Мемуары мертвого незнакомца - Ольга Володарская

— Во сколько тебя ждать? — крикнула мама из кухни. Маша в это время торопливо обувалась в прихожей. Она уже опаздывала.

— Не знаю, ма! Я постараюсь не очень поздно вернуться.

— В одиннадцать?

— Да ты что? Это же детское время…

— Хорошо. В двенадцать. Но не позже.

Маша мысленно застонала. Сейчас уже семнадцать пятьдесят. То есть у них всего шесть часов!

Она выскользнула за дверь и поскакала по ступенькам вниз. Стук в сердце, в ушах, дрожь в коленках, в руках, томление в душе и лоне. Сегодня она займется с Дато любовью! И это будет лучший подарок на день рождения.

Он уже ждал ее в назначенном месте. Сидел на мотоцикле, широко расставив ноги в грубых башмаках, и грыз чурчхелу. Грузинские мужчины, в том числе подростки, почти поголовно курили. Дато — нет. И Маше это очень нравилось. Ее папа не страдал этой вредной привычкой, а именно он был ее идеалом. К тому же целоваться с парнем, от которого несет табаком, наверное, не очень приятно.

— Я уж боялся, что ты не вырвешься! — воскликнул Дато. — С днем рождения! — И смачно поцеловал ее в губы.

— Ничего не забыл? — Она имела в виду вещи, предназначенные для пикника.

— Ой, а ведь правда… забыл!

Маша посмотрела на него с упреком. У них всего шесть часов, и они не могут разбазаривать драгоценные минуты на заезд к нему домой за забытыми вещами.

— Закрой глаза, — услышала она.

— Что?

Дато красноречиво накрыл подушечками пальцев свои веки. Показывая, чего просит от Маши.

Она зажмурилась.

— Не подглядывай, — предупредил Дато. Маша услышала шуршание, затем почувствовала прикосновение к шее. Он что-то вешает на нее? — Все, теперь можно!

Маша открыла глаза, достала зеркало и увидела в нем свое отражение. Шею обвивала золотая цепочка. Длинная, тонкая, закрученная в жгут. И на ней висела небольшая, усыпанная камешками подвеска в форме ключика.

— От моего сердца, — сказал Давид. — С днем рождения еще раз.

— Дато… — только и смогла вымолвить Маша.

— Не нравится? — напрягся он.

— Очень нравится, но…

— Я долго искал именно такую. Чтоб и со значением, и камни подходящие.

— А что это за камни?

— Гранат и искусственный сапфир. Ты — Весы. И это твои камни по гороскопу.

— Ты же в них не веришь.

— Зато в них веришь ты.

— Спасибо тебе огромное… Но…

— Опять «но»?

— Это же дорого, Дато! Где ты взял деньги?

— Тебя это не должно беспокоить…

— Как же не должно? А если ты, чтобы купить подвеску, совершил что-то противозаконное?

— Значит, будешь сушить сухари и отправлять их мне в тюрьму, — как всегда, отшутился Давид. — Мешками! Потому что поесть, как ты знаешь, я люблю…

— Перестань, пожалуйста, зубоскалить! Я серьезно с тобой разговариваю…

— Деньги я заработал честно, — отчеканил он. — И если ты будешь продолжать меня допрашивать, я развернусь и уеду.

— Прости, — прошептала она. — Просто я очень за тебя переживаю. — И бросилась ему на грудь. Какая она дура! Человек старался, готовил для нее подарок-сюрприз… а она?

— Тебе правда понравилось? — услышала Маша над своим ухом.

— Очень-очень. Это самый лучший подарок в моей жизни… — Она не обманывала. На самом деле для нее не было ничего дороже, чем этот ключик. Не по деньгам (родители ей преподнесли видеомагнитофон и набор кассет с классикой кино), он был ценен по иной причине. — Спасибо тебе огромное!

— Лучшие подарки впереди, — усмехнулся он довольно. — А теперь запрыгивай, едем к морю.

Она взгромоздилась на мотоцикл, обняла Дато, положила голову на его спину, и они помчались. Скорость была очень высокой. Но Маша не боялась. С Дато ей сам черт не страшен.

На море они прибыли, когда стало смеркаться. Устроились, развели костер. Продукты и напитки покупала Маша. Поэтому знала, что увидит в корзинке. Однако ее ждал сюрприз.

— Что это? — спросила она, достав из нее глиняную бутылку.

— Вино. Очень хорошее. Выдержанное. Настоящий нектар.

— Ой, нет, Дато. Я не буду, — покачала она головой.

— Как — не буду? Тебе шестнадцать. За это надо выпить.

— Я маме обещала…

— Маш, у нас в Грузии вино даже детям наливают. Чуть-чуть. Оно же полезное. Одуванчик в Кахетии по полстакана, правда, молодого, каждый день выпивал. И болеть перестал.

— Ладно, я чуточку.

— Чуточку? — Дато рассмеялся. — Что за слово такое?

— Это значит, совсем немного.

— Мне нравится, как это произносится… — И он несколько раз повторил новое для себя слово, будто смакуя его, как то самое вино, что они собирались выпить.

— А это что? — спросила Маша, увидев еще один сверток.

— Это подарок от мамы. Ачма с сулугуни.

— Ой, как здорово! Спасибо ей передай…

С матерью Дато и Зуры Маша за все годы их дружбы встречалась раза три. Она вежливо с девочкой здоровалась, задавала несколько вопросов и погружалась в домашние хлопоты. О том, что между Машей и Дато происходит, она наверняка не знала. Просто решила сделать приятное подруге своих детей. О дне рождения ей мог сообщить Зура.

— Я сказал ей, Маш, — смущенно проговорил Дато.

— Что именно?

— О нас.

— Да? — Маша испугалась. — И что она?

— Обрадовалась! — Улыбка осветила его лицо. И Маша не удержалась, чмокнула Дато в «завитушку». — Сказала, что ты хорошая девочка и будешь на меня благотворно влиять.

— Эх, если бы, — вздохнула она.

— Что — если бы?

— На тебя можно было влиять! Ты же все равно сделаешь по-своему.

— Я мужчина, — пожал плечами он. — И я сам принимаю решения. Но к твоему мнению я прислушиваюсь.

— Хорошо. Тогда послушай его сейчас… и прими решение.

— Какое? — с опаской спросил он.

— Я думаю, нам нужно выпить за мой день рождения, — с нарочитой серьезностью ответила она. — Ты согласен?

Он расхохотался. И выразил свое согласие действием.

Вино было красным, с оттенком рубина. Маша сделала маленький глоток, опасаясь, что оно окажется крепким. Но вино пилось легко.

Есть не хотелось, и все же Маша попробовала ачму. Она не очень ее любила, предпочитала хачапури с сыром, но эта оказалась вкусной. Жаль, желудок был полон, и именинница смогла осилить всего кусочек. Дато, в отличие от нее, сильно проголодался за день и поглощал еду с огромным аппетитом.

Маше нравилось смотреть, как он ест: с настроением, смаком, но аккуратно. Она мечтала для него готовить. Когда они станут жить вместе, она будет кормить его вкуснейшими ужинами. И сидеть рядом, глядя, как он кушает. Правда, пока Маша умела лишь яйца варить да гренки жарить. Но она планировала научиться. Даже у мамы на Восьмое марта в подарок попросила «Книгу о вкусной и здоровой пище».

Когда Дато наелся, они пошли прогуляться по берегу «моря». Погода стояла чудесная, почти летняя, но вода уже остыла. Однако они разулись и немного побродили по ней. Маше захотелось подурачиться, и она обрызгала Дато. Тот шлепнул ее за это по попе.

— Ах так!? — Маша, издав воинственный клич, кинулась на «врага».

Дато бросился от нее, хохоча и крича: «Помогите! Спасите!» Хорошо, что вокруг никого не было, а то могли бы принять его призывы о помощи за чистую монету и нарушить их идиллию.

Маша догнала Давида (естественно, он ей поддался), запрыгнула на него сзади. Так, на закорках, он и нес ее до их «лагеря», припрыгивая и издавая ржание, как оказавшийся под седлом норовистый рысак.

Они раскраснелись, вспотели и даже немного устали. Поэтому повалились на плед.

— Пить хочу, — сказала Маша.

— Сока налить или воды?

— Давай вина. Только немного.

— Чуточку, — вспомнил понравившееся слово Дато. Произнося его, он проглатывал букву «о», и звучало оно очень забавно.

Разлив вино, он протянул Маше стакан. Она, чуть приподняв голову, сделала глоток. Пить в таком положении было неудобно, и вино пролилось. Струйка стекла по подбородку вниз. Маша хотела вытереть, но ее опередил Давид…

Он лизнул ее шею.

— Думал, она будет сладкой, — пробормотал он. — Как вино…

— А она? — прошептала Маша.

— Соленая. Но все равно приятно….

Она хотела сказать что-то, но Дато накрыл ее рот ладонью. Затем очень нежно, едва касаясь губ, пробежал по ним подушечками пальцев, погладил подбородок. Рука заскользила ниже.

Теперь она на шее… Язык там же…

Под поцелуями и прикосновениями жилка робко вздрагивает. Подушечками пальцев это не так ощутимо, как языком…

Рука Дато под ее выгнутой шеей, подставленной под поцелуи. Его пальцы в волосах. Ей нравится, когда они там…

Его губы, горячие и мягкие.

— Прости, я зашел слишком далеко, — услышала она сдавленный голос Дато.

Он хочет отстраниться, но она не дает.

Поцелуй. Еще один. На губах соль. Дато впивается в них.