверил его герцог угрожающим голосом.

— Я прошу лишь то, что мне причитается. Его светлость дал моей жене пять фунтов за молчание, и я только хочу свою долю.

— Вот и спрашивайте у своей жены. А теперь вон отсюда! — с негодованием воскликнул герцог.

Как по сигналу, Коллинз открыл дверь и выпроводил обидчика из комнаты.

Кара не могла смотреть дяде Чарлзу в глаза. Что делать? Лгать! — прошептал тоненький голосок в ее мозгу. Это единственный выход. Но лгать она не могла. Что, если этот гнусный тип приведет свидетелей? Что тогда делать? Придется говорить правду. О Боже, думала она, опустив голову, что за адское положение! Страшно нервничая, она ждала неизбежных вопросов. Но они не последовали. Герцог спокойно сидел за столом и ждал, когда она заговорит.

— Я... я не знаю, что сказать, дядя, — проговорила она, нервно сглотнув.

— Послушаю, что скажет Алекс. Потом мы посмотрим, что делать дальше, — бросил он и вернулся к работе.

С трудом поднявшись, она приблизилась к столу. Ноги немилосердно дрожали.

— Дядя, я...

Даже не взглянув в ее сторону, он сказал леденящим душу голосом:

— Идите в свою комнату. Мы обсудим это позже.

Если бы он ударил ее, ей бы не было больнее.

— Да, — сказала она тихо и как-то ухитрилась добраться до двери. Ухватившись для опоры за дверную ручку, она остановилась на пороге. — Дядя, вы же не верите, что я...

Он продолжал работать, как будто между ними не произошло ничего необычного.

— Полагаю, что произошла какая-то ошибка. — Подняв на нее глаза, он строго добавил: — Не говорите никому ничего. Особенно Генриетте.

Она кивнула и торопливо вышла из комнаты. Дойдя до спальни, бросилась на громадную кровать и ударилась в слезы. Никто не заслуживает такого несчастья. Чем она виновата, что на нее обрушилась такая лавина неприятностей?..