Возвышение рода - Сергей Баранников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толмачев обвел взглядом пленников.
— Хотя… О чем это я? Здесь едва наберется полсотни бойцов вместе с ранеными. Извини, не вижу смысла оказывать им помощь, они ведь все рано скоро будут казнены.
Воевода отошел от Серпухова и направился к своему штабу, наспех оборудованному в одном из домиков в пригороде Перми. Напоследок он повернулся к посыльному и отдал короткий приказ:
— Возьмите два десятка бойцов из простолюдинов и парочку одаренных для контроля ситуации. Отведите Серпухова и его бойцов в балку и расстреляйте. Скоро сюда приедет проверка, а мне совершенно не нужно, чтобы эти болваны мелькали здесь живыми. Мне заплатили за мертвых серпуховцев, но никак не за живых.
Двух десятков стрелков оказалось недостаточно, чтобы переместить всех в балку. Многие бойцы были ранены и не могли перемещаться самостоятельно. С полсотни стрелков помогали бойцам Серпухова передвигаться.
Глядя на них, я понимал, что с этими разговора не выйдет. Они люди простые — им сказали, что мы враги и предатели, те и поверили. Ведь не просто кто-то, а сам воевода сказал. Так что если и попытаться с кем-то поговорить, то только с одаренными. Но и тут скорее всего нас ждет провал. Толмачев не идиот и отправил сюда проверенных людей, которые верны ему до последнего.
— Боец, совесть не мучает выполнять преступный приказ?
— Иди молча, не то двину прикладом в зубы, — огрызнулся идущий рядом со мной одаренный.
— Мы вообще-то вашу работу сделали, Родионовых победили.
— Ага, и втянули в конфликт с французами. Иди, сказал, не то точно двину!
— Да вмажь ему уже, — подключился второй. — Все равно у него вон, блокираторы на руках, а без своего дара он ничего не может.
— Проверим? — я остановился и посмотрел в глаза остряку, но тот подался назад и замолчал. Боится. Все, ведущие нас на казнь, боялись даже больше нас самих.
Удар приклада пришелся в спину, но я не упал.
— Вперед, быстро! Иначе расстреляю прямо здесь!
До балки мы шли минут десять, не меньше. Остановились у самого края, а стрелки растянулись в полосу.
— Одну минуточку! — из леса вышел старик с березовой палкой на плече, на конце которой висел узелок с грибами.
— Тебе чего надо, дед? Вали отсюда, подобру-поздорову.
— Не торопитесь, сынки!
Из леса вывалился отряд из десятка воинов. Один из них тут же стал рядом с дедом и призвал защитный купол, еще двое направились к нам и прикрыли ближайших бойцов, а остальные набросились на стрелков. В одно мгновение половина простолюдинов оказалась перебита, а другая бежала прочь, побросав винтовки.
Одаренные продержались немного дольше. Они понимали, что в отличие от простых людей, их никто в живых не оставит. Все было кончено буквально через пару минут. Дедушка скинул с плеча узелок, снял накладную бороду, и я узнал в нем Городищева.
— Ну что, бойцы? Собирайтесь, домой поедем!
— Герман, не перестаю вам удивляться. Вышли в одиночку против полсотни стрелков и дюжины одаренных…
— А что бы они мне сделали? Пусть бы только попробовали, у такого скорохода высокого ранга как я, была возможность уйти под прикрытие твердынь, так что я все рассчитал. Риск был, но не слишком большой. Ладно, давайте отсюда убираться. Очень скоро они поймут, что никакого кортежа не было, а я у Толмачева тоже на карандаше. Мои люди и минуты не простоят против многотысячного войска Великого княжества.
— Надо бы разобраться с воеводой, — произнес Серпухов.
— Позже разберемся. Сейчас совсем не то время и ситуация нам не благоволит. Ничего, если не хватит ума сбежать заграницу, он еще вернется в Москву, там и потолкуем.
Идти нам пришлось недалеко. Люди Городищева подогнали машины практически к самому перелеску, устроившись с другой его стороны. И все же его кортеж не был приспособлен к перевозке такого количества пассажиров. Пришлось вытащить задние сиденья в паре машин, чтобы погрузить лежачих. Благо, багажник был просторным, а без задних сидений туда умещалось шесть человек. Правда, им приходилось лежать как шпротам в консервной банке.
— В тесноте, да не в обиде, — отозвался Герман, рассматривая результат. — Зато все живы будете.
Некоторым бойцам все же пришлось устроиться в багажниках сидя.
Даже в таком раскладе мест хватало не всем, поэтому часть бойцов расположилась на крыше. Пришлось на скорую руку цеплять багажник для крыши и усаживать их туда. Крыша Тура последней модели выдержала и такое испытание.
Герман намеренно посадил меня к себе в машину, оторвав от Серпухова. Я прямо чувствовал, что ему не терпится кое-что обсудить без лишних свидетелей.
— Должен вас поблагодарить. Вы в третий раз спасаете меня. Сначала возле Воробьевского дворца, потом на крыше Родионовых, теперь уже от Толмачева… Я ваш должник.
— О, Михаил, не волнуйтесь! Мне радостно спасать вас и совершенно не сложно. И потом, знаете, я ведь уже старик, и у меня, как у всех стариков, есть свои собственные капризы. Я хочу оставить после себя сильное государство, чтобы на смертном одре было не страшно за свой род и будущее страны. Такие люди как вы сделают его сильнее, поэтому вы делаете мне большое одолжение тем, что живете и продолжаете бороться за его благополучие. Все-таки приятно к концу жизни увидеть результаты своих трудов и понять, что все было не зря.
— Бросьте, вам еще жить и жить!
— Лет двадцать от силы, — Герман сощурился и покачал головой. — Я не строю иллюзий, Михаил и все понимаю.
Некоторое время мы ехали молча, но я продолжал следить за Городищевым. Мне казалось, что он тщательно подбирает слова и думает над предстоящим разговором. Его мимолетные взгляды на меня только выдавали его планы.
— Михаил, осмелюсь предположить, что вас заинтересует мое предложение, — Городищев взял лежащий рядом с ним предмет, замотанный в сукно, отбросил ткань и показал мне содержимое. Внутри лежали обломки защитного купола. Точно такого, как в поместье Обориных в Сызрани и у Родионовых в Перми. Собственно, я готов поспорить, что это и было все, что осталось от защитного купола Родионовых. Не зря Герман устремился туда со своими людьми. Он хотел не только помочь Серпухову, но и первым заполучить эти обломки.
— Назовите свою цену, — я постарался не выдать своего волнения, но Городищев был тертым калачом и наверняка понимал ценность этой вещи и ее важность для меня.
— А что вы можете мне предложить? — старик хитро сощурился и явно собрался торговаться.
— Сразу попрошу о рассрочке. Сейчас мы с напарником можем предложить вам не более десяти тысяч, но в ближайший год сможем собрать разумную сумму.
На самом деле один экземпляр такой защиты будет стоить не меньше двадцати тысяч, так что Городищев это понимает и явно захочет больше.
— Ах, Михаил! Что мне ваши десять тысяч? Да и сотня меня бы вряд ли заинтересовала. Это сиюминутная прибыль. Получил ее раз, и она лежит мертвым грузом без всякой пользы. А моим старческим мозгам это лишняя нагрузка — думать куда их пристроить, чтобы они работали и приносили прибыль. Пожалейте старика, Миша! К тому же, даже я не представляю реального потенциала этой разработки.
— Не совсем понимаю что вы предлагаете.
— О, это очень просто! Я хочу десять процентов от продаж куполов, когда вы их изобретете и запустите в массовое производство. Заметьте, я мог бы потребовать деньги сразу, но предпочитаю сыграть на перспективу.
— А если у нас ничего не выйдет?
— Не стоит скромничать, Михаил. Я в вас уверен! — Городищев подмигнул мне и постучал пальцем по своему нагруднику, на котором красовалась эмблема Фроловых и Гущиных. — Ваши доспехи лучшие в Великом княжестве, вы даже Тулу обошли. Так что скажете?
— Мне нужно обсудить это предложение с напарником, но лично мне оно нравится.
Даже в таком плачевном состоянии генератор панцирного щита мог помочь нам разобраться в принципе его работы и продвинуться в создании опытной модели. В душе я все еще злился на Серпухова за то, что не отдал такие же обломки еще в Сызрани. Тогда бы удалось обойтись без помощи Городищева. Конечно, головой понимал, что сотник выполнял свой долг, но все равно было неприятно. В любом случае, мы должны опередить их в разработке панциря и предложить принципиально более совершенную модель.
Вообще хорошо, что Городищев предложил эту сделку именно мне.
