Ласточки над фронтом - Марина Чечнева

Обошлось все благополучно. Бомбу Саша сняла сама, своими руками. А потом ушла в поле, за хутор, упала в траву и, дав себе волю, горько расплакалась.Здесь и отыскала ее Мария Рунт, секретарь партийного бюро полка.

- Саша, да ты что? Разве можно так?

- Меня же в партию не примут теперь, скажут, не оправдала доверия, захлебывалась в слезах всегда такая спокойная и веселая Саша.

- Каждый может ошибиться, - уговаривала Рунт, а потом уже строже сказала: - Возьми себя в руки! Мы на фронте.

Эти слова подействовали.

На следующий день в шалаше на краю аэродрома шло заседание партийного бюро. Только Саша начала рассказывать биографию, как в воздухе появились вражеские самолеты, начался налет, совсем близко разорвалась бомба. Мария Ивановна скомандовала:

- В траншею!

Самолеты пролетели, и все вернулись в шалаш, А через несколько минут новый налет бомбардировщиков противника - пришлось снова идти в укрытие. И так трижды. Наконец, Рунт не выдержала:

- Ничто не может помешать делу приема в ряды коммунистов! Продолжайте, товарищ Хорошилова.

И Саша продолжала свой рассказ, будто и не слышала грохота бомбовых взрывов, гула вражеских самолетов... За прием комсомолки Александры Хорошиловой в члены партии товарищи проголосовали единогласно.

Война - суровое, тяжкое испытание характеров. В огне ее сгорало все мелкое, наносное и выплавлялись характеры удивительной силы и чистоты.

Наша жизнь была содержательной, очень наполненной, несмотря на однообразность фронтовой обстановки, на недостаток времени. И немало для этого сделала комсомольская организация и наш бессменный комсорг Саша Хорошилова. В свободное от полетов время мы и спортом успевали заниматься, и художественной самодеятельностью, выпускали стенную газету, боевые листки и даже литературный журнал. Вот что писала в нем в 1943 году Женя Руднева:

"Скоро год как мы на фронте. Всего только год, а как мы изменились, как выросли! Были в жизни каждой из нас отдельные годы, очень значительные, но никакие два и даже три года, вместе взятые, не оказывали такого влияния на воспитание характера, на закалку воли и мужества, на всю нашу жизнь, как этот год войны.

Мы пришли отовсюду - из Осоавиахима и ГВФ, из вузов и техникумов, с заводов и фабрик: пришли такие молодые, как 17-летняя Вера Маменко, и "пожилые" - в основном 22-летние. Из Москвы и Саратова, из Киева и Керчи, из Иркутска и Калинина - все собрались для того, чтобы участвовать в борьбе за Сталинград, драться за Керчь и Киев...

Сказался год совместной работы. Судьба каждой стала кровным делом остальных. И новое пополнение, вливаясь в среду гвардейцев, чувствует это.

Пусть наши лица обветрены, пусть кожа на руках огрубела от ночного холода - мы остались прежними. Посмотрите на любую из наших подруг и вы увидите, что это так.

Вот Наташа Меклин, скромная, спокойная девушка. По ее внешности можно подумать, что ремесло воина, такое суровое, ей не по плечу. А ведь она боевой штурман, дважды орденоносец, без отрыва от боевой работы овладела специальностью летчика-ночника. Она осталась такой же скромной и милой девушкой, какой пришла в армию полтора года назад, будучи студенткой МАИ. Вот ее летчик - дважды орденоносец Ира Себрова, самая дисциплинированная, выдержанная летчица в эскадрилье... А Ира Каширина, чьи стихи девушки помнят наизусть! Она пришла сюда техником, сейчас она штурман, а недавно награждена орденом Красного Знамени за то, что не растерялась в трудный момент, спасла самолет, проявила мужество и умение. Бумаги не хватит всех перечислить. А назвать можно всех, потому что все мы за этот год стали взрослее на 5 лет, и каждая на своем посту старается бить враге, как можно эффективнее..."

Выражая наши общие чувства и мысли, Женя писала тогда: "Счастье. Разве это только личное благополучие? Нет, конечно нет! Мы, добровольно пришедшие в армию по путевкам комсомола, счастливы от сознания, что каждая из нас имеет право сказать: "Я - борец за народное счастье". Каждый день, разумеется, об этом не думаешь. Жизнь складывается из отдельных деталей, из мелочей и основного - боевой работы. И если на работе у тебя все в порядке, о мелочах забываешь. Если свезешь фрицу хороший "подарочек" и у них там получится приличный взрыв или пожар, то все - пустяки: и непорядки в столовой, и холод в общежитии...

Мы ссоримся иногда друг с другом - на работе без этого невозможно, но это опять мелочи, это зависит от характера людей, от того, кто как понимает свои обязанности. Вот пример. Я штурман эскадрильи, а Хорошилова - техник нашей эскадрильи по вооружению.

На старте, дома, при разборе полетов, на партийном и комсомольском собраниях мы всегда с ней ругаемся по поводу подвески бомб... А вообще, Саша - одна из моих лучших подруг в полку, мы с удовольствием вместе проводим время. Одинаково болеем за работу полка в целом, и наши споры ведут к улучшению работы.

Мы пережили горечь отступления, мы знаем радость побед, настроение за день часто определяется тем, какая утром была сводка. Зря я так много говорю, можно короче - больше всего в мире мы любим свою Родину и счастливы тем, что в состоянии отдать ей все, жизнь - если понадобится. Затем и шли. Мы очень любим свой полк, дорожим честью быть в нем, горды его успехами, больны его неудачами..."

Да, именно так мы все и чувствовали, как писала об этом Женя. Каждую ночь и каждый день комсорг полка Саша Хорошилова была на старте, среди подруг, прошла с полком весь его трудный и славный боевой путь. В боевой славе полка есть и ее доля...

Кончилась война. И мы могли, наконец, вспомнить о том, что мы - женщины и имеем право на свое негромкое человеческое счастье - свой дом, для уюта которого не жаль забот, семья, любимый человек рядом. Счастье, о котором мечталось, которое трудно было себе представить во фронтовой землянке. И наверное, каждой женщине-воину, ставшей женой воина, думалось о том, что теперь долгожданный конец всем разлукам...

Но у Саши Хорошиловой разлуки еще не кончились. Сергей Архангельский, ее муж, остался служить в армии. Быть рядом с ним - счастье, но посвятить себя только тихим семейным радостям для Саши было мало. И потому пришлось снова разлучиться - она едет в Москву продолжать учебу в педагогическом институте, учебу, прерванную на четыре года войной.

"Встретил нас институт, вопреки ожиданию, плохо, - писала она в письме. - Как оказалось, был приказ о нашем отчислении в связи с неявкой в институт. Нас не хотели принимать обратно. Ректором был уже другой человек. И секретарь парткома прежний уже не работал. Мы доказали ошибочность приказа. Приняли и дали общежитие. Второй раз пришлось сразиться по поводу стипендии. Сказали, что наши зачетные книжки потеряны и в отличниках мы не числимся, а стипендию давали только им. Но мы заставили книжки найти. Все встало на свои места. Мы стали в полном смысле слова грызть гранит науки, так соскучились по учебе. За один год я сдала за третий и четвертый курс. Окончила институт досрочно, диплом с отличием получила..."