Приманка для двоих - Лариса Кондрашова

— Мне кажется, ты в вашей фирме не простой бухгалтер, — задумчиво проговорил Максим..

— Не простой, — согласилась Маргарита. — Зам главного. Только дело не в этом…

— Наверное, и в этом тоже. Ты не можешь показывать подчиненным дурной пример. И сказать, что ты попала в оцепление, тоже не можешь… Знаешь, Рита, у меня идея: в соседней квартире должен быть телефон.

— Но нас даже не выпускают на лестничную клетку.

— Обойдемся. Я пройду к ним через лоджию. Я вовсе не хочу, чтобы из-за меня — или из-за того, что мы с тобой встретились, — у тебя были неприятности.

— Что ты сказал — через лоджию?

До этого момента они сидели на диване, обнявшись. Причем Максим во время разговора потихоньку подтащил Маргариту к себе, так что теперь она сидела на его колене, прижимаясь спиной к его груди. Но при словах Максима она опять попыталась высвободиться.

— Ничего в этом опасного нет. Надо всего лишь перебросить ногу через ограждение…

— Как это ты собираешься перелезать с одной лоджии на другую, когда жильцам вообще запрещено появляться на балконах? А вдруг в соседнем доме у них снайперы? А вдруг хозяева той квартиры решат, что ты и есть сбежавший второй бандит?

— Бандит! Его давно уже и след простыл! И что они мне сделают?

— У них вполне может быть охотничье ружье. А бандит вполне может отсиживаться в какой-нибудь квартире, где нет хозяев. К примеру, как раз у нас за стеной. В той квартире, куда ты сам хочешь лезть. Со вчерашнего дня оттуда не доносится ни звука.

— У нас в доме хорошая звукоизоляция. И вообще ты все это нафантазировала. Я перелезу и позвоню, например, твоему брату…

— Об этом не может быть и речи! Я категорически против. Если ты вздумаешь полезть, я просто повисну на тебе, как бульдог, и ни за что не разожму зубов. В смысле рук…

— Неужели тебе меня жалко?

— Почему — неужели? Просто жалко. И страшно за тебя. И я считаю, что никакая карьера не стоит такого риска!

— Мне отчего-то очень приятно это слышать. Когда люби… когда женщина тебя так ценит…

Маргарита смутилась; она вовсе не хотела, чтобы ее слова прозвучали как признание.

— Я хотела сказать, что карьера — дело наживное. Как я думаю.

Максим, слегка отодвинув локон, поцеловал ее в шею за ухом и еще крепче прижал к себе.

— Маленькая моя, как ты смотришь на то, чтобы мы еще немножко полежали? — хрипло выдохнул он ей в самое ухо. — Раз уж я для тебя дороже твоей карьеры.

Маргарита прижалась щекой к его груди, пока он опять нес ее на руках в спальню, слушала, как мощными толчками бьется его сердце, и отчего-то ей хотелось плакать.

Их роман… он с самого начала был обречен. И теперь, когда она поняла, что Максим… далеко ей не безразличен, когда она поняла, что могла бы в его объятиях пролежать всю жизнь… Если бы можно было сейчас, немедленно, взять и уйти, она бы так и сделала. Позже это будет сделать куда труднее.

Когда в следующий раз они решили подняться с постели, то, отдернув штору, увидели, что день заметно пошел на убыль. Маргарита на цыпочках подкралась к двери, хотя Максим уверял, что стоящим на площадке — если они все еще стояли — ничего не будет слышно, и заглянула в глазок. Милиционер — на этот раз какой-то другой — все еще топтался на площадке.

— Шоу, — вздохнула она, идя на кухню, — словно нас с тобой специально так надолго поместили в эту квартиру. Только не за стеклом, а за бронированной дверью. Проверка совместимости характеров, вот что это.

— Надолго и мне бы не хотелось здесь задерживаться, — проговорил Максим, но тут же поправился: — То есть я с удовольствием пожил бы с тобой где-нибудь на необитаемом острове. И чтобы никто из нас никуда не торопился… Я хочу сказать, что и у меня цех будет простаивать, если я в понедельник не дам им задание. К тому же в пятницу объявился такой перспективный покупатель. Если завтра я не смогу с ним встретиться, сделка сорвется… Наверное, я говорю ерунду, но что поделаешь, это и есть моя каждодневная жизнь.

— Значит, и твоя карьера под угрозой? — покачала головой Маргарита.

— У меня под угрозой больше чем карьера, — вздохнул Максим, — у меня под угрозой дела.

Он задумался, глядя на руки Маргариты: она ловко мыла кофейные чашки и вытирала их полотенцем.

— Странно, — снова заговорил он, — я так хотел, чтобы нам никто не помешал, даже мобильник оставил дома, но вот сбылась мечта идиота, нам не просто никто не мешает, судьба прямо-таки заставляет нас быть наедине. Если не считать автомобильных сирен, мегафонов и пистолетных выстрелов, мы в полной изоляции от остального человечества, но это не мешает нам обоим постоянно вспоминать о работе. И даже чувствовать некий дискомфорт от того, что от этой самой изоляции…

— Хочешь сказать, что мы должны были бы благодарить судьбу, а вместо этого на нее жалуемся?

— Именно. Думаю, когда все кончится, мы об этом пожалеем.

— О том, что мы встретились? — лукаво спросила Маргарита.

— Нет, конечно. О том, что не оценили такой подарок.

— Неужели в жизни подарки часто получаешь за счет чьих-то неприятностей?

— Где столько-то прибавится, а где столько же убавится, — усмехнулся Максим.

— Что бы ты сейчас хотел? — спросила его Маргарита и тут же уточнила: — Я имею в виду, все желания, кроме возвращения в постель или выхода наружу.

— Ты хочешь сказать, что тема постели теперь закрыта?

— Ну… мы же не можем вообще с нее не вставать?

— Честно признаюсь, ход твоих мыслей меня разочаровывает. Особенно если учесть, что никто пока нам в этом не мешает.

— Пока? — улыбнулась Маргарита. — А кто нам может помешать?

— Потом пойдут дети… все-все, молчу, предчувствуя грозу. Уже и пошутить нельзя! Хорошо, тогда я бы, пожалуй, чего-нибудь съел, — нерешительно проговорил Максим.

— Время от времени мы по очереди высказываем это желание, и все время что-нибудь этому мешает.

— Я молчал, чтобы ты не подумала, будто я обжора.

— Зато ты не боялся, что я подумаю, будто ты сексуальный маньяк, — хихикнула Маргарита.

— Что у вас на уме, девушка? — покачал он головой, изображая полную немочь. — Я старый, больной человек, у меня нет зубов и вообще ничего…

— Кроме аппетита, — подсказала Маргарита. — А как вы посмотрите на хорошо зажаренный бифштекс с жареной картошечкой, зеленым горошком, веточкой зелени…

— Девушка, прошу тебя, пожалей старика!

— Тогда, дедушка, разрешаю вам почистить картошку, — скрывая улыбку, проговорила Маргарита и протянула ему нож.

Так они продолжали шутить и смеяться, приготавливая ужин, а потом смотрели по телевизору какую-то американскую, совершенно несмешную комедию, но время от времени кто-то из них словно невзначай подходил к окну и поглядывал во двор, в котором по-прежнему стояли милицейские машины и время от времени кто-то кричал в мегафон: «Товарищи жильцы! Просьба — не выходить на балконы и лоджии, не подходить к окнам, в доме вооруженные преступники!»

Около полуночи они решили лечь спать, потому что и телевизор не могли смотреть, чтобы не думать, насколько долго может продлиться их заточение.

Маргарита задремала прямо на диване, и Максим принес ей легкое одеяло, а потом и сам прикорнул рядом, выключив телевизор.

Глава девятая

Проснулись Маргарита и Максим почти одновременно и удивились странной тишине, которая царила вокруг них. Не слышалось ни гудков автомашин, ни шума лифта, вообще ничего, словно мир, в котором они вдвоем пребывали, вдруг обложили толстым слоем ваты. Или пересадили, пока они спали, в отдельную квартиру с полностью звуконепроницаемыми стенами.

Оба тотчас подбежали к окну — внизу не работали, как прежде, милицейские мигалки, и вообще не было ни милицейских машин, ни омоновского автобуса. Словно ничего прежде не случалось в этом тихом окраинном дворе, окруженном сонными многоэтажками, в которых мирно спали граждане перед обычным рабочим днем.

— Может, стороны просто объявили перемирие, — предположил Максим.

— Скорее всего это омоновцы повязали бандитов.

— Надо посмотреть, стоят ли менты на лестничной площадке? — проговорил Максим.

Он пошел к двери, и, конечно, следом отправилась Маргарита. Отчего-то ему было приятно все время чувствовать ее рядом, слышать дыхание именно за своей спиной. Он как бы прикрывал ее собой, но и она не хотела отходить от него, словно сообщая ему свое участие и дополнительную энергию.

На лестничной площадке тоже никого не было. Значит, они проспали, и, как бы то ни было, конфликт разрешился: нет больше оцепления. Неужели они не услышали стрельбу? Или милиции удалось обойтись без выстрелов?

Впрочем, эти мысли проносились в мозгу Максима, не задерживаясь, и на смену им приходила радость от того, что все обошлось.

— Который час? — спросила его Маргарита. Странно, что он забыл даже взглянуть на часы.

— Десять минут пятого. Скоро начнет светать.