Анархист - Сергей Юрьевич Ежов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Значит утечка исключена?
— Скажем так: возможность утечки сведена к минимуму.
— Это хорошо. Вот видишь, товарищ Буденный, на твою шею свалился ещё один секрет государственной важности.
— Секретом больше, секретом меньше… — махнул рукой Буденный — Но для чего ты меня привлёк, товарищ Сталин?
— Видишь ли, старый друг, Ермолов спросил у товарища Дикобразова об исторических личностях нашего времени. Выяснилось, что спустя тысячу триста лет, из всех деятелей современности помнят меня, Лаврентия Берия и тебя. Вот только тебе и Лаврентию потомки ставят в вину самоустранение от противодействия заговору.
— Какой заговор, когда?
— Нескоро ещё, он точно не помнит, то ли в пятьдесят третьем, то ли в пятьдесят пятом году, меня то ли отравят, то ли насмерть залечат.
— Вот оно как! Учту. Поборемся ещё.
— На то и я надеюсь. Давай-ка подумаем, как разыграть преимущество, которое само собой попало в наши руки.
— Для начала неплохо бы использовать локатор товарища Дикобразова. Успешный контрудар Западного фронта показал, насколько важно иметь точные разведданные о неприятеле. Мы били по местам скоплений, по штабам и складам, вели успешную контрбатарейную борьбу… Хочется и дальше продолжать.
— Но как скрыть участие товарища Дикобразова?
— Слышал, что япошки говорят: «Камни прячут среди камней, а человека — среди людей». Поступим просто: создадим эскадрилью, а то и полк разведчиков, напихаем в них какую-нибудь аппаратуру да оборонительное вооружение помощнее, и пусть они летают от Белого до Чёрного моря. И чтобы в прикрытии — истребительный полк на новейших самолётах. А будет ли товарищ Дикобразов летать на тех самолётах или не будет — о том только тебе да товарищу Берия известно.
— Хм-хм. А ведь просто и очевидно. Тем более что числиться он будет каким-нибудь техником или шифровальщиком. Товарищ Берия, займись этим вопросом. И устрой-ка нашу встречу, я думаю, что человеку из будущего есть что сказать предкам. И другие его дела будем так же прятать на самом видном месте.
Из очередного полёта Антон и Юрий вернулись на рассвете и сразу завалились спать. Проснулись после полудня, сходили в столовую покушать, а после вернулись к своей палатке. Палатку им выделили шикарную: американскую, туристическую, неведомыми путями попавшую в авиаполк ещё в начале тридцатых годов, и использовавшуюся исключительно на пикниках, которые иногда организовывали для командиров и их семей. А в другое время, для военных нужд использовать её было невозможно, из-за цвета. Цвет у палатки был оранжевый. Некоторые утверждали, что палатка предназначалась для северных экспедиций, но в такое верилось слабо: палатка была двухслойной, но без утепления, значит, на Севере жить в ней будет холодно. А если использовать её как склад, то зачем сделана двухслойной, ведь лишний вес? Но как бы то ни было, палатка была хороша: непродуваемая, с клапанами вверху и внизу для вентиляции, причём клапана непростые, а на молниях. Дверь была на деревянной рамке, очень удобная, причём двойная: первая тряпичная, а вторая сетчатая. Кстати, тоже непонятно: зачем сетчатая дверь на Севере — лето там короткое и холодное. Правда, Юра как-то слышал, что на Севере летом несметная сила комаров и мелкой кусачей мошки, но не был уверен.
В палатке стояли две складных кровати и стеллаж из жердей, на который были сложены вещи.
Над палаткой, чтобы её не было видно с воздуха, был устроен обширный навес из масксети, а под навесом, кроме палатки, стояли стол, четыре стула и самодельная скамейка. Вот на этих стульях сидели и дожидались недавние попутчицы, Ирина и Лариса.
— О-о-о! Рады вас видеть, красавицы! — раскинул руки Юрий, норовя обнять женщин.
Дамы проявили скромность, уклонились от объятий, зато прощебетали что-то приветственное и поцеловали в щёчку.
–Давненько мы не виделись, месяца полтора-два, наверное? — сказал Антон, усаживаясь за стол — Говорят, вас перевели из медсанчасти в госпиталь?
Дамы устроились напротив, Ирина принялась выкладывать на стол из принесённой с собой корзинки всякие трофейные вкусности, а попутно и рассказывать:
— Так и есть! Мы теперь в Жабино, это в десяти километрах отсюда. Нас, как владеющих новейшими методиками лечения, сначала назначили в отделение неотложной помощи, а потом и вовсе объявили госпиталем, его специально создали под нас, и поселили отдельно. Я начальник, а Лариса заместитель. Смешно, правда? А кроме нас двоих, начальника и заместителя, у нас ещё двенадцать прикомандированных хирургов, со временем станет больше.
— Вот бы не подумал, что это может быть! — удивился Юрий — Как вы справляетесь с целым госпиталем, у вас же прорва раненых?
— Верно. Я говорю, что кроме двенадцати врачей у нас и остальных рук достаточно. В подчинении у нас три фельдшера, двадцать четыре операционные медсестры, у нас в первой палате четверо медбратьев и около шестидесяти санитаров.
— Погоди, зачем столько санитаров? — изумился Юрий.
— Как сказать. К нам везут всех безнадёжных, особенно командиров. Вы не поверите, сколько мы людей подняли на ноги! Да я и сама бы не поверила! У нас, рядом с госпиталем, аэродром, куда на самолётах свозят раненых с двух фронтов. Потом всех, особо сложных вывозят на долечивание в Москву, вот так.
— Здорово! Вас там не обижают? — полюбопытствовал Юрий.
— Попробуй нас обидь! — засмеялась Лариса — Знаешь, кто нас охраняет? Целый батальон ОСНАЗ, вот как! К вам в гости нас везли на броневике, а в сопровождении два ЗиСа с автоматчиками. И броневик оборудовали специально для нас! Представляете, там поставили сиденья из разбитой немецкой машины какого-то генерала, так что нам мягко и удобно. И вы бы знали, какие люди к нам ездят! Вот вчера вечером от нас уехал сам Николай Нилович Бурденко, а пробыл он у нас целых три дня.
— Ладно, не будем хвастаться, давайте угощаться! — предложила Ирина — Мы к вам, точнее к Антону, по делу. Не откажешь, Антон Петрович?
— Всё что в моих силах. — улыбнулся Антон.
— В общем, так дорогой Антон Петрович, раз Вам известны научные достижения на тысячу лет вперёд, то мы с Ларисой Авдеевной желаем стать первыми Вашими ученицами.
У Антона упала челюсть. Дамы, увидев изменившееся лицо, заторопились с объяснениями:
— Антон Петрович, мы всё понимаем: мы обычные женщины, бывшие колхозницы, выпускницы провинциальных мединститутов, умом и образованием не блещем, особых талантов
